Эдуард Снежин - Оторва

Тут раздался звонок в дверь. На пороге появился Фаукат и не один, а с двумя поддатыми хохотушками из своего гарема и тремя бутылками вина.

- Ба, да ты не один! И с такой девушкой, - просверлил Фаукат Дану глазами.

- А я Вас знаю! – отозвалась та, - Вы папа моей подружки.

- Ну ладно, ладно, какой я тебе папа – дядя старше, - указал на меня, сразу молодясь, татарин.

- Да я и не зову тебя папой, а я Дана! – сразу перешла тоже на «ты» и подала руку девушка.

- Ну, опять у Вадика оторва! – восхитился Фаукат, – девочки проходите – это мой друг Вадик с подругой Даной.

- Уж лучше мы дедушек поищем, что нам остаётся, – хихикнула одна из дам, в которой я признал, наконец, блондинку – подарок Феди в трудные дни, когда уехала от меня Татьяна.

- Так Люся, не выступай, – сказала вторая дама.

- Ну, Люся здесь родная, – сказал Фаукат, - Вадик – наливай!

- Поехали! – опомнился я, подымая бокал.

- Вадька, как я соскучился по тебе! – заобнимался Фаукат, - будешь на гитаре играть?

- Снимай с серванта!

Вообще-то, я знал на гитаре только четыре аккорда, что не мешало исполнять под них любые песни.

Пропели «Очи чёрные», «Я встретил Вас», есенинский «Клён – ты мой опавший», дальше пошла всякая муть, как всегда по пьянке.

- Давай весёлую! – закричали дамы.

«На солнце цилиндром сверкая,

Одев самый модный сюртук,

По Летнему саду гуляя,

С Марусей мы встретились вдруг!» - орала компания.

- Вадька, Вадька давай свою песню про презерватив! – закричал Фаукат.

- Так слов никто не знает, – замялся я для виду.

- Вон там у тебя слова, – вытащил Федя из серванта листки с текстом и раздал дамам.

- Песенка о розе! – провозгласил я.

Слова в песне были простые, мелодия лёгкая, последние две строчки пропевались два раза, поэтому компания дружно стала подпевать:

Я помню, как сейчас тот тёплый вечер

И нашу встречу в парке над водой.

Ты ласково обнял меня за плечи

И розу подарил, мой дорогой!

Мужчин я до тебя совсем не знала.

А ты слова любви мне говорил,

И роза ароматы источала,

Как этот запах голову кружил!

Но крепко воспитанье половое

Со мной родная школа провела.

Сказала я: "Согласна дорогой мой,

Купи кондом и дальше все дела".

Ты ринулся в аптеку с дрожью шибкой,

А я в окно смотрела, затаясь.

Там девушка с застенчивой улыбкой

Тебе пакет вручила, потупясь.

Потом мы занялись с тобой любовью,

Шумел листвой над нами тёмный сад,

А роза, уронившись к изголовью

Свой пьяный источала аромат ...

Прошли года и отгремели грозы,

Меня в седую даму превратив.

В гербарии любимом рядом с розой

Храню я, наш родной презерватив!

Последние слова прозвучали с ударением, под усиленные аккорды, все захохотали от неожиданной концовки, а Данка больше всех.

Я включил магнитолу, и толпа принялась танцевать.

- Как тебя не любить, мой поэт?! – обнимала меня Дана в танце, и я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Впрочем, как и положено хозяину, я перетанцевал со всеми дамами.

Разошлись поздно, вдрызг пьяные, я проводил Дану до дома родителей.

Утром, однако, я проснулся не в своей тарелке, и твёрдо решил не продолжать отношений с нимфеткой, мне по горло хватило этих прелестей с Ларисой. И начинались они не менее увлекательно.

XXXII

Впрочем, Лариса не позволила бы никаких отношений с соперницей, даже при моём желании.

Она бурей ворвалась в воскресенье, захватив полами своей раскрытой шубы массу холодного воздуха с улицы.

- Что не позвонил? Мне сказали в больнице, что тебя в четверг выписали.

- Болит у меня, – притворно поморщился я, а сам подумал: «Узнала ты раньше, только протрахалась с начальником отдела».

- Сейчас вылечу!

Она сбросила свою шубу прямо на пол и утянула меня на неё.

Сопротивляться бешеному натиску было невозможно.

А я и не сопротивлялся. Половой эксперимент на шубе очень удовлетворил меня, даже после незабываемой вчерашней истории.

Я только отметил, чтоб суккуб надёжно схватил меня когтистой лапой жажды непреходящих наслаждений, без всякой связи с эмоциональными привязанностями, похоже, я подарил душу Дьяволу.

Лариса, тем более, пошла в разнос. Мы перепробовали с ней массу сексуальных приёмов, из тех, что в обычной жизни называют половыми извращениями, но оторва хотела забить пресыщение, изобретая новые способы.

Я обнаружил, что она уже не может кончить при обычном половом акте.

Когда, однажды, я настойчиво трудился всеми испытанными средствами, она закричала:

- Принеси бутылку!

Я принёс поллитровую бутылку из-под коньяка.

Мы, как обычно, были слишком пьяны, чтобы отдавать трезвый отчёт в своих действиях. Я принёс пустой снаряд, точно предполагая, что ей хочется засунуть его во влагалище, но ошибся только в одном.

Когда горлышко бутылки уже скрылось внутри девичьей плоти, она закричала:

- Дурак! Суй тупым концом!

Я вынул бутылку назад и со страхом взглянул на диаметр.

- Не бойся, - успокоила Лариса, - когда рожают, ребёнок всё равно больше.

Я, всё-таки, не решался.

- Ты же не рожала…

Она выхватила бутылку из моих рук и вставила к себе наполовину.

- Ох! – простонала она, - суй дальше, я не смогу руководить своими действиями. Суй, суй! – закатила она глаза.

Я подтолкнул бутылку. Странным образом, она, к моему изумлению, вошла почти вся.

«Что значит мой хилый орган размером 18 х 4 по сравнению с вторгшимся в плоть чудовищем?!» - пронеслось в голове.

А Лариса, между тем, кончала с пронзительными криками.

- Моя милая, - сказал я ей, - после такого мне придётся ходить к тебе в гости только в другое маленькое отверстие.

- Да и то после сильного возбуждения, - согласилась девушка, - давай я подсосу тебе насос.

Она долго обрабатывала языком мою крайнюю плоть, пока грибок не вздулся угрожающей шляпкой.

Раньше я всегда входил в её анус медленно, расслабившись и смазав головку, чтобы не причинить боль.

Теперь она сама требовала боли и вырвала из моих рук баночку с кремом для смазки.

Она встала на тахте на четвереньки и заорала:

- Суй сразу весь до конца!

Я приладился к влекущему завитку и резко всадил в него весь орган.

Оторва зашлась диким хрипящим воплем, я порвал отверстие, не приспособленное к детородному растяжению.

Она явно, в экстазе достижения неизведанных удовольствий, переоценила свои возможности.

Лариса соскочила с тахты и с леденящим воем начала кружить по комнате.

В стенку застучали со стороны соседа Женьки.

Они давно привыкли к сексуальным воплям в нашей квартире, да и мы, иной раз, подслушивали их оргазмические крики, но, видимо, звериный вой экспериментаторши слишком походил на предсмертный.