Би Сяошэн - Цвет абрикоса

Она спрятала письмо в рукав и вышла в залу, где вся семья уже ждала ее к завтраку. Младшие сестры внесли чай. Потом поговорили о том о сем, а когда завтрак кончился, Чжэньнян пошла проводить Юйин. И тут листок со стихами выпал из рукава. Студент, которому случилось идти следом, подобрал его. Прочел и узнал, что таит Чжэньнян на сердце. Вот где к месту вспомнить одно речение:

Между тем Юйин села в паланкин и, бросив на студента выразительный взгляд, отбыла.

Был вечер. Человек с чувствительной душой описал бы его так: «Когда золотой бутон цветка-солнца выплюнул лучики своих бесчисленных тычинок и серебряное зеркало луны зависло на небе, заливая белым сиянием крыши тысяч и тысяч домов…» Но я начну повествование проще. Едва солнце стало клониться к закату и на небе появился молодой месяц, студент вернулся в библиотеку. Торопливо достал оброненный Чжэньнян лист бумаги и, приказав Фынлу засветить свечу, принялся читать стихи Чжэньнян, с которыми вы, читатель, уже знакомы. Прочтя стихи, Юэшэн сказал себе: «Сестрица — человек незаурядный и редкого таланта». Поразмыслив над содержанием стихов, кои дышали чувством, он посетовал, что нет у него возможности назначить свидание Чжэньнян, ибо было ясно, что не составит труда разделить с ней ложе любви. Но нечего было и думать увидеться с ней в ее же доме. Студент размышлял и прикидывал, пока не сказал себе так: «Я не уроженец Лояна и прибыл сюда впервые, так что мешает мне назначить ей встречу где-нибудь в укромном углу?» Так задумал он сменить голубку Бянь Юйин на ласточку Чжэньнян. Он отправился спать, но мысль о сладких утехах с Чжэньнян тревожила его еще с полночи.

Его разбудила дробь утреннего барабана. Сперва ему думалось о благоуханных, орхидеям подобных, подружках, но потом его вдруг осенило: «Как это я забыл о Бянь Юйин! Без нее мне не обойтись!» Тут припомнился и тот многозначительный взгляд, который она бросила ему, садясь в паланкин. Студент осознал одно: надо просить о помощи Бянь Юйин. С этой мыслью он встал, умылся, причесался и, быстро откушав, вышел из усадьбы под предлогом, что желает полюбоваться видом утренних гор. Направился он прямо к городским воротам — на постоялый двор.

Едва он вошел, тут же наткнулся на старшую наложницу Цяонян. Попросил позвать Юйин. Когда та предстала перед ним, сказал ей:

— Пришел к тебе и хочу попросить помочь мне. Если дело сладится, буду премного обязан — вовек услуги не забуду. Да и ты будешь не в убытке. Но не знаю, согласишься ли помочь мне?

— Кстати пришли, — в ответ улыбнулась Юйин. — Намерена поговорить с вами.

— Благоуханная моя! О каком деле говоришь?

— В тот день, когда мы праздновали день рождения госпожи Лань, Чжэньнян спросила у меня, был ли у нас на подворье какой замечательный гость. Я и рассказала ей о вас — как мы забавлялись, играя в «облака и дожди». Упомянула о вашей бешеной страсти и еще про многое другое. Пока я рассказывала, мы обе распалились желанием, обнялись, я взгромоздилась на нее, она — на меня, и устроили большую возню. Так разыгрались, что обе истекали влагой естества. Тогда и остановились. Она ведь уже не один месяц живет, точно одинокая вдова, некому волновать ее чувства. Но вашего имени я не назвала.

— Слава богу, что не назвала. Есть у меня одна задумка — пришел обсудить с тобой. Согласишься помочь — сегодня не пойду домой, останусь у вас, а может, поживу и день-другой. А может, по прошествии времени возьму тебя в Вэйян. Не хочется мне с тобой разлучаться. Но дорога длинна и небезопасна, не могу брать на себя бремя брачного договора. Но если сегодня ты согласишься помочь мне, может, и соглашусь на наш брачный союз.

— Дело, о котором просите, похоже, любовного свойства?

— Возвращайся к госпоже Лань и повидай ее. Ты говорила, из-за того, что муж в отъезде, моя старшая сестрица скучает. Постарайся, проявив к ней сестринскую заботу, под предлогом прогулки вывезти ее из дому.

— Хороший план, — резюмировала Юйин.

— Если она согласится, ты отправляйся вместе с ней. Я уже сказал тете, что отправился наслаждаться видами Лояна. Когда я вернусь, Чжэньнян уже будет у тебя на подворье. Ты проведешь ее в свою комнату, я затаюсь в ней и не буду ничего говорить, а когда свое дело завершу, то ты и твоя старшая наложница послужите мне тоже. Зажжем светильник и будем вчетвером радоваться любви. Разве это не замечательно!

— Поистине это план великого наслаждения. Но только едва ли мне достанется что-либо от этой радости.

— И тебе достанется. Просто хочу утопить душу в наслаждении и утехах.

Вот где к месту обронить слово о замыслах нашего героя:

Обсудив детали, они разошлись, посвятив в дело Цяонян, которая с радостью согласилась участвовать в этой затее. Когда студент уходил, Юйин сказала ему:

— Идите первым. Я тотчас последую за вами.

Тем временем Чжэньнян от сердечной тоски занемогла. Сестры — Юйнян и Яонян — находились подле ее постели. Та лежала недвижно со скорбным видом: все ее существо выражало уныние. Вскоре в усадьбу прибыла Юйин. Увиделась с госпожой Лань. Та завела с ней разговор, сказав девушке:

— Много благодарна тебе за поздравления и глубокое выражение чувств ко мне.

— Моя скромная почтительность не способна передать всей глубины чувств, кои я питаю к вам.

Потом она перекинулась словом со студентом, пожелав ему счастья. Узнав, что младшие сестры направились к старшей сестре, которая еще не покидала постели, она тоже пошла к Чжэньнян.

— Старшая сестрица! Почему ты еще не встала? — спросила она ее.

Та заставила себя подняться, причесалась, умылась. В то утро Чжэньнян кушала мало. Проболтала с Юйин до позднего вечера. Тем временем студент, наскоро поужинав, засветил светильник и направился, держа его в руке, к себе в библиотеку, где скоро лег спать. Госпожа Лань пришла в комнату дочери и посетовала, что, не зная загодя о том, что Юйин останется у них, не отдала приказание подать чаю.