Виктория Крэйн - Палач

— Да-да, поспеши, женишок, а то пропустишь самое интересное, — истерично расхохоталась я и плюнула ему вслед.

Князь ушел. Люциан молчал, придерживая меня за талию. Я тяжело дышала, потом повернулась к нему, яростно оглядела, но тут же замерла под его полным печали, очень серьезным взглядом.

— Ты… — начала было я, но запнулась и смолкла.

До меня начало доходить. Князь не шутил. Он на самом деле отдал меня на растерзание Палачу. И не просто Палачу. Люциану. И мой Принц сделает то, что приказано. То есть спустит с меня три шкуры.

Коленки мои внезапно подогнулись, и я вцепилась в первое, что оказалась у меня под рукой — в своего Палача. Несколько секунд я стояла, держась за его руку, потом подумала: ну что же такое? Я — виконтесса. Я гордая. Да, я сделала великую глупость и должна понести наказание. И я приму его достойно. Я — леди Мирослава Килби, а все Килби всегда гордо держали головы — и в победах, и в поражениях.

— Ты готова? — спросил меня Люциан, голос его был спокоен и тверд, и я ухватилась за этот голос словно за посох.

— Да, — я подняла голову и встретила взгляд Палача.

Тот несколько секунд удерживал мой взгляд, затем кивнул и пошел вперед, а я за ним. Но через несколько шагов он остановился и, быстро сняв свою белую шелковую рубашку, накинул ее мне на плечи и запахнул, завязки оказались у меня под грудью, а сама рубашка достигала колен. Я была полностью прикрыта и так благодарна Люциану, что он сохранил мое достоинство, что с трудом смогла сдержать слезы. Мы стояли во дворе одни и смотрели друг другу в глаза.

— Это была Арка? Та дорога, которой ты нас вывел к замку? — вдруг спросила я.

— Да, — ответил Люциан.

— Ты ее Хранитель?

Он кивнул, а потом начал подниматься по широкой лестнице в замок, а я, как привязанная, двинулась следом.

Зал Наказаний встретил нас тишиной и чистотой. Я замерла в самом центре и огляделась. Перед глазами тут же возникла так потрясшая меня когда-то сцена наказания Гвендолин. Я словно наяву услышала ее душераздирающие крики и хрипы и подумала, что сегодня точно так же буду кричать я. С той лишь разницей, что я выживу, но останусь ли я такой же, как и раньше? Сомнительно. В ту минуту я повзрослела. Я поняла, что теперь несу ответственность за все свои ошибки, за все свои действия, и что надо сперва хорошенько подумать, а потом уже, потом…

Мои размышления прервал подошедший ко мне Люциан. Он стянул с моих плеч рубашку, и она белым пятном осталась лежать на полу. Я посмотрела вниз, затем подняла глаза на Люциана.

— Будет больно, — предупредил меня он.

— Знаю, — кивнула я.

— Ты понимаешь, что так должно быть?

— Нет, — честно призналась я, — то есть, я понимаю, что меня должны наказать, но не понимаю, почему именно таким образом. Но Князь здесь господин и повелитель и все еще мой опекун, поэтому я принимаю это как должное.

— Ты очень храбрая, моя Золотая Девочка, и очень честная, оставайся такой всегда. — Я вскинула глаза на Люциана, пораженная нежностью, с которой он произнес эти слова: «моя Золотая Девочка», но он уже отвернулся.

Я пошла за ним в центр Зала, к длинному столу со скобами, медленно оглядела место своей пытки, потом несколько раз глубоко вздохнула. «Перед смертью не надышишься», — мелькнуло у меня в голове, и я хмыкнула над нелепой фразой.

— Ложись, — скомандовал Люциан, — лицом вниз. Я тебя привяжу.

Я ухватилась руками за края стола, забралась на него коленками, а затем легла на живот. Люциан взял одну мою руку и прикрутил толстыми веревками мое запястье к скобе, затем проделал то же самое со вторым, потом развел мои ноги в стороны и привязал за щиколотки. Толстая веревка легла мне на поясницу и прижала мой живот к гладкой поверхности стола.

Я больше не могла шевелиться. Мне стало очень страшно. Слезы навернулись на глаза, и я всхлипнула. Нет, я не должна плакать, твердила я себе, но сдержаться не могла.

Люциан подошел ко мне спереди, приподнял мою голову и подложил под нее что-то мягкое, вроде тонкой подушки, затем закрепил под столом и повернул мою голову на бок. Он вложил мне между губ полоску кожи и велел сжать ее зубами.

— Кричи, если хочешь, — шепнул он мне. — Плачь и кричи, тебе будет легче. Слышишь меня?

Я моргнула в знак согласия, а он вытер тыльной стороной ладони мои слезы, а потом слизнул с нее соленую влагу. Я смотрела на Люциана и видела, как сияют его необычные хрустальные глаза. Он поднял руку и ласково коснулся моей щеки, потом погладил меня по волосам.

— Ты доверяешь мне, моя Золотая Девочка?

Снова эти слова. Я выпустила изо рта кожаную полоску.

— Я доверила бы тебе свою жизнь, Люциан. Я доверяю тебе свою жизнь

Голос его завораживал. Его рука скользнула по моему плечу, по шее, щеке, и я коснулась ее губами и поцеловала. Поцеловала руку Палача.

— Молись, — приказал он, и его глаза сверкнули.

Он снова вставил мне между губ полоску кожи. Потом поднялся и встал передо мной. В ту же секунду у него в руках оказалась плеть. Длинная, черная, плетеная… тяжелая. Я прикрыла глаза и начала про себя читать молитву.

Первый удар обрушился на мою спину неожиданно. Я дернулась от боли в своих путах, что было силы сжала зубами толстую кожу. Второй удар — из моих глаз брызнули слезы, и я застонала. Третий удар, и что-то теплое потекло у меня по спине — моя кровь. Четвертый удар — я выпустила кожу изо рта и зашлась в крике. Пятый удар — я захлебнулась. Я ожидала следующего, но по спине моей прошлась холодная рука, гладила меня, ласкала, двигалась вверх, вниз, размазывая кровь, опускаясь к бокам. Сильные, умелые пальцы Палача разминали мои мышцы, успокаивая, расслабляя, неся надежду на скорое избавление. Руки скользнули под меня, коснулись груди, пробрались дальше, задели мгновенно затвердевшие соски, и я задрожала. Рука скользнула мне по ягодицам, затем между ног, задержалась там. Закопалась в курчавые волосы, ища мои тайные складки, раздвигая их, нажимая… поглаживая. Я застонала от необычного ощущения. Спину мою саднило, но внизу, там, где Палач меня ласкал, все пылало.

Рука исчезла, оставив меня на грани чего-то такого, чего я не ожидала, чего пока не понимала. И тут до меня донесся возглас Князя:

— Люциан! Ты меня не дождался!

— Нет.

Голос Палача был самим льдом, и я ощутила, как Князь замер от этого голоса и не стал произносить то, что вертелось у него на языке.

— Кровь… Почему столько крови? — Князь оказался справа от меня, я увидела его сквозь опущенные ресницы. — Она потеряла сознание?

— Я в порядке, — сказала я и открыла глаза. — Ты пришел посмотреть на меня, Князь?

Голос мой звучал вызывающе и даже насмешливо, чего я сама от себя не ожидала. Князь наклонил голову и посмотрел мне в глаза. Я прищурилась. Лицо мое было мокрым от слез, ресницы слиплись, и мне было неудобного на него смотреть, да я и не хотела его видеть: слишком была на него зла. Поэтому я снова закрыла глаза.