Виктория Крэйн - Палач

— Правильно, — усмехнулся он.

— Я ничего не умею, но ты же меня научишь, правда?

— Научу, — вздохнул он покорно, потом рассмеялся. — Ох, Мири, Мири, моя Золотая Девочка, все-таки ты своего добилась.

— И чего же я добилась, мой Палач?

Он промолчал, но покачал головой.

— Ты не разденешься? — спросила я после долгого взаимного молчания.

— Мири, ты понимаешь, что этой ночью ты стала Княгиней?

— И что с того? — я пожала плечами. — Уж не хочешь ли ты сказать мне, что я становлюсь грешницей, прелюбодейкой? Мы не венчаны с Князем, Люциан, и я не уверена, что нас сегодня ожидал бы епископ. Я считаю себя свободной женщиной и вольна выбирать того, кого я хочу. А я хочу быть с тобой. Если, конечно, ты этого хочешь сам. Если нет, — я вскинула на него глаза, — тогда скажи об этом прямо сейчас, не разбивай мне сердце потом.

— Ты ведешь речи взрослой женщины, а сама еще такой ребенок.

— Я не ребенок, — обиделась я. — Уже нет.

— Нет… внешне, — он опять улыбнулся, — но частенько твои поступки говорят об обратном.

— Я вырасту. Ты сам сказал, что я теперь бессмертна. У меня полно времени, чтобы узнать… узнать, каково это — быть взрослой. А ты мне в этом поможешь. Ведь поможешь, да?

Люциан притянул меня к себе, его пальцы лениво поглаживали шрамы на моей спине.

— Очень важно, чтобы ты поняла, Мири, поняла, какой шаг ты только что сделала, объявив себя моей собственностью, сказав, что принадлежишь мне. Ты передала свою судьбу в мои руки, маленькая. И теперь ты моя. Я вправе наказать тебя, ты это понимаешь? Так, как сочту нужным… Я вправе поощрить тебя, наложить любой запрет. Ясно тебе это, Мирослава?

Я запрокинула голову и посмотрела в такие родные хрустальные глаза.

— Да, ясно. Ты можешь сделать со мной все, что угодно, мой Люциан, и я с радостью и благодарностью приму это. Только будь со мной рядом и никому не отдавай.

— Никому не отдам, — пообещал он.

А потом мы снова прошли через Арку, и мой Принц уложил меня в свою постель.

— Мне не будет больно? — спросила я, когда он разделся, и я смогла как следует разглядеть то, что видела когда-то лишь мельком.

— Не будет… Я сделал тебе сегодня ночью больно, моя хорошая? — спросил сочувственно Палач.

— Да, но это ерунда, та боль прошла быстро, как и должна, но больше всего мне было больно вот тут, — я прижала ладонь к сердцу, — я не понимала, что происходит. И особенно, почему это должно было произойти вот так, на глазах у всех.

— Это ритуал Соединения сильнейших и древнейших вампиров. Именно так они берут себе пару.

— Но почему понадобился ты, чтобы, чтобы…

— Вампир не может переспать с девственницей, не убив ее. Это выше их сил, неподконтрольно. Поэтому нужен кто-то, кто лишит ее невинности. Если бы ты уже была с мужчиной, этого бы не понадобилась, Князь просто обратил бы тебя.

— Но почему именно ты?

— Хороший вопрос. Очень хороший, — Люциан задумчиво разглядывал потолок. — Из-за тебя, из-за меня. Из-за наших с ним отношений. Когда-нибудь я тебе все расскажу. Но сейчас, — он повернулся и мягко толкнул меня на подушки, — я хочу заниматься с тобой любовью, а не болтать.

И он сделал то, что хотел, и я наконец познала настоящую близость с мужчиной, узнала, какими нежными и ласковыми могут быть сильные руки моего Палача, каков он бывает в любви. Я увидела его лицо, когда он был на вершине страсти, и как сияют его глаза, когда он смотрит на то, как я бьюсь в его руках и кусаю губы, чтобы сдержать стоны наслаждения…

А потом мы просто лежали, обнявшись, и смотрели друг на друга, и я рассказывала ему все, что накопилось у меня на душе за все те месяцы, которые прошли с тех пор, как я вернулась из пансиона. А он меня слушал… точно так же, как слушал в детстве. Он смеялся вместе со мной, когда я признавалась в шалостях, что мы проделывали в пансионе, он хмурился, когда я рассказывала ему о наших побегах на маскарады и о том, как мы тайком пробрались в бордель. И все было, как и раньше, с той лишь разницей, что он вдруг, совершенно неожиданно, прерывал меня, закидывал мои ноги себе на плечи и любил меня, или переворачивал на живот, и брал меня сзади, или просто доводил меня до изнеможения одними поцелуями и ласками.

Никогда в жизни я не чувствовала себя такой счастливой.

А поздно ночью, когда мы, уставшие после нашего безумного марафона, уснули, в покои Люциана ворвался обеспокоенный Князь.

Люциан, почуяв вторжение постороннего, мгновенно подскочил и накинул на меня покрывало.

— Люциан, — Князь бросился к своему Палачу. — Мири пропала. Из замка она не выходила. Ее нигде нет. Не мог бы ты…

— Я здесь, — сказала я, и, кутаясь в покрывало, вышла из-за спины Люциана.

Князь перевел взгляд с Люциана на меня, мгновенно оценив мой вид. Глаза его яростно блеснули, он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но я приспустила сзади с плеч покрывало и, придерживая его на груди, повернулась к Князю спиной.

— Посмотри на это, Князь, — тихо проговорила я. — Посмотри внимательно и скажи, что ты видишь?

Князь долго молчал. Потом громко выдохнул и со всей силы треснул кулаком по стене.

— Она пережила это, Палач? Как она смогла остаться в живых после того, что ты с ней сделал?

— Ты сам приказал ему это сделать, — опередила я Люциана. — Или ты забыл?

— Не забыл. Но я не приказывал выжигать на тебе, ставить у тебя на спине… О боги!

— Почему ты мне не рассказал правду о себе, Повелитель вампиров?

— Мири, — Люциан жестом собственника натянул обратно мне на плечи покрывало и повернул лицом к кровати. — Ложись, я скоро вернусь.

На мгновение меня снова охватил ужас. Теперь я — собственность Люциана, я сама так сказала, и он подтвердил, и он… господи, он же вправе сделать все что угодно, даже отдать меня Князю, вернуть меня ему, ведь я еще и жена Князя…

— Не отдавай меня ему, Лю, — шепотом попросила я и посмотрела в глаза Люциану. — Пожалуйста, умоляю. Только не отдавай!

Он нагнулся, коснулся быстрым поцелуем моих губ и тихонько подтолкнул к кровати.

— Я тебя никому не отдам, моя Золотая Девочка. Клянусь. Ты навечно моя.

И я ушла, оставив их говорить… обо мне. Я чувствовала себя предательницей, ведь я заметила боль в глазах Князя. Я разбила ему сердце, но я ничего не могла с собой поделать. Люциан был моим Богом, моей мечтой, моим пламенем, на который я всегда летела, словно мотылек. Я была готова бежать к нему сквозь любые преграды, была готова платить любую цену, чтобы быть с ним, а Князь… Князь был вправе думать, что я использовала его самым подлым образом, чтобы добиться того, о чем мечтала. Он был просто очередной преградой между мной и Палачом. Мне было жаль, я чувствовала стыд, но стоило мне только подумать о том, что, начиная с этой ночи, рядом со мной будет мой Принц, как я забыла обо всем и бросилась в пучину своей любви к Палачу…