Александра Соколова - Просто мы разучились прощать

– Это не так. В мире полно посредственностей! Стадо людей серо и безлико. Редко когда выбиваются яркие личности. А в женской среде – особенно.

– Значит… Значит, ты – именно такая яркая личность? Почему, интересно? Потому что с женщинами спишь? А мы все – серые мышки?

– Я этого не говорила! И ориентация тут ни при чём. Просто кто-то до конца жизни будет жить как все, выходить замуж за средненького мужика, работать на средненькой работе и мечтать об отпуске. А кто-то будет добиваться успеха, покупать машину и жить так, как хочет.

– Это ты на Женьку намекаешь? Или на меня?

– Ни в коем случае, золотце!, – Лёка усмехнулась и эта усмешка добила Кристину. Она вскочила, выхватила из вазы букет роз и со всей силы швырнула его в девушку.

– Ты чего?, – вскочила, засверкала синими глазищами. Девчонки сжались, стараясь быть незаметными.

– А того!, – прошипела Кристя, еле сдерживая ярость, – Слушай сюда, ты, ярко выраженная индивидуальность! Ты еще в этом мире ничего настолько не добилась, чтобы иметь право оскорблять людей, ясно? Ты чего сюда притащилась сегодня, а? Индивидуальность свою показать? Кому? Женьке? Убедиться еще раз, что она готова за тобой на край света на животе ползти? Ты цветочки какие притащила? Розочки? Ты Женюрку уже столько лет знаешь – и не смогла выучить, что она белые розы терпеть не может? Ты вообще что-нибудь о ней знаешь? Знаешь, что она любит, а что нет? Знаешь, как переживает и о чём думает? Да ничего ты о ней не знаешь, кроме того, что она сама рассказывает. А спрашивать тебе некогда – ты же яркая индивидуальность. Эгоистка ты, и больше ничего! Женя, Ксюха, Юлька… Дальше перечислять? Что ж ты с посредственностями спишь, а, Лена? Заразиться не боишься? Или это половым путем не передается?

– Кристина, ты не увлекайся!, – выплюнула Лёка, быстро туша сигарету в пепельнице, – В наших отношениях мы как-нибудь без тебя разберемся! Что-то я ни разу не заметила, чтобы Женька жаловалась.

– А кому она, по-твоему, жаловаться будет? Тебе? Или всё-таки мне, как подруге, а?

– А что, жаловалась?

– А представь себе! И не раз! А ты думала, ты у нас ангел во плоти, да?

– Перестаньте…, – тихий Женькин шепот почему-то мигом остановил пикировку. Все уставились на девушку, – Я вас очень прошу, прекратите.

– Жень, это уже давно должен был кто-нибудь ей сказать, – пробормотала Кристина, – Извини.

Какое-то время в квартире стояла полная тишина. Лёка яростными взглядами пронзала Женьку, Кристина – Лёку. А Марина с Аней вообще думали только о том, как бы поскорее оказаться дома.

– Ладно, Жень, мы пойдем, наверное, – девчонки синхронно поднялись, – Спасибо тебе за всё, здорово посидели…

Как во сне Женька проводила их до двери. Молча смотрела, как Кристина застегивает крючки на шубе. А потом шагнула, обняла её и, уткнувшись носом в пушистый воротник, прошептала: «Я тебя люблю, Кристя… Спасибо».

А в кухне мерила шагами линолеум Лёка. Закуривала сигарету и тут же тушила. И снова закуривала. Не остановилась даже когда Женька осторожно села на стул и закрыла глаза.

– Лена, сядь, пожалуйста, – виновато получилось…

– Не сяду. Что это было? Ответь мне.

– В смысле?, – огромная усталость накрыла девушку с головой и не давала дышать.

– Что Кристина мне тут говорила? Всё это действительно так?

– Нет, Леночка. Всё не так. Я люблю тебя.

– Не отделывайся общими фразами. Ты что, действительно жаловалась ей на меня?

– Я не жаловалась. Я делилась. Советовалась.

– А кто давал тебе право обсуждать меня с какими-то посторонними людьми?, – Лёка, наконец, села и уставилась на Женю. А та даже не пыталась выдержать взгляд.

– Кристина не посторонний человек. Она мой друг.

– А я?

– А тебя я люблю. Лен, я очень устала, правда. Пойдем спать?

– Она устала. Здорово. Она устала. А как ты думаешь, как после всего этого Я себя чувствую? Мне наговорили целый вагон гадостей, а ты говоришь, что устала. А мне что теперь с этим делать?

– Забыть. Я прошу тебя, пойдем спать…

– Да не пойду я спать!, – заорала, откидывая ногой табуретку, – Хватит так со мной разговаривать! Я тебе не игрушка, чтобы вот так себя вести! Отвечай немедленно, что из того, что говорила Кристина – правда. Или я уйду сейчас. Ну?

Не смогла Женька ответить. Опустила голову на сложенные руки и заплакала. Тихонько – чтобы не видно было. А Лёка постояла, буравя её взглядом, и вылетела, хлопнув дверью. Рыдания словно наполнили Женю целиком, она уже не сопротивлялась им. Всхлипывала, стонала, иногда почти рычала даже. Сквозь пелену слёз видела чьи-то руки, сующие таблетку, потом стакан с водой. Как-то неожиданно очутилась на диване в большой комнате. И прижимаясь к теплому плечу, потихоньку успокаиваясь. Только через несколько часов отступила жесткая боль, стягивающая сердце. Только через несколько часов Женька смогла открыть глаза и спросить:

– Почему ты вернулась?

– Ну, я же знала, чем всё это кончится, – Кристина деловито достала из шкафа плед, укутала девушку, села рядом и взяла за руку, – Тебе легче?

– Да, легче. Кристь, спасибо тебе. Но… Зачем ты всё это затеяла?

– Я не сдержалась. Эта её самоуверенность сводит меня с ума. Она же искренне считает себя центром вселенной! Что она говорила тебе после того, как я ушла?

– Потребовала сказать, что в твоих словах было правдой.

– А ты что ответила?

– Ничего.

– Почему?

– Потому что в твоих словах ВСЁ было правдой, – вдруг совершенно спокойно сказала Женя, -Всё, понимаешь? И про цветы, и про эгоизм… И про то, что я поползу за ней куда угодно. А она даже после этого говорила только о том, что ОНА чувствует и переживает. А знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что знает, что в моем сердце есть место только для неё… И прощения завтра буду просить я у неё, а не она у меня.

– Ты что, с ума сошла?, – Кристинка аж заискрилась вся от ужаса, – Ты еще и прощения собираешься у неё просить? Да она на коленях приползет завтра – увидишь!

– Не приползет… Никуда она не приползет.

Права оказалась, конечно, Женя. Только через неделю ей удалось поговорить с Лёкой – та изображала из себя неприступную стену. Не помогали ни извинения, ни признания в любви. Даже обещания никогда не пересекать их с Кристей не помогли. Потребовался еще месяц, чтобы пробить эту стену. И всё пошло по-старому.

Но постепенно подкатывала усталость.

Хуже всего было ночами, когда не спалось, и нельзя было включить компьютер из-за отключенного электричества. Тогда Женька расставляла по комнате свечи, зажигала их медленно, подходила к зеркалу и долго стояла, упершись лбом в равнодушное стекло. А потом усаживалась поближе к батарее, доставала блокнот и составляла из слов-строчек бессмысленные и бездумные стихи. И летал в наушниках плеера голос Арбениной, и яркая луна светила даже сквозь задернутые шторы, и пальцы крепко сжимали ручку, и не получалось, не получалось даже в рифмованных бессмыслицах выразить всё то, что камнем оседало в душе и не давало вздохнуть, и хотелось просто заснуть… И уже не просыпаться.