Александра Соколова - Мы разминулись на целую жизнь.

– Ладно, – Женя даже не улыбнулась, – Мы подъедем через часик где-то.

– Ковалева, скажи, вам надо готовить отдельную комнату или как-нибудь уместимся?

– Не знаю, – голос вмиг стал расстроенным, – Посмотрим по ситуации. А Рубины уже у тебя?

– Лиза здесь, Инна скоро будет.

– А Лёшка?

– Приедет к восьми. Ковалева, хватит болтать, иди собирай свое чудовище и двигайте сюда.

Кристина выключила телефон и, улыбаясь, посмотрела на Лизу.

– Приедут, – коротко сказала она.

Лиза довольно кивнула.

Толик вернулся домой к восьми часам. Он так и не нашел загадочный упенрюк, но зато привез три бутылки шампанского, огромный торт и несколько килограмм фруктов.

К его приезду ужин был практически готов. Кристина и Лиза накрыли в гостиной стол, вынесли на балкон десяток салатниц и начистили картошку для горячего. Между делом они успели поиграть с детьми, обрядить их в новогодние костюмы, и выпить по бокалу шампанского.

Толя упал в гостиной на диван, на него тут же забралась обряженная в лисичку Даша и принялась прыгать на большом дядином животе.

– Я лисичка-сестричка! – приговаривала она. – Сестричка-лисичка. Лисичка-сестричка.

– Дарья, оставь дядю в покое, – приказала пробегающая мимо с миской в руках Лиза.

– Пусть… – начал, было, Толик, но его прервал громкий звонок.

– Я открою, – заорала из кухни Кристина.

Она быстро прошла в прихожую, распахнула дверь и улыбнулась навстречу Женьке.

– Привет, – пробормотала та, просачиваясь в квартиру, – Только тихо, ладно? Чудовище только что заснуло.

– Давай её мне.

Кристина затаила дыхание, и приняла на руки объемный, плотно запакованный кулек. Кулек ритмично шевелился. От него исходил запах детской присыпки и нежного масла.

– Кроватку я уже приготовила, – одними губами сказала Кристина, – Иди в гостиную и скажи, чтобы не шумели там.

Женя быстро разделась, сделала несколько шагов по коридору и тихо поздоровалась со всеми присутствующими:

– Банда, не шумите, пожалуйста, – попросила она еле слышно, – Лёка спит.

Как ни странно, даже Даша послушалась: в последний раз подпрыгнула на Толином животе, скатилась на диван, спряталась за подушку и замерла, поблескивая веселыми глазками.

В полной тишине Кристина торжественно унесла ребенка в детскую и уложила в старую Женькину кроватку. Улыбающаяся Женя остановилась рядом.

– Идем, – прошептала еле слышно, – Часика два она должна проспать.

Одна за другой, они вышли из комнаты, и прикрыли за собой дверь. Кристина остановилась, притянула Женю к себе и крепко её обняла.

– Я так рада за тебя, что до сих пор не могу привыкнуть, – прошептала в ухо.

– Я тоже рада, Крысь, – Женя с удовольствием вжалась в теплые объятия подруги, – И до сих пор не могу поверить.

– Ты это заслужила. Правда. Ты точно это заслужила.

Лёка родилась несколько месяцев назад, но Жене до сих пор казалось, что это было только вчера. Роды были тяжелыми: сказался возраст, однако благодаря грамотным врачам и поддержке бледного до синевы Алексея, всё закончилось довольно быстро. Девочка родилась на удивление здоровой и крепенькой. Женя плакала от счастья, когда первый раз взяла дочку на руки. Лёша же просто растерялся, и двух слов связать не мог.

– Идем, Ковалева, – проворчала Кристина, шмыгая носом и выпуская подругу, – Надо остальных гостей встречать.

А остальные гости ждать себя не заставили. Приехала с грудой подарков Инна, следом за ней – одетый в костюм Деда Мороза Лёша. Последним явился Прокофьев – без подруги, зато с букетами для каждой из дам.

К одиннадцати часам все расселись за столом, разлили шампанское и приготовились провожать старый год. Первым слово взял Алексей.

– Проводим старый год, – он встал на ноги и улыбнулся, – Он был… всяким. И тяжелым, и добрым, и необычным… Но он был, и…

Лёша запнулся. Все молчали, глядя на него, и от тишины в комнате почти звенел воздух.

– В общем, давайте выпьем за то, чтобы старый год остался у нас в памяти, как и многие другие года. Чтобы мы вспоминали о нем с радостью. И чтобы весь негатив, что был в прошлом году, забылся прямо сейчас.

– Массовая амнезия! – громко заявил Прокофьев, поднимая свой бокал. – Мне нравится! Ура, товарищи!

Ура. Все с шумом принялись чокаться, опустошать бокалы, и обмениваться радостными улыбками.

До нового года оставался один час.

Лёка расхохоталась, глядя на себя в зеркало: костюм ей явно был велик, а окладистая белая борода скрыла добрую половину лица.

– Готова? – спросила уже наряженная снегурочкой Нина.

– Всегда готова.

Она радостно подмигнула своему отражению, взвалила на плечо мешок, нажала кнопку проигрывателя и под бодрую музыку двинулась в актовый зал.

Публика встретила Деда Мороза громкими аплодисментами.

– Здравствуйте, детишки, девчонки и мальчишки! – микрофона не требовалось, зал был маленький, а зрителей – всего человек тридцать.

Новый год стучится в двери,

В новый год мы в сказку верим,

В новый год прекрасной феей

Чудеса приходят в дом.

От души вас поздравляем

И здоровья всем желаем

Пусть для каждого счастливым

Будет этот новый год!

Лёка декламировала громко, с выражением, с удовольствием ловя восторженные глаза детей.

– Давайте все вместе дружно скажем друг другу: “Поздравляем с Новым годом!”, – скомандовала она.

«Поздравляем с Новым годом!» – вразнобой закричали дети, подпрыгивая на стульях от нетерпения.

А Лёка продолжала. Она рассказывала стихи, водила с детьми хоровод вокруг небольшой ёлки, вместе с ними звала Снегурочку и, наконец, раздавала подарки.

Дети были в восторге. Лёка знала, о чем мечтает каждый из них, и постаралась оправдать ожидания. Кто-то получил куклу, кто-то – конструктор, кто-то – футбольный мяч. Глядя на восхищенных малышей, Лёка думала только о том, что главной их мечты она, к сожалению, исполнить не в состоянии…

Вот уже несколько месяцев она работала в этом детском доме, близ города Сочи. За это время хорошо узнала всех воспитанников, многих успела полюбить, и абсолютно всем уделить хоть крошку внимания. Жила Лёка здесь же, в учительской – не хотелось тратить время на дорогу от дома до работы и обратно. Слишком многое нужно было успеть сделать…

Она была почти счастлива. Почти – потому что слишком тяжело было смотреть порой на одиноких детей, слишком трудно было бороться с жалостью к ним, слишком невыносимой казалась их судьба. Но постепенно она привыкала. Уже не морщилась, когда детишки начинали звать её вдруг мамой, притиралась к их непростым характерам, и ложилась спать уставшей, но спокойной. Спокойной и счастливой.