Эхсан Шаукат - Пламя страсти

ЭХСАН ШАУКАТ

ПЛАМЯ СТРАСТИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сквозь сон Эвелин показалось, что откуда-то доносился бой барабанов. Открыв

глаза, она поняла, что барабаны -- вовсе не сон, врывающиеся в спальню звуки

с каждой минутой становились все более отчетливыми. Торжественный марш!

Эвелин спрыгнула с кровати и подбежала к окну. В просвет густой листвы

растущего у дома дерева она увидела на плацу, начинавшемся сразу за

лужайкой, солдат, построенных в каре. Что-то случилось! Но что именно? Чтобы

рассмотреть получше, Эвелин нагнулась вперед...

-- Мисс-сахиб Эвелин, что вы делаете? Ведь вы не одеты! А если

кто-нибудь вас увидит?

Эвелин вздрогнула и отвернулась от окна. Из-за барабанного боя она не

услышала, как в комнату вошла Миана, ее няня-туземка.

-- Миана, что там случилось? Зачем собрали всех солдат?

-- Не надо смотреть, мисс-сахиб, для вас там нет ничего интересного. Они

будут наказывать провинившегося сипая, вот и все дела.

-- А в чем его вина? И что же они теперь будут с ним делать? Неужели

расстреляют?

-- Нет, нет. Наверное, сержант Фариг прикажет наказать его плетями.

Проступок не так уж серьезен.

-- Но что же такого он совершил? Расскажи мне, Миана.

-- Хватит об этом, мисс-сахиб. Это не женское дело. Ваша мать будет

сердится, если узнает, что вы суете нос в дела военных. Кстати, мне пора

нести чай. А вы одевайтесь поскорее!

С этими словами располневшая с годами смуглокожая няня, тяжело ступая по

половицам, вышла из небольшой, но со вкусом обставленной комнаты.

Эвелин подождала, пока шаги Мианы стихли в конце коридора. Подойдя к

платяному шкафу, взялась за ручку. В этот момент вновь раздался призывный

грохот барабанов. Эвелин схватила халат, накинула его на ночную рубашку,

подцепила босоножки и тихонько отворила дверь. В коридоре никого. Бесшумно

преодолев его, Эвелин спустилась по лестнице и вышла на свежий утренний

воздух. Остановилась и осмотрелась. И здесь никого. Пригнувшись, она

побежала к густому кустарнику, который тянулся сразу же за калиткой в

невысоком заборе, сложенном из желтых каменных плит. Осторожно раздвинув

ветки, Эвелин увидела парадный плац...

Седьмой Ее Величества Королевы Виктории уланский полк был выстроен в полном

составе. Взоры всех шеренг были обращены к центру плаца, где высился

неотесанный деревянный столб. Здесь стоял сержант-сикх, отличавшийся могучим

телосложением и густой черной бородой. Барабанный бой усилился. Послышалась

отрывистая команда и двое ординарцев вывели из строя высокого человека,

горделивая осанка которого указывала на его принадлежность к племени тхали.

Эвелин видела его впервые. Ростом незнакомец явно превосходил шесть футов, он

был до пояса обнажен, грудь отливала бронзой в лучах утреннего солнца.

Стражи подвели тхальца вплотную к деревянному столбу, вытянули вперед его

руки и накинули на запястья веревку. Через минуту он был крепко привязан к

столбу, и тут же раздалась новая команда. Барабаны забили в полную силу.

Чернобородый сержант, похожий на индийского Геркулеса, поднял что-то с земли.

Это была знаменитая плеть-"девятихвостка", ее составляли длинные и тяжелые

бичи из кожи, выделанной особым способом. Каждый "хвост" заканчивался туго

скрученным узлом. Говорили, что мало кто может вынести наказание

"девятихвосткой", если за нее берется специалист. А глядя на сикха-сержанта,

можно было ручаться, что он это дело знает...

"Девятихвостка" взвилась высоко в воздух и со свистом рассекла его. Первый

удар обрушился на жертву. Эвелин впилась взглядом в тхальца, но тот стоял

по-прежнему прямо, только прикрыл глаза... Перед каждым ударом зловещий свист

предупреждал, что сейчас твердые как сталь узлы начнут сдирать кожу и

вопьются в мясо. И спина тхальца готовилась к встрече со страшным бичом, он

вздрагивал за долю секунды до соприкосновения с орудием пытки.

-- Двадцать шесть!.. Двадцать семь!

На лице наказываемого не отражались ни боль, ни страдание. Может быть, он

владел секретом йоги, умел отводить от себя любые ощущения, в том числе и

болевые?

-- Тридцать три!.. Тридцать четыре!

Вся спина привязанного к столбу человека уже представляла собой сплошное

кровавое месиво, с боков свисали узкие рваные полоски кожи. Не отрываясь,

Эвелин смотрела на происходящее. Сердце ее часто билось. Человек у столба был

несгибаем, жестокая пытка не достигала нужных палачу результатов...

-- Сорок пять!.. Сорок шесть!

Эвелин почувствовала, как на нее накатывает волна страшного возбуждения. Ей

вдруг захотелось, чтобы боль от ударов "девятихвостки" стала еще мучительнее.

-- Быстрее, -- прошептала она. -- Сильнее!.. Бей его! Сильнее!

Теперь Эвелин ловила каждое движение бича. Прильнув к кустарнику, она

ощутила, как охватившее ее возбуждение сменяется острым дотоле неведомым

удовольствием...

И вдруг тхалец покачнулся. Окровавленное туловище накренилось, ноги

подкосились... Через секунду у столба лежало нечто бесформенное... Но не

безжизненное -- издали было видно, как измученное тело то и дело сводили

судороги...

Эвелин закрыла глаза. Ее подташнивало, ноги и руки онемели. Между ногами

почему-то стало мокро. От этого ощущения затошнило еще больше. Потом

надвинулся непонятный страх. Собрав все силы, Эвелин в последний раз

посмотрела на кровоточащее тело и бросилась к дому.

* * *

Солнце собиралось садиться. Настенные часы пробили пять раз. Птицы в саду

сбились в суетливые стаи, своим щебетанием возвещая о скорой прохладе.

Послышался удаленный звук горна, предназначенный для солдат Ее Величества и

говорил о завершении очередного дня их службы. Миссис Элизабет Беллингэм,

жена командира полка, торопилась покинуть сад, мелкими шажками она семенила

по посыпанной белым песком дорожке. Чтобы не запачкать длинную темно-синюю

юбку, она аккуратно приподняла ее край и придерживала в дюйме от земли.

-- Эвелин, ты не забыла про сегодняшний вечер? Пора одеваться!

-- Она в ванной, мэм-сахиб, -- ответила вездесущая Миана.

Когда до Эвелин долетели слова матери, она уже держала в руках полотенце.

Перед ней на деревянном столике стояло небольшое круглое зеркало. Эвелин

внимательно осмотрела свое лицо. В зеркале отразились большие голубые глаза и

маленький, чуть вздернутый нос. Когда-то в детстве у нее были веснушки,

теперь не осталось ни одной. Она приоткрыла рот и оскалила зубы. Все в

порядке. Хотя не совсем -- у одного еще в прошлом году обломился кусочек. Но

это незаметно. Эвелин плотно сжала губы, они показались ей бледными. Чтобы