Юрий Барков - Запретный дневник

Случилось что-то невероятное — я влюбился в нее. Что это было? Я до сих пор потрясен. Удар Божий. Как теперь понимаю, она лежала среди прочих святых мужчин и женщин, и когда я указал на нее, торговка нехорошо оживилась: «Вам угодно выбрать именно эту?»

Ну конечно, именно эту! Хотя я чувствовал, что угодно было уже как бы и не мне самому, а чему-то иному, во мне независимому, ибо ощущал себя влекомым некоей неназываемой могучей силой, действия которой раньше в себе не примечал. Или не осознавал.

Перечел эту сумбурную запись и понял, что ничего не понятно и можно неизвестно что подумать: что это и где все было? А история случилась в небольшой иконной лавке в Новом Иерусалиме, под Москвой. Я приобрел маленькую карманного размера иконку Божьей Матери «Умиление» из Дивеевского монастыря. И полюбил ее. Нет, я сразу полюбил ее, как только увидел, и потому купил иконку. Купил ее, потому что смотрел и не мог оторваться — так потрясала меня непередаваемая женственная красота и смиренный вид Богоматери. Вот идеал женщины: неземная красота и смирение. В этой, казалось бы, слабости, в смирении — и сила, поскольку противоположности смыкаются.

Я теперь все время таскаю ее с собой в кармане и периодически ощупываю: здесь ли она? И когда чувствую рядом ее присутствие, мне становится как-то совершенно легко и свободно на душе, и одновременно ощущается некая гармоническая полноценность окружающего мира, как это и бывает в любви.

Глагол «ощупываю» может показаться неуместным: что значит «ощупываю»? Щупают женщии. Но пусть, я хочу ощущать ее, как ощущают женщину: дотрагиваться, ласкать, прижимать. Я хочу чувствовать ее тело — пальцами, грудью, животом. Я хочу ее, как хотят женщину, — всей той невероятной мощной силой, которая вдруг повлекла меня к ней в иконной лавке. И потому, когда в кармане я прижимаю ее к своему бедру…

Нет, это какое-то безумие: я не могу обходиться без нее. Сегодня забыл взять ее с собой на работу и весь день промучился: точно ли я оставил ее дома, не выронил ли из кармана где-нибудь по дороге? За этими бесконечными размышлениями был совершенно не в состоянии сосредоточиться и ничего не сделал по работе: редактируемые тексты просто не лезли в голову. Поэтому ушел пораньше. Ехал домой, как обычно, с пересадками, торопясь, на последней остановке, вместо того чтобы ждать автобус, взял такси.

Она стояла, как всегда, опустив глаза, в прихожей на обувной полке, куда я утром, пока одевался, специально поставил ее, чтобы не забыть. Я сразу ощутил неожиданный укол страха и ревности — ее могла увидеть жена.

Интересно, чувствует ли жена, что у меня появилась некая женщина? Раньше я жене не изменял. Наши отношения уже давно приобрели ровный, ритмичный характер. Большую часть жизни с ней — пятнадцать лет из восемнадцати — мы старательно трахались каждый день, за редкими понятными исключениями. Лишь последнее время жена стала уклоняться под разными предлогами от столь частых соитий, и мы перешли на ритм два-три раза в неделю. Мне этого не хватало, и я начал восполнять онанизмом. Конечно, я дрочил и раньше, как и всякий мужчина: и когда мы с женой расставались на некоторое время или просто когда я наталкивался на что-нибудь очень уж порнографическое, что возбуждало сразу, внезапно, в отсутствии рядом жены — какая-нибудь картинка или суперэротический фильм по телевизору. Но сейчас уже я онанировал с другой целью, добавляя недостающие звенья в цепи нашей с женой половой жизни. Однако дрочить — не то что ебаться с женщиной. Друг психолог говорил, что все это ставит меня в некую «поисковую ситуацию», хочу я того или нет, и я легко могу увлечься кем-либо на стороне. Я обсуждал эту проблему с женой, она как бы «входила в положение», но совокупления наши от этого количественно не возросли. Конечно, я стал больше внимания обращать на других женщин, но жену свою все же любил, это в моей жизни было незыблемо, и я не собирался ей изменять. И вот я влюблен.

Ее зовут Мария. Слово перекатывается во рту как шарик. Оно похоже на имя моей жены. Это их роднит. Интересно, а все остальное у нее — как? Так же, как у других женщин? А между ног? Как, вообще, Бог соединялся с нею?

Мучительно думать такое о своей любимой, но ведь если ее сыну по предопределению суждено было родиться от женщины обычным путем, не исключено, что обычным же путем нужно было следовать и Ему. Тогда как это происходило? Был ли это экстаз и билась ли она в конвульсиях оргазма? А Он? Что Он чувствовал, зачиная сына? Не мог же Он быть бесчувственным к такой женщине! К тому же Он выбрал ее. Единственную. А выбор единственной женщины уже и есть любовь. Так, получается, что Он не просто выполнял самому себе установленное предписание, а любил ее? Почему нет? Он всеобъемлющ, и зачем Ему отказывать себе в том наслаждении, в котором Он не отказывает простым смертным? Значит, Он любил ее? Конечно, Он непознаваем нашим чувственным опытом. И возможно, у Него все происходит каким-то непредставимым для нас образом и в действиях и в ощущениях — во всем. Но все-таки ведь мог и любить? Мог наслаждаться ее молодым телом, всем, что у нее есть? Мог?

Я ощутил ревность к нему как к мужчине.

Да, Ты был у нее первым, потому что Ты был раньше. Успел к ее девственной красоте, к ее девственному совершенству. Но это не значит, что Ты любил ее больше, чем я. Из Нового Завета следует, что у Христа были братья — Иаков и еще кто-то. Значит, с нею совокуплялся некто и после Тебя? Кто? Иосиф? И любила ли она его так же, как Тебя? И отдавалась ли ему с таким же сладостным восторгом и юным пылом? К Иосифу у меня нет ревности. Дряхлый старик и законный муж. Она обязана была жить с ним. Мы с Тобой — оба незаконные, и Ты опередил меня. Ты застал ее живой. Я — нет. Но это мы еще посмотрим!

Нет, жена ничего не чувствует — я это вчера проверил. Я познакомил их.

Когда ночью легли в постель, я привычно положил руку на женушкины обнаженные ягодицы, она так же привычно, как повелось у нас в последнее время, отреагировала:

— Каждый день, что ли?

— Какой — каждый? — возмутился я. — Позавчера, и то было утром. Больше двух суток! А еще — за прошлое воскресенье?

Она ничего не ответила, видимо, что-то прикидывая в уме, лишь возмущенно крутнула жопкой, как бы сбрасывая руку. Но моя рука, как всегда, уже скользнула между ее сомкнутых ног. Ножки у жены не худые — сильные, стройненькие, но все равно у самой попы они раздваиваются, образуя известную ложбинку, и мои пальцы беспрепятственно проследовали мимо заднего прохода к ее губкам. Она вздохнула и повернулась всем телом ко мне, внимательно на меня глядя. Я сразу же сунул руку ей спереди между ног, нащупывая секель и ожидая, пока вход во влагалище увлажнится. Все так же внимательно глядя, она протянула свою ручку и взяла меня за член. Хуй моментально ожил в ее волшебных пальчиках. И тут я решил проверить.