Дж. Уорд - Отомщенный любовник

Лэш протянул свою в ответ и почувствовал, как электричество пробежало по руке, когда их ладони встретились.

– Да. В общем, я свяжусь с тобой.

Она снова с ним... О, Боже, она наконец-то вернулась к нему.

Тормент, сын Харма, был обнажен и прижимался к телу своей любимой, накрывая ладонью ее грудь, он ощущал ее атласную кожу, слушал стоны. Рыжие волосы языками пламени разметались по всей подушке, к которой он прижимал ее, и по белым, пахнущим лимоном, простыням... локоны окутывали его мускулистые предплечья.

Сосок напрягся под ласками его большого пальца, а губы были мягкими, когда он глубоко и медленного целовал ее. Когда Велси уже молила Тора, он собирался взять ее сверху, яростно входя в тело любимой, подчиняя себе.

Вэлси нравилось быть под ним, ощущать его тяжесть. В их совместной жизни она была независимой женщиной с проницательным умом, а ее хватке мог позавидовать даже бульдог, но в постели ей нравилось, когда Тор был сверху.

Наклонившись к ее груди, Тормент принялся посасывать сосок, покусывая, целуя...

– Тор...

– Да, лилан? Еще? Может мне надо подождать...

Но он не мог. Лаская языком грудь Вэлси, он одновременно поглаживал рукой ее живот и бедра. Она изогнулась, и он, проложив языком дорожку к ее шее, царапнул клыками по яремной вене. Тор едва сдерживал жажду. По какой-то причине он особенно сильно нуждался в кормлении. Возможно, у него было много сражений.

Вэлси запустила пальцы в его волосы.

– Возьми мою вену...

– Еще рано.

Небольшая отсрочка только придавала остроты ощущениям – ожидание делало кровь еще слаще.

Поцеловав ее, на этот раз еще крепче, глубже проникая языком в рот, Тор намеренно терся членом о ее бедро, обещая другое, более глубокое вторжение. Вэлси была полностью возбуждена, ее сладкий аромат смешивался с лимонным запахом простыней, заставляя клыки пульсировать, а головку члена сочиться влагой.

Его шеллан была единственной женщиной, которую он когда-либо знал. Они оба были девственниками в их первую брачную ночь, и после Тормент уже никогда не желал другой.

– Тор...

Боже, как он любил ее томный голос. Любил в ней абсолютно все. И хотя они были обещаны друг другу еще до их рождения, это была любовь с первого взгляда. Судьба была к ним благосклонна.

Тор скользнул ладонями к ее талии, и...

Замер... что-то было неправильно. Что-то...

– Твой живот... твой живот... он плоский!

– Тор...

– Где малыш?! – Он в панике отпрянул. – Ты же была беременна. Где малыш?! С ним все хорошо? Что с тобой случилось... ты в порядке?!

– Тор...

Вэлси открыла глаза и знакомый ему более сотни лет взгляд, сфокусировался на нем. Печаль, от которой пропадало желание жить, стерла без остатка сексуальное выражение с ее лица.

Потянувшись к нему, она положила ладонь ему на щеку.

– Тор...

– Что произошло?

– Тор...

В глазах Вэлси блестели непролитые слезы, а дрожь в ее чудесном голосе разрывала Тормента на части. Внезапно она начала исчезать, ее тело испарялось под его прикосновением, рыжие волосы, утонченное лицо, безысходность в глазах – все постепенно растворилось, оставляя перед ним только подушки. И тогда, последним ударом, его нос покинули лимонный запах простыней и ее естественный аромат, сменившись пустотой...

Тор вскочил с кровати, глаза застилала пелена слез, сердце болело так, словно в него заколачивали гвозди. Неровно дыша, он схватился за грудь и открыл рот, чтобы закричать...

Не раздалось ни звука. Ему не хватило сил.

Рухнув обратно на подушки, Тор дрожащими руками вытер влажные щеки и постарался успокоиться. Когда ему наконец-то удалось восстановить дыхание, он нахмурился. Сердце сотрясало грудную клетку, не столько биением, сколько трепыханием, и, без сомнения, из-за этих беспорядочных спазмов, голова кружилась как после бешеной карусели.

Задрав футболку, Тор уставился вниз, на свой впалый/ввалившийся пресс и истощенный торс, и мысленно приказал телу умирать дальше. Повторяя волю как заклинание, с все возрастающей частотой и силой, ему оставалось только мечтать, когда же, черт побери, оно подействует, и он подохнет. Каждый вампир знал, что если хочешь попасть в Забвение и обрести там свою утраченную половинку, самоубийство не вариант, но Тор нашел лазейку, решив заморить себя до смерти. Технически, это не являлось суицидом, в отличие от петли на шее, пули в глотке или вскрытых вен.

Донесшийся из коридора запах еды заставил Тора взглянуть на часы. Четыре часа дня. А дня ли? Шторы были закрыты, поэтому он не знал, опущены ставни или нет.

В дверь тихонечко постучали.

Что, слава яйцам, означало, что это не Лэсситер, который всякий раз вваливался без предупреждения. Можно было не сомневаться, что падший ангел не стал бы заморачивался по поводу хороших манер или понятия личного пространства. Да и вообще, каких-либо границ. Совершенно очевидно, что этот светящийся ужас вышибли с небес, потому что Бога его компания достала не меньше, чем самого Тора.

Еще раз тихонько постучали. Должно быть, это Джон.

– Входи. – Тор приподнялся на подушках, и футболка вернулась на место. Его руки, когда-то крепкие как сталь, напряглись под тяжестью ослабевших плеч.

Мальчик, который более не был мальчиком, вошел с подносом, ломящимся от еды, его лицо излучало необоснованный оптимизм.

Когда поднос оказался на столике рядом с кроватью, Тор скользнул по нему взглядом. Курица с зеленью, рис с шафраном, зеленый горошек и свежеиспеченные булочки.

С тем же успехом, это дерьмо могло быть сдохшей под колесами псиной, прокопченной на вертеле. Ему было наплевать. Но он взял тарелку, развернул салфетку, поднял вилку и нож и начал ими работать.

Чавк. Чавк. Чавк. Глоток. Чавк-чавк. Глоток. Запить. Пожевать. Прием пищи, как и его дыхание, был процессом механическим и автономным, Тор слабо отдавал себе в этом отчет – необходимость, а не удовольствие.

Удовольствие осталось в прошлом... и в его снах, больше напоминавших пытку. Снова вспомнив свою шеллан, обнаженную, прижимающуюся к нему на лимонных простынях, Тор почувствовал, как это мимолетное видение отозвалось в его теле вспышкой желания, принося ощущение жизни, а не простого существования. Бунт его смертной плоти сошел на нет также быстро, как затухает пламя без фитиля.

Чавк-чавк. Отрезать. Пожевать. Проглотить. Запить.

Пока Тор ел, парнишка сидел на стуле неподалеку от зашторенного окна: локоть уперся в колено, кулак подпирал подбородок, ну вылитый Роденовский «Мыслитель». Последнее время Джон постоянно напоминал его – вечно такой задумчивый.

Тормент прекрасно знал, что гложет парня, но разъяснение, которое положило бы конец печальной озабоченности Джона, причинит тому адскую боль. Тор очень сожалел об этом. Искренне сожалел.