Вадим Смиян - Месма

- Я не знаю, где ты была! Я облазил этот пустой двор, и ничего, кроме старой перекошенной двери и продавленного крыльца, не увидел…

- Так это и было фотоателье, Виталик! – воскликнула Галя. – Там и вывеска висит, между прочим. Надо было просто постучать, и тебе открыли бы…

- Кто открыл бы?! – молодой человек почти кричал. – Там и так видно, что никого в этом фотоателье лет сто уже не было!

- Там фотограф есть, один-одинешенек, очень старенький! – с обидой воскликнула девушка. – Я тоже сперва подумала, что никого нет, постучала, он и мне-то открыл не сразу… Он такой старенький, что еле-еле ходит.

- Не строй из меня дурака, - холодно заметил Виталик. – Я видел своими глазами, что фотоателье это давным-давно закрыто. Я носился, как идиот, всю эту улицу Коммуны пробежал, не знал уже, куда обращаться – в милицию, что ли? До реки дошел, по набережной бегал туда-сюда… Всюду спрашивал, не видел ли кто девушку такую высокую, симпатичную, в голубой блузочке… На меня глазели как на придурка! А она - на тебе, выходит из подворотни, здра-а-сьте! Как ни в чем не бывало…

Он кричал, говорил обиженным тоном, нервно размахивал руками… Галя ничего не понимала.

- Ты дошел до реки? – оторопело переспросила она. – До какой реки?..

- До великой русской реки, что через наш городок протекает! – исступленно заорал Виталий. – Совсем сдурела, что ли?...

Прохожие начали оборачиваться на них – кто недоуменно, кто укоризненно. Галя ощутила себя так, будто ей публично отвешивают пощечину за пощечиной.

- Я не знаю, зачем ты бегал к реке, - холодно сказала она, глядя в глаза своему парню, - и нечего на меня орать! Я ни в чем не виновата перед тобой. И ты сам виноват, что не пожелал постучать в дверь фотоателье: если бы постучал, то нашел бы меня в два счета!

Ее серо-голубые глаза словно полыхнули пламенем. Виталик слегка растерялся и как-то сник…

Однако замешательство молодого человека длилось недолго.

- Значит, ты была в этом фотоателье? – вкрадчиво спросил он. – Ну и как, сфотографировалась?

- Да, сфотографировалась! – с вызовом ответила Галя.

- Отлично! – воскликнул Виталик. – А квитанцию покажи-ка!

- Квитанцию? – растерянно протянула девушка. – Нет квитанции…

- Да что ты говоришь! Это почему же?

- Не дал мне старик квитанцию… Сказал, посетителей у него очень мало, и так снимок мне потом отдаст… Без квитанции.

- Вот оно что? Это значит, два с половиной часа он с тобой возился, и даже бумажку не выписал? Два с половиной часа он делал твой один-единственный снимок?! – Виталий снова вышел из себя и снова начал кричать. Но Галя ничего не могла ему объяснить при всем желании. Она чувствовала только, что произошло действительно нечто совершенно непонятное.

- Виталик, - виновато и растерянно пролепетала она. – Я сама не понимаю… Не знаю, как так получилось… Вроде я и была-то там недолго…

- Ну хватит! – резко оборвал ее парень. – Довольно из меня дурня-то лепить! Завралась совсем, а теперь мне еще и хрень всякую порешь, ждешь, поди, что я и уши развешу? не знаю я, где ты болталась, с кем и где ты обжималась, да и знать не хочу! Не хочешь говорить, ну и пес с тобой… Счастливо оставаться! А я пошел!

Он резко развернулся и торопливо зашагал прочь. Галя с ужасом смотрела, как он уходит.

- Виталик!.. – отчаянно крикнула она.- Как ты мог подумать…

Но он только рукой нетерпеливо махнул и даже не обернулся. Горячий ком обиды перехватил горло девушки, из глаз полились слезы… Ну за что он ее так? Чем она перед ним

провинилась? Ведь она говорила правду!..

Ей даже подумалось, а не вернуться ли к фотомастеру и не потребовать ли у него квитанцию? Но потом решила – поздно! Надо было сразу настаивать, чтобы квитанция была выписана как положено. Да и зачем она теперь ей? Если любимый парень способен вот так – взять и обругать ее, не поверив ни единому ее слову, чем может помочь жалкий клочок казенной бумаги? И должна же у нее быть девичья гордость, в конце концов? Об этом она столько слышала от старших, более опытных подруг, да и мать не раз ей говорила…

Вспомнив о матери, Галя совсем расстроилась. Надо скорее идти домой, ведь уже почти темно, и от матери ей точно влетит! Она ведь требовала, чтобы дочь возвращалась домой не позднее девяти. Как будто она еще ребенок совсем…

Галя тяжко вздохнула и вытерла выступившие слезы. Как все мерзко и до обидного глупо получилось! Странно, конечно: неужели она и вправду провела столько времени в фотоателье? Она помнила, как старик усаживал ее, пересаживал, просил голову повернуть и все такое… Но не могло все это длиться два с половиной часа! Никак не могло! Несколько минут от силы… И почему Виталик не догадался постучать в дверь? Сам виноват, а на нее все свалил без зазрения совести! Какая муха его укусила? Понятное дело – перед экзаменами волнуется, но она-то здесь при чем? Зачем же на ней зло срывать – ведь она и так за него переживает. А если он не поступит, ну – скажем, по конкурсу не пройдет? Что тогда – ей вообще нельзя будет на глаза ему показаться?

«Ну и ладно!» - подумала Галя. Если Виталик думает, что она сама придет к нему, станет бегать за ним, как собачонка, то он заблуждается. Никогда такого не будет… гордости у нее хватит.

Одолеваемая всеми этими невеселыми мыслями, Галя и не заметила, как дошла до своей улицы.

Эта улица, на которой находился ее дом, носила название – Пролетарская… Вообще, в Краснооктябрьске все улицы носили сугубо революционные названия: либо именовались в честь революционеров, в свое время устанавливавших здесь власть Советов, либо запечатлевали революционные понятия – Свобода, Коммуна, Пролетарская… это не мешало однако Пролетарской улице быть зеленой и вполне ухоженной, хотя по одной ее стороне тянулись фабричные общежития для молодых рабочих, а по другой стороне – частные домики об одном, редко – о двух этажах.

Галин дом располагался в самом конце улицы Пролетарской, имевшей некое подобие изогнутого хвоста, отсекаемого от нее пересекающей Пролетарскую улицей Восстания. Там, где стояло Галино жилище, не было асфальтированной дороги – только грунтовая. Да и не был нужен здесь асфальт, ибо машины сюда наезжали редко, разве что если к кому-то из жильцов пяти расположенных здесь домов наведывались гости. Чтобы грунтовую дорогу не слишком разбивали и не поднималось чересчур много пыли, ее периодически устилали шлаком, вывозимым из ближайшей котельной.

Галя жила в добротном двухэтажном деревянном доме со сложной крышей, устланной железом, и имевшей четыре конька, смотревшие в разные стороны с четырех фасадов. Квадратный в плане, дом имел восемь квартир – четыре на первом этаже и четыре на втором. Пару лет назад сюда подвели бытовой газ, и всем жильцам установили двухкомфорочные газовые плиты, заменившие громоздкие печи. Это был праздник, потому что теперь не надо было заниматься заготовкой дров. Однако горячий водопровод в эти дома, расположенные в самом хвосте Пролетарской, так и не провели, несмотря на ежегодные обещания городских властей.