Дж. Уорд - Возлюбленный мой

– Воистину. – Дариус развернул верхнюю часть пеленального одеяла и еще раз посмотрел на крошечное личико. Эти глаза, эти завораживающие глаза цвета стали смотрели прямо на него. – Вы хотите... сначала взглянуть на нее?

Его голос сорвался, потому как он не хотел никаких оценок или обсуждений этого дитя, сейчас или когда-либо, и, воистину, он сделал все возможное, чтобы этого избежать. Он не стал ни с кем делиться обстоятельствами ее появления на свет. Как он мог? Кто тогда возьмет ее? Она не унаследовала черт своего отца, посему никто и никогда не узнает правды.

– Мне не нужны никакие проверки, – покачал головой мужчина. – Она – благословение, что заполнит пустующие руки моей шеллан. Вы сказали, что она здорова, а это все, что нас заботит.

Дариус выдохнул, хотя до этого не осознавал, что задержал дыхание, и снова посмотрел на младенца.

– Вы уверены, что хотите отдать нее? – тихо спросил мужчина.

Дариус взглянул на Тормента. Глаза мужчины горели, когда он смотрел из-за спины своего гарцующего жеребца: воин в черном кожаном плаще, оружие на груди и в луке седла – всем своим видом он словно напоминал предвестника войны и смерти, пролитой крови.

Дариус знал, что выглядит точно также, повернулся к мужчине и, откашлявшись, сказал: – Вы позволите мне одну вольность?

– Да, конечно. Пожалуйста, что угодно.

– Я... Я хотел бы дать ей имя.

Мужчина еще раз низко поклонился. – Это невероятно добрый жест с Вашей стороны.

Дариус посмотрел через плечо гражданского на закрытую дверь, которая не пропускала в дом холод . Где-то там, внутри, женщина оплакивала потерю своего дитя на родовом ложе.

По правде говоря, он прекрасно понимал, каково это – носить в душе подобную зияющую, темную пустоту – он пережил это на себе, когда решил отдать малышку на своих руках в другую семью. Он навсегда подарил ребенку часть своего сердца, когда выехал из той лесистой долины и приехал сюда, к этой убитой горем семье, которая теперь стала целой – но малышка заслужила ту любовь, что ждала ее здесь.

Дариус услышал свой голос: – Ее будут звать Хексания.

Мужчина снова поклонился. – «Благословенная». Да, это имя прекрасно ей подходит.

Повисло долгое молчание, и Дариус снова посмотрел на ангельское личико. Он не знал, когда увидит ее снова. Сейчас она обрела семью, и не нуждалась в соглядатаях… и будет лучше, если они с Тором не будут вмешиваться в ее жизнь. Что скажут люди, если два воина начнут регулярно наведываться в это тихое местечко? Наверняка возникнут вопросы, зачем они здесь, а это может поставить под угрозу тайну ее зачатия и рождения.

Чтобы защитить девочку, он должен исчезнуть из ее жизни, чтобы она была воспитана как обыкновенное дитя.

– Господин? – кротко спросил мужчина. – Вы уверены, что хотите это сделать?

– Прошу прощения. Конечно же... Я абсолютно уверен. – Дариус почувствовал, что зажгло в груди, когда наклонился и вложил дитя в объятия незнакомца.

Ее отца.

– Спасибо... – Голос мужчины дрогнул, когда он принял малышку. – Спасибо за свет, который Вы дарите нам в это темное время. Воистину, можем ли мы что-то сделать для Вас?

– Будьте... добры к ней.

– Обязательно. – Мужчина отвернулся, чтобы уйти, но затем остановился. – Вы никогда не вернетесь, не правда ли?

Дариус покачал головой, не в силах оторвать взгляд от пеленальной ткани, которую вышила когда-то мать малышки. – Она ваша дочь, частица вашей кровной линии. Мы оставляем ее здесь, под вашу чуткую заботу, и верим, что вы будете относиться к ней хорошо.

Мужчина шагнул вперед и сжал плечо Дариуса, словно сочувствуя и утешая. – Ваша вера в нас не напрасна. И знайте, Вы всегда можете навестить ее.

Дариус склонил голову. – Спасибо. Пусть благословенная Дева-Летописеца присмотрит за вами и вашей семьей.

– И Вам я желаю того же.

С этими словами мужчина открыл дверь, махнул ладонью в прощальном жесте и они с малышкой исчезли в доме.

Кони фыркали и топали копытами, пока Дариус шел вдоль дома и заглядывал в рифленые витражи окон, в надежде увидеть…

Возле камина, на ложе, покрытом чистыми льняными простынями, лежала женщина и смотрела на огонь в очаге. Она была бледна как те простыни, что покрывали ее тело, а пустые глаза ее напомнили Дариусу о трагической судьбе девушки, что ушла в Забвение возле его собственного очага.

Шеллан мужчины не поднялась с подушек и не отвела взгляда от огня, когда в спальню вошел ее хеллрен, и на мгновение Дариус испугался, что совершил ошибку.

Но малышка пискнула, и женщина вдруг резко повернула голову.

Когда она увидела принесенный ей сверток, ее рот открылся в замешательстве, а затем словно благоговейный трепет озарил ее прекрасные черты. Внезапно, она отбросила покрывало и потянулась за младенцем. Ее руки дрожали так сильно, что хеллрену пришлось прижать дитя к ее груди... но все же она смогла удержать свою новорожденную дочь сама.

Это от ветра так слезятся глаза Дариуса. Воистину, от ветра.

Он провел по лицу ладонью и сказал себе, что все хорошо, все именно так как должно быть... несмотря на невыносимую боль, сковавшую его

Позади него, жеребец громко заржал и попытался вырваться из поводьев, его мощные копыта с силой стучали по земле. Услышав звук, женщина в спальне с тревогой посмотрела в сторону окна и прижала к себе свой драгоценный дар крепко-крепко, словно пыталась защитить младенца.

Дариуc развернулся и слепо побежал к своему коню. Прыжком оседлав огромного зверя, он взял его под свой контроль, обуздав энергию и ярость, что была заключена в каждой мышце и кости животного.

– Мы отправляемся в Девон, – сказал Дариус. Сейчас он нуждался в сражении, больше чем в глотке воздуха или биении сердца. – По слухам, там видели лессеров.

– Да. – Тормент оглянулся и посмотрел на дом. – Но Вы... в состоянии сейчас сражаться?

– Войне не нужны мужи в здравом уме. Воистину, сейчас лучше быть безумным.

Тормент кивнул. – Тогда в Девон.

Дариус пустил коня во весь опор, и боевой жеребец, следуя приказу, бросился вперед, галопом пролетая через лес, копытами разрывая землю. Ветер бил в лицо, высушивая слезы на щеках Дариуса, но нисколько не уменьшая боль в груди.

И возвращаясь на войну, он все думал о том, увидит ли он когда-нибудь это дитя, но уже знал ответ. Их пути никогда не пересекутся. Да и как такое могло случиться? На каких жизненных поворотах случай мог столкнуть их снова ?

Воистину, это будет настоящий вызов судьбе, не так ли.