Диана Бейн - Глаза ночи

— О нет, — прошептала Бренвен.

— О да. После того как я отказал им, я понял, что меня ожидают неприятности. Именно тогда я скрылся оттуда и приехал сюда, чтобы осуществить кое-какие планы. Они уже тогда пытались контролировать меня с помощью своего Демона.

— Я видела это, — сказала Бренвен.

— Мне не следовало возвращаться к ним. Я даже сейчас не могу понять, почему я решил вернуться… но это неважно. Они, вероятнее всего, выследили бы меня все равно. Я уверен, что сейчас меня бы не было в живых, если бы они не были так уверены в том, что смогут перетянуть меня на Темную сторону. Я притворялся, что согласен с ними, а тем временем практиковался в моих вновь обретенных способностях. Но в конце концов Орсон понял, чем я занимаюсь. Он налетел на меня и втянул меня в нечто вроде дуэли, которую никто из нас не выиграл. Она закончилась ничем, но в результате я ослабел настолько, что остальные Когносченти смогли взять меня в плен. Они сделали меня своим пленником, Бренвен. Они физически лишили меня свободы с помощью своего Демона, моего так называемого Знакомого Духа. Они, конечно, стремились к тому, чтобы Демон овладел мною. Обычная старомодная демоническая одержимость Гарри Рейвенскрофта, представь себе! Я сражался с ним. Он чуть было не убил меня, но я все же победил. Я отослал их проклятого Демона назад в Хаос и сбежал от них, приняв бестелесную форму, которую ты видела только что здесь в кресле, и вернулся назад, в Рейвен-Хилл.

— Неудивительно, что ты выглядел скорее мертвым, чем живым, когда я приехала сюда! — воскликнула Бренвен. Она сама была измучена, опустошена тем, что ей пришлось только выслушать. Затем ей пришла в голову тревожная мысль. — А они не бросятся за тобой?

— Не думаю. Они уверены, и совершенно справедливо, что я — по крайней мере был — почти неотличим от трупа. Видишь ли, моя дорогая, они ведь не знают о тебе . Ты можешь помочь мне снова обрести силы, а после этого я просто исчезну отсюда. Я не буду беспокоить Когносченти, и они не смогут найти меня. Я отправлюсь домой.

— Домой? Гарри, но ты же дома, в Рейвен-Хилл.

— Нет, нет, моя дорогая. — Он покачал головой. — Ты знаешь, что я имею в виду. Домой.

Бренвен поняла, что она действительно знает это — домой.

Бренвен оставалась в Рейвен-Хилл с Гарри в течение двух недель. Он не хотел никаких посетителей, и она выходила из дома только для того, чтобы размяться, пройтись по полям. Она подумывала о том, чтобы позвонить Ксавье, но затем решила не делать этого, потому что он не писал и не звонил ей с тех пор, как вернулся Уилл.

Ксавье… Должно быть, его захватили другие дела, другие люди и, возможно, даже другие места. Она чувствовала правильность этого. По мере приближения к сорокалетнему рубежу Бренвен видела, что жизнь состоит из постоянных узоров и одиночных событий. Узоры вплетаются в жизнь, исчезая только затем, чтобы появиться вновь; события рельефно выделяются на фоне узоров, никогда не повторяясь. Страстный священник был в ее жизни событием, уникальной любовью, которую она всегда будет лелеять в своем сердце. Джейсон был часто повторяющимся узором, нити которого, как надеялась Бренвен, теперь были навсегда отрезаны от ткани ее жизни. Уилл… Уилл был новым узором, глубоким и постоянным, несмотря на свою новизну. Ей ужасно его не хватало, несмотря на его ежевечерние звонки, и она скоро вернется к нему. Гарри? Гарри был самым старым и самым запутанным узором.

Никто больше не сомневался в том, что Гарри будет жить. Он становился сильнее с каждым днем. Они каждый день вместе медитировали, и в ходе медитации Бренвен делилась с ним своим Светом. Это не ослабляло ее, а, наоборот, укрепляло их обоих. Пока Бренвен укрепляла его дух, миссис Бичер взялась за его тело. Миссис Бичер квохтала и суетилась вокруг Гарри; она подрезала ему волосы, бороду и ногти и купала его, как ребенка. Ему нравилось это. Если не считать серебряного отблеска его почти слепых глаз, Гарри начал понемногу выглядеть так же, как и прежде.

— Я хочу показать тебе кое-что, — сказал Гарри Бренвен после их дневной медитации, — кое-что, что тебе, возможно, понадобится. Ты назовешь это трюком. Я называю это полезной демонстрацией.

— Хорошо, — сказала Бренвен. Выздоравливая, Гарри стал очень мягким, и она больше не старалась избегать его трюков.

— Я собираюсь тебе продемонстрировать, как ослепить неверующих.

Гарри закрыл глаза и прижал ладони друг к другу. Если бы Бренвен не чувствовала, как он вызывает свою энергию, как воздух вокруг него вибрирует и уплотняется, она подумала бы, что он не делает ни малейшего усилия, так как на его лице и теле не отразилось ни малейшего напряжения. Вскоре он открыл глаза и ладони и протянул их к ней. У него в ладонях лежал шар голубого света. Он подбросил шар в воздух, и все лампы в комнате сначала вспыхнули, а затем погасли. Он засмеялся, и шар исчез с отчетливо слышным хлопком.

Бренвен тоже рассмеялась; это был красивый трюк.

— Ну, теперь твоя очередь. Ты тоже можешь попробовать.

Она ощущала покалывание в ладонях, но несмотря на это сказала:

— Нет, спасибо.

— Нет? Ну что ж, я знаю, что не стоит спорить с тобой, когда ты отказываешься сделать что-то. Ты только помни, Бренвен, что у тебя получится. И помни, что победить Когносченти и остальных, им подобных, можно только с помощью света.

Бренвен уже заказала билеты на самолет; она должна была возвращаться в Калифорнию на следующий день.

— Пойдем, Бренвен, — сказал Гарри, — выйдем прогуляться на улицу.

— Это здорово, — согласилась она.

Миссис Бичер в приступе доброты отремонтировала старую пелерину Гарри, которую она так не любила. Бренвен привезла с собой собственную накидку из Калифорнии, и они обе висели на крючках возле двери в кухню. Бренвен и Гарри надели их и оба, высокие и худые, вышли на улицу, в холодный ноябрьский день. Они представляли собой поразительную пару. Серые облака проносились над головами, гонимые пронзительным ветром. Бренвен и Гарри спустились с холма и обошли вокруг него, делая широкий круг.

— Ты собираешься заняться Когносченти, так, Бренвен? — спросил Гарри. — Я знаю, что ты думала о них.

— Не совсем. Я собираюсь заняться Орсоном. Разоблачить его. Я думаю, что это окажет какое-то воздействие на всех них.

— Как ты сможешь разоблачить его? Он настоящий волшебник. Он может делать все, о чем заявляет публично, и даже больше.

— Он представляет собой Зло, Гарри. Если даже мне удастся только заставить людей сомневаться в его любимом заявлении «Ты — Бог!» — и то я буду считать, что добилась многого. Но мне бы хотелось добиться большего. Он обладает той же высокомерной гордостью, что и Джейсон, он обязательно в чем-то должен был нарушить закон…