Диана Бейн - Глаза ночи

— Но ты задумывалась над тем, чем я занимаюсь? — Соблазн рассказать ей больше, чем он мог себе позволить, был сильным, очень сильным.

— Конечно, задумывалась. Я уже давно решила, что ты, должно быть, работаешь на ФБР или ЦРУ, или что-нибудь в этом роде. — Она взяла висевший в ногах постели халат и надела его. У нее было такое ощущение, что этот разговор может затянуться.

— Ну, из этих трех возможностей ближе всего к истине та, что ты обозначила словами «что-то в этом роде». Я заключаю сделки для разных людей, Бренвен. Для людей, которые по тем или иным причинам не могут сделать это самостоятельно.

— Людей из Вашингтона. — Она ожидала, что Джейсон кивнет своей большой головой в подтверждение. Так и произошло. — Людей, которые находятся слишком высоко или на слишком заметных местах, чтобы делать кое-что самим, и поэтому они платят тебе за то, чтобы ты сделал это.

Джейсон снова кивнул, удивленный тем, что она самостоятельно додумалась до столь многого. Как обычно, он недооценил ее ум. Нужно немного приоткрыть карты, но очень осторожно.

— Когда я впервые приехал в Вашингтон много лет назад, я работал на одного человека, который занимал высокое положение в правительстве. Затем администрация сменилась, и он оказался среди тех, кто покинул Вашингтон. Он пристроил меня сюда, в Редмунд-колледж, и я продолжал работать на него, в его интересах. Постепенно круг расширился. Даже если держать в тайне то, чем занимаешься, некоторые люди все же слышат об этом, и затем они обращаются к тебе — тоже втайне.

— Действительно ли необходима вся эта таинственность?

Карие глаза Джейсона вспыхнули. Все нелегальное и запрещенное чрезвычайно волновало его. Именно это, в сочетании с его безжалостным манипулятивным умом, было ключом к его успеху.

— Ты можешь быть в этом уверена. Сейчас, Бренвен, в результате этой трехмесячной поездки у меня может появиться возможность вырваться из Вашингтона. Если я успешно выполню задание, которое мне дали, а я уверен в этом, моим кругом станет весь мир!

— Весь мир! — воскликнула Бренвен. Когда Джейсон смотрел на нее таким взглядом, как сейчас, и его лицо светилось необыкновенным харизматическим обаянием, она могла поверить в то, что весь мир действительно мог бы стать его игровой площадкой. — Но как? На кого ты будешь работать? На ООН?

— ООН? — Джейсон фыркнул. — ООН — это шутка, Бренвен. Кучка идеалистов, которые только и делают, что болтают и работают за жалованье, которое подтверждает, что разговоры ценятся дешево. — Он наклонился над ней, пожирая ее взглядом. — Ты ведь не думаешь на самом деле, что Организация Объединенных Наций принимает решения, влияющие на судьбы всего мира, правда?

Бренвен сделала глотательное движение, кивнула и лишь с большим усилием удержалась от того, чтобы отпрянуть от своего мужа. Его глаза горели, он был совсем не похож на себя… он выглядел почти безумным.

— Ты такая наивная. Ты, наверное, думаешь, что страной действительно правят президент и конгресс!

Бренвен снова кивнула. Джейсон запрокинул голову и расхохотался. Он сжимал и разжимал кулаки, как будто бы извлекал из воздуха ту личную власть, которой так хорошо пользовался. Бренвен чувствовала, как его сила парит вокруг него; у нее закружилась голова, и она почувствовала легкую тошноту.

Джейсон впал в экзальтированное состояние. Он забыл о том, что разговаривает с Бренвен.

— Я всегда знал, что правительства слишком глупы и неуклюжи, чтобы править миром. Подлинные правители должны находиться где-то за сценой, кукловоды, дергающие за нитки. Год за годом я продвигался все ближе и ближе к ним, становясь и сам более могущественным, и сейчас я познакомился с двумя из них, из кукловодов. Они не похожи на обычных людей, о нет. В Европе я познакомлюсь со всеми ними, я уверен в этом… — Глаза Джейсона горели, как два раскаленных уголька.

На этот раз Бренвен отпрянула от него. Она чувствовала опасность, ей хотелось развеять этот морок.

— Джейсон! — прошептала она.

Он не слышал ее, поглощенный собственными грандиозными мыслями, которые, как огромные мельничные жернова, вращались у него в голове. Его голос перешел в низкий недовольный рокот.

— Этот Джон Фитцджеральд Кеннеди был почти исключением — он был президентом, но обладал слишком большой личной властью и мог тем самым все испортить. Но мы убрали его…

— Мы? — резко спросила Бренвен ясным голосом.

Джейсон услышал. Ее вопрос встряхнул его, и он немедленно снова стал самим собой.

— Просто фигура речи. Мы, то есть оппозиционная партия. — Он нахмурился. Он надеялся, что не успел сказать лишнего.

— Но я всегда думала, что ты работаешь на президента Кеннеди, на правительство! Я думала, что именно поэтому ты говорил, что ужасно занят после того, как его убили!

Джейсон пожал плечами. Это больше не имело для него никакого значения.

— В правительстве существует множество подразделений, Бренвен. Забудь о Кеннеди, он мертв. Забудь обо всем этом. Смысл в том, что если все произойдет так, как я думаю, то я смогу забыть о правительстве.

— В таком случае, конечно же, эта поездка действительно очень важна. Я уверена, что тебя ждет успех, и понимаю, почему ты должен ехать.

Она снова забралась под одеяло и с некоторым усилием, несмотря на некоторую странность в поведении Джейсона, решила, что удовлетворена объяснением. И добавила:

— Со мной будет все в порядке, а о Рождестве можно не думать. Ты поезжай. Не волнуйся за меня.

Когда она уже засыпала, ей в голову пришла великолепная мысль.

— Джейсон.

— М-м-м?

— Если тебе удастся, как ты выражаешься, разделаться с Вашингтоном, сможем ли мы уехать из Редмунда? Жить где-нибудь в другом месте? Ты, я и… и ребенок?

Ребенок! Уже почти уснув, Джейсон услышал волшебное слово и повернулся к Бренвен, чтобы обнять ее.

— Ты хочешь уехать из Редмунда?

— Да, мне кажется, да.

— Хорошо, но не сразу. Это может… э-э… вызвать подозрения. Но через какое-то время — конечно. Ты родишь мне сына, и мы отправимся куда только твоя душа пожелает.

Гарри Рейвенскрофт, несмотря на все свои космополитические манеры, мог ввернуть острое деревенское словцо, если хотел. В конце концов, он родился и вырос в сельской местности в Вирджинии. Поэтому он сказал себе: «Существует много способов содрать шкуру с кошки», — и набрал номер своего давнего друга Эллен Кэрью.

Эллен была младше Гарри, но старше Бренвен. Семьи Гарри и Эллен жили рядом, когда дети подрастали. В течение многих лет она была страшно влюблена в него и всегда путалась под ногами, ходя за ним следом, похожая на котенка, милого, но немного надоедливого, и постоянно заставала его врасплох. Она переросла эту влюбленность и вышла замуж за молодого, идущего вверх конгрессмена, который, к несчастью, погиб в автомобильной катастрофе спустя несколько лет после свадьбы. Эллен продолжала жить в их поместье Маклин, а ее собственное значительное состояние стало еще больше после смерти мужа. Она знала всех и каждого, включая и людей, которых, по мнению Гарри, знать не стоило, и любила приглашать их всех к себе в гости. Она была, подумал Гарри, одним из немногих по-настоящему неэгоистичных существ, когда-либо рожденных на свет. Но самым важным было то, что он и Эллен до сих пор хранили настоящую глубокую привязанность друг к другу. Она сделала бы для него почти все, и сейчас Гарри видел в этой привязанности один из возможных путей содрать шкуру с кошки.