Юрий Перов - Прекрасная толстушка. Книга 2

— Почему? — спросила она, — разве тебе не было хорошо?

— Было, — сказала я. — Но удачная любовь всегда завершается браком.

— Ага, — съехидничала Татьяна, — и самая крупная удача была, когда ты вышла замуж за Митеньку…

— Это было неудачное замужество, — возразила я, — а это совершенно другая история.

Теперь, еще раз окинув взглядом свой любовный список, я поняла, что мне повезло в любви больше чем кому-либо. Потому что быть столько раз влюбленной, это и есть невероятная удача. Ведь живем-то мы каждый день, а не для какого-то результата. Чаще всего придуманного…

Подобные рассуждения и привели меня к мысли записать все эти истории в назидание, так сказать, грядущим поколениям таких же, как я, толстушек и посвятить Светочке Воробьевской, одной из моих приятельниц, тоже, между прочим, толстушке и совершенно прелестной, у которой судьба во многом схожа с моей.

Когда-то у меня неплохо получились две газетные статьи — о короле (которую, как он и предсказывал, не опубликовали) и о Певце. К тому же я, поклявшись королю своим литературным будущим, не нарушила клятвы.

Вспомнив об этом, я с большим нетерпением открыла новый файл в своем ноутбуке, который до того использовала лишь для разработки новых моделей, для бухгалтерского учета и для хранения огромного количества документации. На этом и успокоилась, но, как известно, «покой нам только снится…»

Дело в том, что моя маленькая надомная фирма сразу же после закона о кооперации превратилась в довольно крепкий кооператив, ставший, в свою очередь, после первого путча и окончательной победы демократии Домом моделей. Владели им мы пополам с Надеждой Ивановной. Она была главным технологом и директором, а я главным модельером и лицом фирмы. Очень крупным, надо сказать, лицом…

Как раз в ту пору мы перестраивали и готовили к открытию свой новый демонстрационный зал и составляли осеннюю коллекцию одежды.

Кроме того, раз уж я связалась со строителями, то заодно решила сделать ремонт и в своей квартире. Потому что в конце августа приезжал Левушка со своей женой Ольгой и внучкой Анечкой. Ее назвали так в честь моей бабушки, но, я думаю, сделано это было для меня…

Когда Оленька была беременна, я приезжала к ним в Севастополь и я, ни о чем таком не думая, рассказала, как носила Левушку, называя его Анечкой, как мечтала о дочке, о том, как буду ее воспитывать… Оля, видимо, эти мои разговоры намотала на ус.

Левушка, в отличие от отца, служил на Черноморском флоте. Место службы, как известно, не выбирают, а вот флотскую профессию он выбрал добровольно. Он служил на противолодочном корабле. После смерти отца в его отношении к подводным лодкам появилось много личного…

Оля была родом из Севастополя. Ее мама была директором школы, а папа, капитан первого ранга, был большим начальником и очень влиятельным человеком на Черноморском флоте и помог Левушке, когда у него родилась дочка, получить уютную двухкомнатную квартиру.

Анечке уже исполнилось шесть лет и мы с ней были большими подружками. Каждым летом я сколько могла жила в Севастополе. Чтобы не стеснять молодых, я всякий раз снимала там однокомнатную квартиру в соседнем подъезде их дома. На время моего отпуска Анечка фактически переселялась ко мне. Мы шили ей чудесные платьица и сарафанчики, плавали, валялись на пляже, лакомились мороженым со свежими фруктами и разговаривали только по-французски…

Теперь же, полностью обновляя квартиру, я с нетерпением ждала ее приезда… Пока у меня на Тверском шел ремонт, сама я жила в офисе нашей фирмы. Не следует думать, что я терпела там неудобства. Наше помещение для отдыха и деловых приемов было оборудовано не хуже, чем номер люкс в пятизвездочной гостинице, и жила я там с немыслимым комфортом.

Что же касается моей личной жизни, то она была уже не такой интенсивной, как в молодости… Правда, лет десять на зад наблюдался некоторый всплеск, но он объяснялся тем, что целый ряд поклонников (Татьяна называла их скамей кой запасных), убедившихся в свое время, что пока жив муж, им рассчитывать не на что, после его смерти начали проявлять невиданную активность, и я, можно сказать, пережила вторую молодость. Правда, очень короткую, так как все это меня очень быстро утомило и я поняла, что нельзя дважды войти в одну реку…

Теперь у меня постоянно кто-то был, как сказала бы Татьяна, «для здоровья», но воображения моего они не занимали… Я больше внимания уделяла работе.

В июне 1995 года, в день моего шестидесятилетия, как вы уже знаете, у меня был очаровательный мальчик Денис. Собственно говоря, мальчиком он был только по отношению ко мне. Ему уже стукнуло тридцать и он был начальником отдела одного из крупнейших российских банков. Мы с ним познакомились, когда я пришла в этот банк за кредитом.

Это была странная связь. Он, понимая ее очевидную бес перспективность, тем не менее был готов на мне жениться. Но об этом не могло быть и речи, потому что он был ровесником Левушки… Однако как любовник он меня вполне устраивал. Правда, показывать его своим знакомым я все же стеснялась, и поэтому для выходов у меня имелся другой поклонник, который был вполне респектабелен и совершенно не настойчив… Но в последнее время я все чаше и чаще скрывалась от них обоих в своем офисе и погружалась в эти записки…

Надо признаться, что это новое мое увлечение было посильнее любовного… Я начала понимать Юрика…

В один из таких вечеров — это было в конце июля, когда я уже отчаялась найти автора письма и приступила ко второй части этих хроник, в офисе раздался телефонный звонок. Я взяла трубку. Это был Лека.

— Быстро включи телевизор на первую программу, — даже не поздоровавшись, выпалил он.

— А в чем дело? — почему-то испугалась я.

— Включай без разговоров и не клади трубку, — крикнул он.

Я, не вставая с места, нажала кнопку на пульте. Большой телевизор и видеомагнитофон стояли прямо в моем кабинете. Мы часто смотрели здесь репортажи с показов высокой моды, демонстрировали собственные модели.

Медленно, слишком медленно нагревался экран… За эти несколько мгновений чего только я ни передумала. Первым пришло в голову слово «война». Потом: «Левушка, закрытая граница, беженцы, голод…» «Потом выскочили слова: „Путч… национализация… погромы… обыски… голод и опять война, правда, на этот раз гражданская…“».

Наконец появилось изображение. Это была публицистическая передача. Одна из тех, что в народе называют «говорящие головы». Известный ведущий беседовал с каким-то человеком… Судорожно переведя дыхание, я крикнула в трубку:

— Ну что, что?

— Как «что»? — восторженно вскричал Лека. — Ты разве не узнаешь?

— Кого? — спросила я, вглядываясь в лицо мужчины, которое начало казаться мне знакомым.