Юрий Перов - Прекрасная толстушка. Книга 2

— Да, — твердо сказала я. — Вернее, я поняла, что ты невиновен и тебя не за что прощать…

— Когда это произошло?

— Сегодня…

— Ты видела меня по телевизору?

— Да, но не в этом дело… Просто я раньше думала… — Я замялась, решая, сказать или нет… Решила сказать. — Просто я не думала о тебе как о живом. Мне сказали, что ты умер.

— Так оно и было… — ответил он. — Давай спустимся…

— И растопим камин, и ты расскажешь мне все… Все, что сочтешь нужным… Ведь ты, как это следует из письма, знаешь обо мне много, а я, как и раньше, не знаю о тебе ничего…

Он бросил на меня короткий изучающий взгляд.

— Нет-нет, — сказала я, — это совсем не упрек… И потом, никогда еще ореол тайны не портил мужчину в глазах женщины…

Мы спустились в гостиную. Он растопил камин. Я при готовила изысканный зеленый жасминовый чай. Он было попытался угостить меня коллекционным коньяком, ужином, но мне действительно ничего, кроме чая, не хотелось. В последнее время у меня было столько приемов, презентаций, деловых ланчей, обедов и ужинов, что о еде и алкоголе даже думать было тяжело. А Игорю, как я понимаю, было совсем не до еды…

Погасив хлопком ладоней свет, Игорь подкатил стеклянный сервировочный столик на изящных стеклянных же колесиках к самому камину и придвинул к нему кресла.

Разливая чай в прозрачные и невесомые от тонкости фарфора китайские пиалы, он сказал:

— Конечно, я должен быть благодарен этому письму, по тому что именно оно привело тебя сюда… — Я не стала его переубеждать. — Но я им недоволен…

— Почему?

— Я в нем не сказал самого главного… Того, что всем этим, — он обвел рукой гостиную, — и своей жизнью я обязан тебе…

— Не надо меня романтизировать, а то потом ты начнешь стесняться своих слов, так же, как и письма…

— Никакой романтики, голые факты… Когда ты появилась у меня там… — Он все же не решился назвать свалку свалкой. — Василий тут же после вашего отъезда кратчайшим путем полетел сюда, на дачу… Пока вы нас там искали, добирались обратно, он успел вывезти отсюда всю коллекцию, деньги и ценности… Когда сюда явились с Петровки, здесь уже ничего не было… Ты предупредила меня, и именно это впоследствии спасло мне жизнь…

— Каким образом? — удивилась я.

— Они так ничего и не нашли… И не могли ничего от меня узнать, потому что я до сих пор не знаю, где Василий прятал все это…

— А если бы с ним что-то случилось?

— Я задавал ему этот вопрос. Он мне объяснил, что меня нашли бы и вернули все спрятанное… Он специально не говорил мне, где спрятал, чтобы я не мог расколоться под пытками, в бессознательном состоянии…

— Но ведь его тоже могли пытать, — сказала я.

— Его и пытали. Но в себе он был уверен. Он всегда считал, что хороший человек — это не обязательно сильный человек. Точно так же, как сильный человек может быть большим негодяем…

Убедившись, что наскоком они от нас ничего не добьются, ребята из ОБХСС рассудили так: кто-то же посылки им будет слать, а от посылок, на которые требуются немалые деньги, можно будет проследить до самой кубышки. Короче говоря, они не теряли надежды найти наши деньги и ценности. Но больше всего их интересовала наша коллекция…

— Почему?

— Если взять, к примеру, мою «гурду», заменить ее на обыкновенную полицейскую «селедку», а в протоколе (или в акте) изъятия, написать: «сабля с ножнами, XIX век», то так оно и будет… Любой из моих серебряных баташевских самоваров тоже можно было записать как самовар белого металла, прошлого века, каких в любом комиссионном целые полки. Не говоря уже о камнях, украшениях… Они прекрасно понимали, что если им удастся выйти на хранителя нашей коллекции, то он скорее всего не будет возникать и настаивать на немедленной экспертизе… Таким образом, все коллекционные, особенно ценные вещи можно заменить похожим ширпотребом… И разница в стоимости будет в сотни, если не в тысячи раз… Поэтому я им нужен был живой. И когда у меня в тюремной больнице произошло прободение язвы двенадцатиперстной кишки, начался перитонит, и я уже был одной ногой на том свете, то они вызвали ко мне хирурга, который в это время гулял на свадьбе…

Игорь замолчал, взял каминные щипцы, похожие на спаренные клюшки для гольфа, и поправил в камине березовое поленце, которое откатилось от костровища в дальний угол. Оно весело запылало. Он налил чаю в мою пиалу и продолжил свой рассказ:

— Из того, что было дальше, я, разумеется, ничего не по мню, так как сперва был без сознания, а потом под наркозом. Мне это рассказал сам хирург, с которым мы потом очень по дружились. Его зовут Дима, а фамилия Безруков… Смешно, правда? — он взглянул на меня.

Я покачала головой.

— Очень смешно… — сказала я. — У меня по всему телу мурашки от страха, хоть я и знаю, что все хорошо кончилось… У меня ведь тоже был перитонит…

— Он совершенно не соответствовал своей фамилии, — продолжал Игорь. — Руки у него были. И не простые, а гениальные. А в тот вечер ему, наверное, помогал бог пьяниц… Потом Безруков признался, что, приступая к операции, он бы не дал мне ни одного шанса на выживание. Просто он знал, что с него спросят, сделал ли он все, что было необходимо сделать в моем случае, и он сделал… По его словам, это было похоже на учебную операцию в патологоанатомическом театре. Он с полной безответственностью разрезал меня, удалил кусок дырявой кишки, промыл все мои внутренности и зашил, красуясь перед операционными сестрами своей ловкостью. Операцию он сделал в рекордно короткое время. И первое, что сделал, когда снял перчатки, — выпил больничную мензурку чистого спирта. Он даже забыл спросить, дышу ли я. Прямо из больницы он со спокойной душой снова отправился на свадьбу. Он знал, что теперь любой патологоанатом при вскрытии не сможет его ни в чем упрекнуть. Когда на другой день ему сказали, что у меня температура упала до тридцати восьми, а давление и пульс стабилизировались, он долго не мог понять, о ком идет речь… Так что ты самым реальным способом спасла мне жизнь…

— Если не считать того, что именно из-за меня к тебе прицепился Николай Николаевич и потом передал дело на Петровку.

— Ты имеешь в виду того полковника, с которым приезжала?

— Да.

— Почему из-за тебя?

— В свое время я отказалась выйти за него замуж… С тех пор он очень ревниво относился ко всем моим поклонникам…

— Вот оно в чем дело! — Он хлопнул себя ладонью по лбу. — А мы-то с Василием чуть головы не сломали, пытаясь понять, как на нас вышла госбезопасность… Ну, теперь все ясно…

— Так что, можно сказать, что я тебя чуть не погубила, а ты говоришь — спасла.

— Спасла, спасла, — замахал на меня руками Игорь. — Мы потом узнали, что ОБХСС начал нас разрабатывать на много раньше. И делал это настолько тонко, что мы ни о чем не подозревали. Но у оперативников с Петровки не хватало информации для полной картины. А вмешательство госбезопасности невольно ускорило процесс. Так что, если б не ты со своим полковником, они тихонечко подошли бы к нам и взяли тепленькими со всем барахлишком… и не с чего мне было бы начинать все сначала…