Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков светлее

Кристиан застыл.

— Я не рассказывал о себе. Я не хочу твоей жалости, Анастейша. Это часть моей жизни закончилась. Ушла в прошлое.

— Это не жалость, — шепчу я, приходя в ужас. — Это сочувствие и печаль — тоска о том, что любой может сделать это с ребенком. — Я делаю глубокий вдох, мой желудок скручивает и слезы снова подступают к моим глазам. — Это часть твоей жизни, Кристиан — как ты можешь так говорить? Ты живешь каждый день со своим прошлым. Ты же сам мне говорил — «Пятьдесят оттенков», помнишь? — Мой голос едва слышен.

Кристиан фыркает и запускает свободную руку в свои волосы, хотя он по прежнему молчит и напряжен подо мной.

— Я знаю, почему ты чувствуешь необходимость контролировать меня. Чтобы я была в безопасности.

— И все же ты решила бросить мне вызов, — бормочет он сбитый с толку, его рука все еще в моих волосах.

Я нахмурилась. Черт побери! Неужели я это сделала преднамеренно? Мое подсознание снимает свои очки-половинки и жует их кончик, морщит губки и кивает. Я игнорирую ее.

Это сбивает с толку — я жена, а не сабмиссив, не компания, которую он приобрел. Я не шлюха, которой была его мать… Твою мать. От этой мысли тошно. Слова доктора Флинна возвращаются ко мне: «Просто продолжайте делать то, что вы делаете. Мир Кристиана перевернулся с ног на голову. Это приятно видеть». Вот оно что. Я просто делаю то, что я всегда делала. Разве это не то, что Кристиан находит привлекательным в первую очередь?

О-о, этот человек настолько запутанный.

— Доктор Флинн сказал, что я не должна судить тебя слишком строго. Я думаю, что так и делаю, но не уверена. Возможно, это мой способ принести тебя сюда и сейчас — подальше от твоего прошлого. — Прошептала я. — Я не знаю. Я только не могу определить, насколько сильно ты принимаешь это к сердцу.

Он помолчал.

— Чертов Флинн, — бормочет он про себя.

— Он сказал, что я должна продолжать вести себя так, как я всегда вела себя с тобой.

— Неужели? — сухо спрашивает Кристиан. — Ладно. Ничего.

— Кристиан, я знаю, что ты любил свою маму, и ты не мог спасти ее. Это было не в твоих силах. Но я — не она.

Он застывает снова.

— Не надо, — шепчет он.

— Нет, послушай. Пожалуйста. — Я поднимаю голову, чтобы посмотреть в серые глаза, парализованные страхом. Он, затаил дыхание. Ах, Кристиан… Мое сердце сжимается. — Я — не она. Я гораздо сильнее, чем она. У меня есть ты, и ты намного сильнее теперь, и я знаю, что ты любишь меня. Я тоже люблю тебя, — шепчу я.

Его лоб покрылся морщинками, как будто мои слова были не теми, которые он ожидал.

— Ты все еще меня любишь? — спрашивает он.

— Конечно. Кристиан, я буду любить тебя всегда. Неважно, что ты делаешь для меня.

Это то, чего он хочет?

Он вздыхает и закрывает глаза рукой, но в то же время прижимает меня ближе.

— Не прячься от меня. — Я ухватилась за его руку, протянув свою, и тяну ее подальше от его лица. — Ты провел всю свою жизнь прячась. Пожалуйста, не надо, не от меня.

Он смотрит на меня с недоверием и хмурится.

— Прячусь?

— Да.

Вдруг он сдвигается, опрокидывает меня на бок, так, что я лежу рядом с ним на кровати. Он убирает прядь волос с моего лица и прячет ее за ухо.

— Ты спросила меня сегодня ранее, если бы я ненавидел тебя. Я не понимаю, почему, а теперь… — Он останавливается, смотрит на меня, как будто я полная загадка.

— Ты все еще думаешь, что я тебя ненавижу? — Теперь мой голос потрясенный.

— Нет. — Он качает головой. — Не сейчас. — Он смотрит с облегчением. — Но мне нужно знать… почему ты сказала стоп-слово, Ана?

Я побледнела. Что я могу ему сказать? То, что он напугал меня. Что я не знала, остановится ли он. Что я просила его — и он не остановился. Что я не хочу, чтобы всплыли те чувства… когда — когда в тот раз здесь… я вздрагиваю, вспоминая его, бьющим меня ремнем.

Я сглатываю.

— Потому что… потому что ты был так зол, отдаленный и… холодный. Я не знала, как далеко ты зайдешь.

Выражение его лица непроницаемо.

— Ты собирался дать мне кончить? — Мой голос перешел на шепот и я чувствую, что мои щеки краснеют, но я не отвожу взгляд.

— Нет, — говорит он в конце концов.

Срань господня!

— Это… сурово.

Костяшки его пальцев слегка царапают мне щеку.

— Но эффективно, — бормочет он. Он смотрит на меня так, как будто пытается заглянуть мне в душу, его глаза потемнели. Спустя вечность, он бормочет, — Я рад, что ты это сделала.

— В самом деле? — я не понимаю.

Его губы складываются в печальной улыбке.

— Да. Я не хотел тебя обидеть. Я увлекся. — Он наклоняется и целует меня. — Потерялся в тот момент. — Он снова целует меня. — С тобой это часто случается.

Да? И по некоторой причине мне это нравится… Я улыбаюсь. Почему это делает меня счастливой? Он тоже улыбается.

— Я не знаю, почему ты ухмыляешься, миссис Грей.

— Я тоже не знаю.

Он обвивается вокруг меня и кладет голову мне на грудь. Мы клубок из голых, и одетых в джинсы конечностей, и красных атласных простыней. Я глажу его спину одной рукой и запутываю пальцы другой руки в его волосах. Он вздыхает и расслабляется в моих руках.

— Это значит, что я могу вам доверять… чтобы остановить меня. Я никогда не хотел тебя обидеть, — бормочет он. — Мне нужно… — Он останавливается.

— Тебе нужно что?

— Мне нужен контроль, Ана. Мне нужна ты. Это единственное, каким я могу быть. Я не могу отпустить это. Не могу. Я пробовал…И все же с тобой… — Он качает головой в раздражении.

Я сглатываю. Это — центр нашей дилеммы — ему нужен контроль и ему нужна я. Я отказываюсь верить, что эти вещи являются взаимоисключающими.

— Я тоже нуждаюсь в тебе, — шепчу я, обнимая его крепче. — Это правда, Кристиан. Я правда постараюсь быть более внимательной.

— Я хочу, чтобы ты нуждалась во мне, — шепчет он.

Черт возьми!

— Я нуждаюсь!

Я нуждаюсь в нем так сильно. Я люблю его так сильно.

— Я хочу заботиться о тебе.

— Ты заботишься. Все время. Я так по тебе скучала, пока тебя не было.

— Правда? — он так удивился.

— Да, конечно. Я ненавижу, когда ты уходишь.

Я чувствую его улыбку.

— Ты могла бы поехать со мной.

— Кристиан, пожалуйста. Давай не будем перекапывать этот аргумент. Я хочу работать.

Он вздыхает, от того, как я перебираю пальцами его волосы.

— Я люблю тебя, Ана.

— Я тоже люблю тебя, Кристиан. Я всегда буду любить тебя.

Мы оба спокойно лежали, тихо, после наших споров. Прислушиваясь к ровному биению его сердца, я провалилась в сон…

Я просыпаюсь в полной дезориентации. Где я? Игровая комната. Свет все еще мягко освещает кроваво-красные стены. Кристиан снова стонет, и я понимаю, — это то, что разбудило меня.

— Нет, — стонет он. Он растянулся рядом со мной, его глаза закрыты, его лицо исказилось от боли.