Портия Коста - Плоть

«Нет! Он же мерзавец, волокита и еще менее уважаем в обществе, чем я!»

Перемещаясь по периметру обеденного зала, девушка искала глазами Чарли, но он куда-то пропал. Когда они танцевали, он не переставал читать ей проповедь о том, как для нее важно не быть замеченной в обществе Эдмунда Эллсворта Ритчи.

– Я и сам не знал, что это он и есть, пока он не подошел к нам, – говорил Чарли. – Ну надо же, какой наглец! Если газеты что и упустили из его биографии, так это упоминание о том, какой он мерзавец. Держись от него подальше, иначе он скомпрометирует тебя еще больше.

Беатрис кивнула, выражая полное согласие с братом.

Тем не менее она была расстроена. Бал был головокружительным сказочным событием, особенно теперь, когда Сауверны провели электрическое освещение в большинстве комнат своего особняка. Этот новый свет особым образом озарял происходящее, придавая людям и предметам более хрупкие и четкие очертания. Он был нетерпим к недостаткам, но также заставлял драгоценности дам искриться и переливаться и придавал живости и радужных красок их вечерним туалетам. Однако, невзирая на это чудо современного мира, Беатрис воспринимала происходящее в тусклых красках, потому что ей недоставало в толпе гостей того самого красавца мужчины с темно-синими глазами, сияющими светлыми волосами и губами, которые могли принадлежать как дьяволу, так и древнегреческому богу Адонису.

Страдая отсутствием аппетита, она выскользнула из обеденного зала и направилась в просторный приемный холл, отделанный позолотой. Стеклянные двери справа вели в прилегающую к дому оранжерею, представляющую собой обширные джунгли, привезенные, кажется, из далекой Африки. Внутри воздух был горячим и влажным, как, по представлениям Беатрис, и должно было быть в тропиках, но, оказавшись здесь, она не смогла сдержать дрожь, так как немедленно вспомнила о другой, меньшей по размеру и не такой величественной оранжерее, в которой Юстас сделал свои снимки.

– Будь ты проклят, Юстас! – пробормотала Беатрис, мотая головой, чтобы рассеять образ его прекрасного, но ненавистного ей лица. Как она вообще могла думать, что любит его? Не говоря уже о том, чтобы решиться позировать для него обнаженной?

Она полагала, что виной тому были одиночество и боязнь будущего. Много времени прошло с тех пор, как за ней ухаживали – с тех пор, как потеряла Томми, своего первого жениха, – и она была польщена вниманием, оказываемым ей Юстасом. Также не стоило забывать и о более практичных вопросах. Помолвка с достойным и, по-видимому, богатым холостяком сулила социальную защиту как для самой Беатрис, так и для Чарли. К несчастью, она убедила себя, что сумеет взрастить в своей душе чувство любви к Юстасу.

К сожалению, Юстас ошибся в своих ожиданиях точно так же, как и сама Беатрис. Его богатство оказалось лишь мнимым фасадом и, когда он узнал о плачевном финансовом состоянии Уэверли, решил немедленно расстаться с нею, но не раньше, чем сумеет заработать на ней денег, причем самым презренным способом.

– Когда-нибудь ты понесешь заслуженное наказание, чудовище! Надеюсь лишь, что у меня будет возможность лично наблюдать за этим!

Решив больше не вспоминать об этом негодяе, погубившем ее репутацию, Беатрис отправилась на прогулку по оранжерее. Аккорды немецкой польки замерли в отдалении, но другие звуки отдавались у нее в ушах особенно четко. Капающая где-то вода придавала оранжерее особое сходство с необитаемым королевством, а крики птиц и разноцветные всполохи над головой свидетельствовали о том, что тут обитает несколько попугаев. Девушка быстро продвигалась вперед, и выложенные плитками дорожки скрадывали звук ее шагов, производимых легкими бальными туфельками.

Источником воды оказался фонтан, подпитываемый от искусственного водоема. Крупные разноцветные рыбы плавали, медленно шевеля плавниками, в центральном пруду, с поверхности которого поднималась прохлада, разбавляющая сильные растительные запахи.

Какое удивительное место! Кусочек экзотического неведомого мира, принесенного в повседневную жизнь. Беатрис вознамерилась не позволить образу Юстаса преследовать себя, какой бы призрачной ни была надежда на это. Если у нее когда-либо появятся хоть немного денег, она непременно снова заведет у себя в доме собственную оранжерею, созданную по образцу теплицы в Вестерлинне, но конечно же скромнее.

В величественной оранжерее Саувернов узкие дорожки пролегали через заросли пахучих растений, которые привлекали Беатрис гораздо больше, чем искусственный мир танцев, пустой болтовни и стремления каждого показать свое превосходство над другими. Таинственное очарование этого места напомнило о темном и волнительном внимании к ней мистера Ритчи. Эти дикие душные джунгли стали бы идеальным окружением для его мужественной натуры.

Приподнимая рукой подол своего вечернего платья, чтобы не запачкать его землей и уберечь от налипания опавших листьев, Беатрис пробиралась дальше в заросли, и тут слуха ее достиг более привычный, нежели капающая вода или кричащий попугай, звук. Впереди раздавались неясные голоса, мужской и женский голоса, звучал чей-то смех.

«Боже мой, – подумала Беатрис, – тут происходит любовное свидание».

Под корсетом у нее выступил пот, делая кожу липкой и собираясь капельками между грудями. Ощущение было такое, будто кто-то внезапно подбросил дров в печь, призванную поддерживать в оранжерее экваториальный жар тропиков.

«Мне следует повернуть назад… притвориться, что ничего не слышала… нужно уважать личную жизнь других людей».

Но времена, когда Беатрис вела себя вежливо, уважительно и незаметно, остались в прошлом. Двинувшись вперед, она отдалась во власть темной ненасытной стороны своей натуры. Пробираясь среди папоротников, точно абориген, она шла на звук.

В конце концов девушка оказалась в маленьком гроте, расположенном в самом центре городских джунглей леди Арабеллы Сауверн, где и застала на месте преступления двух изголодавшихся созданий, забавлявшихся друг с другом.

София и Эмброуз Шамфлёр сидели на скамье, раскрасневшиеся и задыхающиеся. Корсаж платья Софии и корсет были расшнурованы, обнажая ее молочно-белые груди. А у Эмброуза… боже всемогущий!… были расстегнуты брюки, из которых торчало его мужское достоинство… его член.

Беатрис раскрыла рот от удивления. Дыхание ее сбилось, сердце стучало, точно барабан, а внизу живота точно зашевелился клубок змей.

Так вот, значит, как выглядит джентльмен, когда он возбужден? Действительность отличалась от того, что она рисовала в своем воображении, но, в конце концов, что она могла знать? Девушки не должны думать об этой части мужского тела до тех пор, пока не выйдут замуж, да и после того, как станут уважаемыми женами, тоже. Беатрис же на глаза попалось несколько медицинских изображений, и с тех пор она часто фантазировала на эту тему. Давным-давно в Вестерлинне они с Томми иногда тайком обнимались под розовым деревом, и тогда она чувствовала, как затвердевают его чресла, прижимающиеся к ее бедру, да и Юстас тоже возбуждался и начинал задыхаться, когда ему удавалось похитить с ее губ поцелуй-другой.