Портия Коста - Плоть

Свежий номер «Каламбура», который Беатрис обычно читала с большим удовольствием, сегодня буквально валился из рук. Напечатанные в нем сатирические статьи были такими же едкими и веселыми, как и всегда, но она просто не была в состоянии сосредоточиться. Все ее мысли вращались вокруг Ритчи, его улыбки, его рук, его члена.

– Ты погубил меня, негодяй, – пробормотала она, но даже это нелицеприятное слово сладко перекатывалось у нее на языке. Она понимала, что он «погубил» ее для всех прочих мужчин, так как она влюбилась в него.

«Что еще за глупости! – мысленно возмутилась Беатрис. – Я же едва знаю этого человека… как же такое могло случиться?»

Но именно это и случилось, заставляя Беатрис, такую разумную девушку, неприкаянно бродить по дому, с замиранием сердца ожидая получения нескольких нацарапанных второпях строк от объекта ее обожания.

– Глупости!

Отбросив «Каламбур» в сторону и вскочив на ноги, Беатрис взяла с серванта зачитанный номер «Современной женщины» и стала яростно перелистывать страницы, ища объявление о продаже запатентованных пишущих машинок фирмы «Аддлингтон». Лучше быть практичной и начать думать о будущем уже сейчас. Готовиться к… тому, что будет потом.

Но объявление уже не наполняло Беатрис духом стремления к независимости, как прежде. Она нахмурилась, испытывая легкое раздражение оттого, что в голове ее продолжает настойчиво вертеться мысль о замужестве, о ночах, проведенных в объятиях Ритчи, и об одном или двух малышах со светлыми шелковистыми кудрями.

– Глупости! – снова провозгласила она, направляясь к бюро за листом бумаги. Она напишет Аддлингтону прямо сейчас и закажет себе пишущую машинку. По крайней мере, теперь у нее есть деньги, и она может начать учиться печатать, чтобы подготовить себя к самостоятельной жизни после расставания с Ритчи.

Но не успело ее перо коснуться бумаги, как раздался стук в дверь, и Полли, верная себе, стремительно ворвалась в комнату, не дожидаясь ответа.

Беатрис внимательно осмотрела свою горничную, протягивающую ей серебряный поднос с письмами. Что-то за последние несколько дней в ней неуловимо изменилось. Она стала вести себя более уверенно? Но эта черта всегда в ней присутствовала. Сейчас Полли будто бы светилась изнутри, с трудом сдерживая восторг. Она будто бы очень чего-то опасалась, но в то же время и испытывала по этому поводу глубокое волнение.

«Я понимаю твои чувства, – подумала Беатрис, – отлично понимаю».

– Письмо для вас, мисс Беа, – провозгласила Полли, хотя это и было совершенно излишним.

Письмо от Ритчи. От кого же еще? Сердце Беатрис неистово колотилось, и она и думать забыла о Полли ради отвлечения внимания.

– Спасибо, Полли. – Беатрис взяла конверт с подноса, удивляясь тому, какой он тонкий и из какой дешевой бумаги, что было совсем несвойственно Ритчи. Да и надписан он был незнакомым почерком. – С тобой… с тобой все в порядке, Полли? Ты как будто чем-то озабочена. Ты же не о своем месте беспокоишься, правда? Не стоит. Не имеет значения, что сейчас с нами мистер Браунлоу и прочие. Пока я здесь хозяйка, ты всегда будешь оставаться старшей служанкой.

– Нет-нет, мисс Беа, о месте своем я не переживаю… вовсе нет. И вы тоже голову не забивайте. – Улыбнувшись, Полли подмигнула. – Вы же меня знаете. Я всегда придумаю, как извлечь для себя выгоду.

Это было правдой. Полли была умной, находчивой и здравомыслящей девушкой. Беатрис уныло подумала, что этих качеств у ее горничной даже больше, чем у нее самой.

– Что ж, хорошо, Полли. – Беатрис вертела конверт в руках, чувствуя, что беспокойство ее растет. – Но если тебе когда-нибудь захочется обсудить что-то, обязательно приходи ко мне, договорились?

Полли присела в привычном неглубоком реверансе:

– Спасибо, мисс Беа. Не беспокойтесь, к вам я приду самой первой, можете быть уверены.

Слова ее показались Беатрис зловещими, но все же не настолько зловещими, как письмо. Она внимательно рассматривала конверт, не торопясь вскрывать его и когда Полли уже ушла.

Нет, это послание не от Ритчи. Совсем нет. При более внимательном изучении Беатрис поняла, что почерк на конверте совсем не похож на твердый, решительный почерк, которым Ритчи написал свое предложение.

Тем не менее он показался ей смутно знакомым. И принадлежал, к сожалению, совсем другому человеку.

«Моя дорогая Беатрис!

Я понимаю, что расстались мы далеко не друзьями, и, возможно, я несколько поспешил разорвать нашу помолвку. Распространение тех фотографий случилось по ошибке. Злой судьбе было угодно, чтобы мой приятель из фотоклуба завладел моими пластинами и, увидев твои пикантные изображения, решил заработать на них денег. Они распространились слишком быстро, поэтому мне не удалось изъять их и сберечь твою репутацию.

Теперь же я испытываю угрызения совести оттого, что не воспротивился матушке, когда она настояла, чтобы я порвал с тобой. Молодые девушки оказывались вовлеченными в гораздо более ужасные скандалы, но все же возвращали свое доброе имя. Именно поэтому я чувствую себя обязанным помочь тебе восстановить положение в обществе.

Я очень скучаю по тебе, дорогая Беатрис, и надеюсь, что со временем мы снова сможем быть вместе. Я не стану стыдиться того, что меня могут увидеть вместе с тобой. Если ты ответишь на мое письмо, я с радостью нанесу тебе визит, чтобы восстановить нашу дружбу. Возможно, я могу даже надеяться на большее?

С наилучшими пожеланиями и надеждой на восстановление статуса жениха,

Юстас».

В душе Беатрис вскипел гнев, сравнимый с белой магмой, изливающейся из кратера исландского вулкана. С губ ее сорвался мощный рык, и она разорвала письмо пополам.

Бросив обрывки на ковер, она стала прыгать на них, топча каблуками домашних туфель.

– Ах ты, презренный негодяй, Юстас Ллойд! Да как ты посмел! – Еще раз с силой припечатав обрывки письма к ковру, Беатрис принялась беспокойно вышагивать по комнате.

Какая же вопиющая наглость! Какая ужасающая ложь и какое высокомерие! Письмо было настолько абсурдным, что Беатрис с трудом верилось, что она вообще его получила. Подняв с пола обрывки, она снова пробежала глазами по строчкам, расплывающимся в красной дымке, но тем не менее доносящим до нее невозможное послание.

«Я и словом бы с тобой не перемолвилась, Юстас Ллойд, даже если бы Ритчи полностью уничтожил меня и бросил полуголой просить милостыню в трущобах, а ты был бы единственным человеком в целом мире, решившим прийти мне на помощь», – гневно размышляла Беатрис.

Все еще сотрясаясь от гнева, она снова бросила обрывки письма на пол и яростно зазвонила в колокольчик.

Ей требовалось немедленно выпить чашечку чаю, чтобы унять бушующий в ней гнев и обрести ясность рассудка. В действительности первым побуждением Беатрис было плеснуть себе пинту бренди и распорядиться об отправке Юстасу бочки яда.