Портия Коста - Плоть

Он спускался медленно, очень медленно. Казалось, все хорошо. Беатрис воспаряла духом. Ритчи с Маргаритой все еще находились между вторым и первым этажом, но до земли оставалось совсем недолго.

Внезапно, за долю секунды… случилась катастрофа.

С диким воплем Маргарита возродилась к жизни. Запрокинув голову, она закричала:

– Нет! Ты меня не получишь! Не получишь!

Она стала извиваться и брыкаться, молотя Ритчи кулаками по спине.

Он держался, хотя лестница сильно шаталась. Беатрис с ужасом заметила, что кровотечение его усилилось.

Значит, Маргарита по-прежнему сжимала в кулаке маленький нож, или ножницы, или другой острый предмет.

Ритчи отчаянно цеплялся за лестницу, но Беатрис, с губ которой также сорвался прерывистый крик, осознала, что он слабеет.

Сильная кровопотеря и шок похищали его силы. Пожарные стали поднимать вторую лестницу рядом с первой, чтобы помочь, но Маргарита завопила:

– Нет! Убирайтесь прочь, развратники!

Проявляя нечеловеческую силу, она оттолкнулась ногами и прыгнула вниз, увлекая за собой и Ритчи, который продолжал держать ее.

Беатрис тоже закричала, но крик замер у нее в горле. Все, что ей оставалось, – это широко раскрытыми от ужаса глазами смотреть, как две фигуры летят к твердой-твердой мостовой. Время, казалось, замедлило свой бег, и Ритчи с Маргаритой падали очень медленно, будто подвешенные между жизнью и смертью, в то время как несколько пожарных и крепких мужчин из толпы растягивали огромное одеяло, стараясь поймать их.

Это удалось им лишь частично.

Падая, Маргарита не переставала молотить руками и ногами, будто обезумевшая марионетка, поэтому ни она, ни Ритчи не приземлились на одеяло полностью. Она упала на бок, ударившись головой о камни мостовой, а Ритчи запутался в складках одеяла в паре футов от нее.

Беатрис подскочила к нему.

– Ритчи! Ритчи! – кричала она, называя его более привычным для нее именем. Она опустилась перед ним на колени, взирая на его пугающе бледное лицо. – Эдмунд, любовь моя… пожалуйста… очнись!

Еще несколько долгих мгновений лицо его напоминало безжизненную маску, затем внезапно он поморщился, губы его перекосились, и он часто-часто заморгал.

– Беа? – Глаза его широко распахнулись, и улыбка смягчила его черты, испачканные кровью и сажей. Он попытался сесть, но лишь поморщился и прикусил губу. – Слава богу, ты жива, любимая.

– Слава богу, ты жив, любимый.

Слова их, прозвучавшие одновременно, казались странным эхом друг друга. И Ритчи, и Беатрис истерически расхохотались. Мгновение спустя на лице Ритчи появилась гримаса боли, и Беатрис нахмурилась.

– Ты ранен. Где болит? – Развернувшись, она крикнула в толпу: – Пожалуйста, есть ли здесь доктор?

К ним стал пробираться высокий седовласый мужчина с утонченными, но мягкими чертами лица. Беатрис снова повернулась к Ритчи:

– Любимый, куда ты ранен?

Казалось, мышцы его лица свело судорогой. Говорил он сквозь сжатые зубы.

– Боюсь, у меня сломана нога, милая. – Он ахнул от боли, когда доктор стал осматривать его ногу, чтобы подтвердить или опровергнуть подозрение.

Беатрис также посмотрела на ногу Ритчи. Лодыжка вызывала подозрения. Ритчи застонал от боли, и Беатрис крепче сжала его руку.

– Возможно, перелом и есть, но ничего серьезного, – объявил седовласый доктор. – А теперь полежите спокойно, мне нужно осмотреть и молодую женщину тоже.

Ах, боже, Маргарита! В своей тревоге о Ритчи Беатрис совсем о ней забыла. Игнорируя пронзительную боль, Ритчи приподнялся на локтях, и вместе они воззрились на фигуру, распростертую на мостовой в нескольких ярдах от них. Вокруг толпились пожарные и праздные зеваки.

Маргарита лежала спокойно. Неподвижно. Безжизненно. Ее золотистые волосы рассыпались по лицу, голова была повернута под странным углом к шее, а глаза, широко распахнутые, казались очень умиротворенными.

Охваченная ужасом, Беатрис отвела взгляд. Она не была знакома с Маргаритой, чье безумие причинило Ритчи столько боли и страданий. Но все же эта женщина не заслужила умереть вот так, на улице, сломав себе шею.

– Я знаю… я знаю. – Голос Ритчи звучал слабо, едва различимо, но все же в нем слышалась властность. Встретившись с ним взглядом, Беатрис прочла в его глазах такое же смятение, какое испытывала сама. Невзирая на терзающую его боль, Ритчи переживал потерю жены, сколь много горя она ему ни причинила. – Я не хотел такого исхода, несмотря ни на что.

Внезапно ночь показалась Беатрис очень, очень холодной, а гул голосов отошел на задний план. Она смутно осознавала присутствие Полли и Чарли, суетящихся вокруг них с одеялами и бренди. Джейми Браунлоу деловито беседовал с пожарными. Ей бы следовало поблагодарить всех этих людей, но сейчас значение для нее имело лишь лицо Ритчи и его рука, которую она все еще держала в своей.

Доктор оказывал ему первую помощь, и с губ Ритчи сорвался стон, затем, приняв опия, он немного успокоился, но стал спрашивать Беатрис, все ли в порядке с его слугами. Скоро она выяснила, что так и есть, и он вымученно улыбнулся.

– Мой дом теперь непригоден для жизни, – со вздохом произнес он. – Нужно отдать распоряжение Джейми, чтобы подыскал другое жилье. Нужно же мне где-то находиться до полного выздоровления. – Он кивком указал на свою ногу, на которую доктор уже наложил временную шину.

Глядя на Ритчи, своего израненного возлюбленного, Беатрис снова пришла в себя и обрела свои способности и решимость.

– Я сама переговорю с Джейми. В новом доме нет нужды. На Саут-Малберри-стрит для тебя найдется комната. Мы всех потесним. Я и слышать не хочу, чтобы ты, в твоем нынешнем состоянии, находился где-то еще. Какое лучшее место может быть, чтобы позаботиться о тебе, чем моя собственная уютная спальня?

Улыбка Ритчи стала более уверенной, хотя и немного мечтательной, будто бы и он тоже внезапно предпринял волевую попытку забыть о мрачных аспектах этого судьбоносного вечера и попытаться думать о будущем, которое могло быть у них совместным.

– Но как же ваша репутация, мисс Уэверли? – поддразнил он. – Ухаживать за мужчиной в собственной спальне – что скажет на это высшее общество?

– Пусть оно катится ко всем чертям! Нам обоим известно, что репутации моей больше не существует. Так какая кому разница? – Она пожала руку Ритчи и была рада получить в ответ такое же уверенное пожатие. – Значение имеет лишь то, что я смогу лично наблюдать за твоим выздоровлением и сделаю все от меня зависящее, чтобы его ускорить.

– Что ж, моя милая… – Голос Ритчи сделался нечетким, так как началось более сильное действие опия. Именно забытье ему сейчас и требуется, чтобы можно было перенести его на Саут-Малберри-стрит, не причинив страданий. – Я не из тех мужчин, кем можно с легкостью повелевать, но… в этом случае я полностью подчиняюсь тебе. – Веки его затрепетали, и, прежде чем закрыть глаза, Ритчи послал Беатрис полный страсти взгляд. – Я весь твой.