Викторьен Дю Соссей - Дневник кушетки

Было ясно, что мой хозяин чем-то озабочен. Я не знала его забот: никто не поверяет своих дел кушетке. Тем не менее я его настолько хорошо знала, что догадывалась, что нужно ждать сюрприза.

Около трех часов, когда уже стало темнеть — дни на Рождество очень коротки, — прислуга ввела посетительницу, лицо которой было покрыто густой вуалью. Я ее раньше не видела. Хозяин предложил ей маленький стул поближе к огню. Она села.

— Несколько минут мы будем не одни. Постарайтесь согреть немного ваши озябшие ножки. Впрочем, я пойду предупредить прислугу, чтобы она ушла…

Молодая женщина не отвечала.

Через некоторое время он возвратился в комнату.

— Я к вашим услугам, — сказал он.

Тогда дама приподняла вуаль, сбросила с себя на кровать свое богатое меховое манто и, обратив к нему свое гневное лицо, заговорила:

— Вы меня недостойным образом обманули! Я решилась отомстить вам. Вы могли сделать меня своей любовницей, но я не из тех, которых надувают. Отвечайте! Я вас так же люблю, как и ненавижу; согласитесь ли вы бросить для меня ваших прежних любовниц? Вы мне клялись, что вы свободны! Согласны ли вы быть свободным для меня?

— Никогда в жизни! — воскликнул мой хозяин.

— Берегитесь! — закричала она, скрежеща зубами.

— Дорогая Габи, — сказал спокойно мой хозяин, — ты появилась в моей жизни как раз в тот момент, когда я так нуждался в такой женщине, как ты. В продолжение десяти или двенадцати лет я вел безобразную жизнь; мне теперь уже тридцать два года, и я обладал женщинами, которых больше всего желал; в моих объятиях были и такие, которых я вовсе не желал! Как много их было!.. Я уже разбит; я уже пресыщен. У меня большое отвращение к своему существованию. До сих пор я обманывал женщин, которые смеялись над моей ложью. Я в восторге, что ты являешься с идеей мести. Я тебя только тогда желал, только тогда любил, когда ты еще не была моей; как только я добился того, чего желал, я стал меньше любить тебя. Так уже я устроен. Если ты хочешь мстить мне, я тебя не стесню. Ты мне этим окажешь большую услугу. Если я принужден соединиться с тобой, то я лучше предпочитаю, чтобы ты убила меня. Это будет гораздо лучше. И потом, этот конец мне очень нравится. Я всегда любил романы. После того, как я столько прочел их, почему бы мне и не устроить один? Это будет так занимательно для хроники завтрашних газет. Я разорен; на мою мебель наложен арест на той неделе; я жду, что ее продадут; если ты пришла прекратить мою драгоценную жизнь, то я умру, унося с собой в могилу самые лучшие воспоминания о тебе. Есть у тебя револьвер?

— Да, есть, — сказала Габи.

— Хорошо! А серьезное ли это оружие? Женщины не особенно хорошо знакомы с ним. Я не хочу, чтобы ты не попала в меня… Я хочу, чтобы ты меня наповал убила… Покажи свой револьвер…

— Он в кармане моего манто.

— Можно мне осмотреть его?

— Да.

Мой хозяин достал револьвер. Это был маленький женский револьвер с перламутровой ручкой с серебряными инкрустациями и с маленькими гильзами.

— Как, вот этим ты мне хочешь мстить? Несчастная, ты рискуешь натереть руки. Не был ли я прав, не доверяя тебе. Нужно было бы на всю жизнь заключить в тюрьму тех оружейников, которые имеют дерзость… — Он вложил револьвер в карман ее манто и взял с ночного столика свой.

— Я хочу предложить тебе свой, Габи. Это в твоих интересах. Смотри.

И он показал ей гильзы.

— Вот это серьезные гильзы. К тому же его удобнее держать. Ты увидишь, что ты его тоже удержишь; ты помещаешь указательный палец на курок; прицеливаешься в висок или в лоб, нажимаешь курок, раздастся бум! и я буду мертв…

— Умер! — воскликнула она.

— Ах! Совершенно мертв! О! эти пули, когда попадают, не дают спуску…

— Но это ужасно, о чем вы говорите!

— Напротив. Я делаю это из эгоистических побуждений. Лучше уж убить начисто, чем поранить в ухо или же нанести какую-нибудь безобразящую рану… Посмотри-ка… Но, прости, позволяешь ли ты мне кое-что тебе предложить? Хочешь ли?.. Кубок шампанского?.. Выпей немного, милая Габи; это подкрепит тебя, отчасти и успокоит… Ах! моя дорогая, ты мне окажешь огромную услугу!

Он раскупорил шампанское и разлил его в большие бокалы.

— А ты себя чувствуешь хорошо? — спросила она. — Ты был немного не в духе во время нашего последнего свидания… Почему тебя не было в этом году на юге? У тебя легкие слабые, сырость тебе не вредна?.. Что ты поделываешь в Париже? Ты неразумен…

Он сел за маленький столик и написал.

— Что ты там делаешь? — спросила Габи.

— О! Ничего особенного… Подожди меня несколько секунд… это для тебя важно…

Она тихо встала и без малейшего шороха платья приблизилась к нему настолько близко, что могла прочесть через голову моего хозяина следующее:

«Господин комиссар, из личных побуждений, которые никого не касаются, я решил пустить себе пулю в лоб. Я прошу не делать вскрытия моего тела. Но прошу отправить его лучшим путем на родину. Кладбище расположено невдалеке от церкви, где меня крестили; на нем обитают разного рода пернатые; среди них, вероятно, найдутся мне ровесники; мне будет приятно слышать их пение».

Он сложил письмо, вложил его в конверт, на котором написал: «Господину полицейскому комиссару».

— Кончено! Теперь я, милая, готов на все.

Почему это его грустный голос так нежно звучал?

Когда он повернулся к молодой даме, он, к своему удивлению, заметил на ее глазах слезы.

— Почему ты плачешь? — воскликнул мой хозяин. — Зачем текут слезы из твоих прекрасных глаз? Я тебе запрещаю плакать. Ты слышишь? Останься недостойной женщиной, которую я обманул… Слушай, Габи, слушай… Когда я тебе говорил, что я тебя люблю, я этого не думал. Я тебя обманывал, говорю тебе! Я обманывал… Когда я тебя умолял позволить прикоснуться к твоим устам, когда я сравнивал их свежесть с розами, я лгал, я лгал!.. Когда твои глаза были полны нежности и я клялся, что их глубина похожа на весеннее небо, я опять лгал! Я все время лгал… Я хотел только унизить тебя в твоих же собственных глазах, покрыть тебя всей своей грязью, сделать тебя женщиной, подобной тем, которые так часто отдаются мне и которые выходят из моего жилища с разбитым сердцем… Я тебя никогда не любил, никогда, никогда… Я не только легкомысленный человек, я чудовище…

— Это неправда, это неправда! — воскликнула Габи. — Когда ты мне говорил, что ты любишь меня, ты меня любил!.. Я в этом уверена!

— Нет, нет, нет! Заблуждение! Я лгал еще больше. Ну, пора, возьми этот револьвер, прицелься и выстрели. Будь безжалостна. Жалел ли я тебя для себя?

— Ах! У меня нет мужества…

— Как, ты со мной сыграешь эту подлую штуку?.. И ты даже не будешь в состоянии отомстить? А! Но, нет! Я хочу, чтобы ты исполнила то, что клялась совершить, когда сюда приходила. Я не позволю тебе изменить своего намерения. Я готов. Буду ли я завтра тем же? Убей!.. Убей! Убей!.. И, может быть, я тебя полюблю…