Марк Ренуар - Валенсия (53 карты)

— Приходите ко мне в отель, — сказал он.

— Мне здесь придется задержаться, пока я не улажу дела с наследством.

— Вы получили наследство? От кого? — воскликнул я.

— От тестя… Он умер, а перед смертью, из любви к дочери, написал завещание в мою пользу, а в случае, если и меня нет в живых, то на благотворительные цели, в основном на больницы его имени.

— А как же остальные наследники? — спросил я.

— Он их всех ненавидел, всех родственников, они только и дожидались его смерти.

— И много вам досталось?

— Около двух миллионов, не считая трех крупных предприятий и их отделений в разных странах. Так обязательно заходите, — и, сердечно распрощавшись со мной, они вышли счастливые, богатые, великолепные.

ГЛАВА 15

Наш пароход поставили в док, и у меня появилась масса свободного времени. Несколько раз я встречался с Рэмом и его очаровательной подругой. Мы весело проводили время в разных увеселительных заведениях Гамбурга. Иногда, подходяще выпив, вспоминали прошлое. Пытались разыскать дика, но он исчез, не оставив никаких следов. Мы строили всевозможные предположения и догадки в отношении его судьбы, но догадки оставались догадками, а дик так и исчез с нашего горизонта. Я уже потерял всякую надежду, но однажды вечером ко мне в комнату постучались и вошел человек, скромно одетый, вполне приличной наружности. С вежливым поклоном он осведомился, действительно ли я тот человек, которого ему назвал портье? Я подтвердил и спросил, с кем имею честь? Я услышал следующую историю:

— Я работаю старшим надзирателем в клинике для душевно больных доктора… Моя фамилия…

— Да, но при чем здесь я? — перебил я его.

— Одну минуточку, сэр, сейчас я все объясню. У нас в клинике, сэр, находится на лечении один больной с помешательством на сексуальной почве. Его подобрали на улице в крайней степени физического и умственного истощения. Кроме того, у него была сильная лихорадка. Он иногда впадал в буйство. Ему всюду мерещились женщины, и он бросался на наших сестер. Но когда припадки кончались, это был тихий и приятный мужчина. Но ему всюду виделись женщины, и он рассказывал о них такие вещи, которые могли возникнуть в сознании только у шизофреника. Иногда он кричал, плакал, молил на коленях убрать от него женщин. Просил поместить его в изолированную палату, связать и закрыть на замок. И мы, чтобы успокоить его, выполняли его желание. Иногда он тихо сидел где-нибудь и перебирал карты, что-то тихо бормоча себе под нос.

— Карты! — воскликнул я, вскакивая с кресла, — вы, сэр, сказали карты?

— Да, сэр, у него была колода карт, старая затрепанная колода. Он с ней никогда не расставался. Там были нарисованы такие красивые женщины.

Я в волнении ходил из угла в угол по комнате.

— Неужели Дик? Расскажите дальше, мистер Квиг, — попросил я.

— Как я уже сказал, он никогда не расставался с этой колодой. Даже в буйном припадке он так сжимал их в руке, что мы не могли разжать его пальцы, и мы закатывали его в рубашку и пеленали, как ребенка, вместе с картами.

— Несчастный! — вырвалось у меня.

— Да, сэр, но что странно, как бы мы его ни связывали, как бы мы его ни пеленали, а мы умеем связывать больных, наутро он всегда оказывался развязанным и в обмороке. Один раз мы надели на него наручники, и все равно утром они открытые валялись на полу.

— Он сейчас у вас? Как он себя чувствует?

— Он умер вчера вечером, сэр, — сказал Квиг.

— Как умер? — я схватил Квига за плечо.

— Умер, сэр, — повторил Квиг.

— Он умер тихо и спокойно, и поэтому я здесь.

— Но что он говорил перед смертью?

— Что-то непонятное, сэр. Он сказал, что сегодня приходила последняя женщина и что он не жалеет, что проиграл, а потом он назвал ваше имя и просил исполнить последнюю волю. Он говорил, сэр, что вы единственный близкий человек и вы все знаете. Он просил передать вот это…

Квиг протянул маленький пакет. Не зная, что там, я уже догадывался и с ужасом оттолкнул пакет от себя.

— Нет, сэр, пожалуйста, возьмите. Это его последняя воля, и потом пока это было у меня, я чувствовал себя очень скверно. Особенно ночью, — и Квиг густо покраснел.

— Да, — с грустью подумал я, — бедный Дик. Ты пал жертвой своего упрямства, — я глубоко задумался.

Мы похоронили беднягу без лишнего шика. Скромный, но дорогой памятник увенчал его могилу. Салина все покрыла великолепными цветами. А потом мы собрались в апартаментах Рэма. Он, Салина и я, каждый был погружен в какие-то нелепые мысли. Потом я вынул пакет из кармана, этот пакет с картами, и мы подошли к ярко пылающему камину. Рэм наполнил бокалы и сказал:

— Выпьем за бедного Дика и за то, чтобы эти дьявольские карты не причинили больше никому зла.

Мы выпили и я собрался бросить карты в огонь, чтобы уничтожить это зло, но вдруг дверь резко открылась и на пороге возникла фигура человека, закутанного в белую материю. Человек быстро подошел ко мне, взял у меня из рук карты и сказал на ломаном немецком языке:

— Это нельзя уничтожить! Это рок!

— Индус! — вскричал Рэм и бросился на человека. — Держите его, — я бросился на помощь Рэму и мы одновременно схватили пустоту.

В комнате никого не было и дверь была заперта.

— Черт, — удивленно вскричал Рэм.

— Может, так и лучше, — сказал я, глядя в огонь камина.

— Давайте выпьем, — сказала Салина и налила бокалы.