МамаЛена - В одну реку

- Люци…

- Это приказ, моя радость. Или ты уже не так хочешь моего прощения?

- Люци, не надо. Не так.

- Почему нет? Впрочем, как хозяин, можешь выбирать способ сам.

Люциус лег лицом вниз, и, нашарив баночку с мазью, со стуком поставил ее на стул.

- Я был бы благодарен… Но, не стану настаивать.

Несколько секунд Снейп не двигался, и Люциус слышал только его дыхание, все более тяжелое с каждым вздохом. Улыбаясь, он прятал лицо за волосами, и ждал, но все равно вздрогнул, почувствовав руки на своей спине. Снейп сел рядом, проводя ладонями по синякам и ссадинам, едва касаясь, чтобы не причинять боли, и Люциус отпустил себя: он всегда доверял Северусу полностью.

- Люциус, я могу?..

- Все, что хочешь, Север.

О, он определенно хотел.

Робкие прикосновения становились все нежнее и настойчивее, ласковые руки гладили, дотрагивались, дразня и распаляя, и Люциус понял, что Северус тоже ничего не забыл…

Запутавшись пальцами в волосах, Северус целовал его шею, плечи, и под его губами кожа начинала гореть, а тело расслаблялось, теряя волю, поддаваясь, желая. Люциус перестал сдерживаться и тихо стонал, подставляясь под поцелуи и ласки, нетерпеливо выгибаясь на неудобных нарах, торопя и почти прося, но Снейп не торопился. Усевшись сверху, он продолжал медленно ласкать Малфоя, не спускаясь ниже поясницы, и Люциус не выдержал:

- Прекрати издеваться.

Снейп остановился и насмешливо переспросил:

- Прекратить? А мне казалось, тебе нравится?

- У нас не так много времени, Снейп. Может, все же, продолжишь?

- Так прекратить или продолжить? - прошептали ему на ухо.

- Я тебя убью. - пообещал Малфой. - Потом.

- Договорились.

Мазь все-таки пригодилась, и, когда Люциус уже совсем ничего не соображал, Снейп вдруг остановился.

- Что опять? - разочарованно простонал лорд.

- Люци, будет больно.

- Да ну? Ты настолько изменился за эти годы? Хватит разговоров, моя радость, или я решу, что ты меня не хочешь.

Снейп, кажется, застонал, и Люциус прикусил ладонь: все же, было больно. Но, почти сразу он забыл об этом: его целовали, ласково поглаживали по плечам и дрожащей спине, и, когда Снейп качнулся, принимаясь двигаться, Люциус всхлипнул от наплывающих ощущений. Они, словно никогда и не расставались, так точны и правильны были движения Снейпа, так мгновенно Люциус почувствовал подступающее волнами безумие. Все эти годы он не давал себе даже думать о том, как ему не хватало этого ощущения заполненности, уязвимости, этих рук на бедрах, этого хриплого «Люци», от которого удовольствие вдруг становилось острее и ярче, этой возможности открыться и довериться без остатка, зная, что никогда не пожалеешь о доверии.

- Се-вер… - простонал он, выдыхая. - Се-вер…

И услышал за спиной почему-то беспомощное: «Да, мой лорд»

Люциус почти задыхался, но спихивать с себя горячее тяжелое тело не хотелось совершенно. Снейп тяжело дышал, кажется, не в силах шевелиться, и судорожно сжимая плечо любовника. Наконец, его пальцы разжались и Снейп сполз набок, вжимаясь в стену и стараясь не касаться Люциуса. Нужно было что-то сказать, но что? Люциус поднял голову и посмотрел на Снейпа. Тот ответил ему все еще бессмысленным, но, почему-то виноватым взглядом. Ах, да! Они же ссорились. Люциус улыбнулся:

- Что такое, Северус? Я не доставил тебе удовольствия? Прости.

- Люци, зачем ты?.. - он явно пытался прийти в себя, а вид обнаженного лорда рядом этому, кажется не способствовал.

- Зачем что?

- Когда у тебя последний раз кто-то был… так?

- Посчитай сам.

- Но почему?

Снейп был выбит из колеи и, кажется, решил, что над ним поиздевались. Впрочем, в чем-то он был прав.

- Почему - что? Почему никого не было? - Люциус развернулся к собеседнику, стараясь не упасть с узких нар. - Я, видишь ли, все же лорд, и не могу кому попало доверить самое ценное, что у меня есть… А если тебя интересует, почему я не бросился разуверять тебя в твоих выводах и каяться, заламывая руки, то, должен тебе заметить, что ты не так уж и не прав, за исключением маленького нюанса - мне, как обычно, в последний момент повезло.

- Но почему так много повреждений?

- Как ты метко заметил, я попался стае собак.

Снейп потянулся за лежащим на стуле у кровати кошельком и, запустив в него руку по локоть, достал обычное белое полотенце, сложенное вчетверо и, встряхнув, посмотрел на Малфоя.

- Ты позволишь?

Люциус кивнул и не отводил глаз, пока Северус вытирал ему живот, а потом повернулся, позволяя вытереть и все остальное. К концу процедуры Люциус обнаружил, что снова возбужден, а дыхание Снейпа потяжелело.

- Люциус… - немного хрипло проговорил Снейп, - тебе нужно… применить мазь.

Люциус фыркнул: Снейп пытался быть тактичным!

- Ну, так примени.

- Слушаюсь.

Люциус почувствовал неприятное покалывание, но его касались так бережно, что он снова ощутил себя готовым к подвигам.

- Люциус, что мне сделать, чтобы тебя больше никто не трогал? - голос Снейпа звучал решительно.

- Убить меня, я полагаю. Но ты же не Лорд, и не станешь этого делать без веских причин, только из ревности?

- Кто сказал тебе, что я ревную?

Люциус снова обернулся и улегся на спину, потягиваясь и замечая, как темнеют глаза Снейпа.

- Нет? Тогда, может быть, ты объяснишь мне, почему мы теряем драгоценное время, вместо того, чтобы использовать его для обоюдного удовольствия?

Люциус обнял любовника за шею и потянул, укладывая на себя.

- Мы и так потеряли много времени, по-моему, пора поумнеть.

Снейп с готовностью ответил на поцелуй, но Люциус заметил, что он поддается, позволяя собой командовать.

- Ты не хочешь?

- Люци, ты ведь не сможешь…

- Ну, если дело только в этом, то, так и быть, я согласен уступить твоей просьбе и ненадолго поменять расстановку сил.

В глазах Снейпа появилась усмешка:

- Когда это я просил о подобном?

- Неужели мне показалось? - «удивился» лорд.

- Нет, пожалуй, я припоминаю. Что ж, ваша светлость необычайно снисходительна сегодня.

- Снейп. - позвал Люциус хрипло. - Хватит разговоров.

- Вы правы, мой лорд, вы абсолютно правы.

13 глава

Несколько раз слышался звон временнОго заклинания, но они отмечали это только краем сознания, не желая отвлекаться на мысли о грядущем расставании. У них еще будет год на воспоминания и сожаления, а сейчас, обнимая такое знакомое, оказывается, совсем не забытое, а только спрятанное в дальнем уголке души до времени, и, наконец, выпущенное на волю, свое, родное, и, если бы они не боялись показаться чересчур сентиментальными - любимое - хотелось только лежать, уткнувшись лицом в плечо, перебирать волосы, касаться коленями бедра, фыркая на усмешку : «Костлявый, как фестрал», и получая в ответ: «павлин!».