Любовь Пушкарева - Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды

Нэк, белобрысый красавчик, играл в теннис с ТинЛи, дочкой хинского посла. Дурацкая игра — ни фантазии, ни интриги, дань моде, поветрием проносившейся над ЕвСом каждые год-два. А мода для ЕвСа это все — двигатель прогресса, можно сказать. Игроки уже без особого азарта перебрасывали друг другу простой упругий мячик — уже выяснили, что Нэк и быстрее, и сильнее, и что он поддается, дабы сделать ТинЛи приятное. Ей и было приятно, пока не дошло, что игра идет в поддавки.

Юная толсин чудо как хороша, впрочем, как и все девушки-толсины: длинные ноги, идеально круглая попка, грудь — глаз не отвести, личико премиленькое. Но дура… смертельная. Шестнадцать лет девахе, а она позволяет себе высказывания «порочащие императора и империю». Старик-посол видать пустил на самотек ее воспитание, и девочка нахваталась «общечеловеческих ценностей». Все бы ничего, но за анекдот про императора можно лишиться и имущества, и свободы — а эта дурочка на приеме в посольстве с видом героя рассказала похабщину, смешную, между прочим, про «Отца всех хинов». Ее собственный отец чуть не помер от страха и бешенства, выволакивая дуреху за волосы из зала, крича при этом, что выпорет или чего похуже сделает. Но не выпорол, любит он свою позднюю дочурку-дурочку и жену молодую, ее мать, тоже любит. Возможно, он когда-нибудь поплатится за свою мягкость, а может быть и нет. Может Судьба будет милостива к этой семье. Но ТинЛи, в любом случае, дура такая же редкостная, как и красавица.

Вот и сейчас я устроился так, чтобы нельзя было понять, за кем я наблюдаю. Ведь полагалось мне смотреть на Нэка, но я любовался грациозными движениями и точеной фигуркой девушки в суперкороткой юбочке в складку, которая ничего не скрывала, а лишь пикантно оттеняла достоинства. На моем лице солнцезащитные стеклянные очки, очередная дань моде, но они, в отличие от тенниса, весьма полезная вещь — их легко превратить в камеру. Я не только смотрел, но и снимал то, что вижу, и отснятого уже вполне достаточно чтобы сформировать образ в симуляторе. Похоже, это в природе человеческой, хотя женщины говорят, что только в мужской — любить одну, а спать с другой. Письма от Солнышка, которые мне пересылает сестра — самое ожидаемое и радостное событие месяца, но и мысли в голове не мелькало загнать ее образ в симулятор, это было бы… святотатством.

Посольское гетто на планете-борделе… Все разговоры крутятся вокруг секса, зачастую однополого секса. БЕЗДЕЛЬЕ. Нормальной, посольской работы у нас, синто, нет вообще. У других ее крайне мало — на столичной планете почти нет иностранцев и их появление не приветствуется, разве что с официальным визитом. Поэтому-то нас, послов, и поселили кучно, в гетто: мы должны быть в столице Союза Европейских планет, так положено, но не должны от безделья совать нос куда не надо и осложнять жизнь местным безопасникам. На острове обрублены все каналы информации, даже телевидение фильтруется, что уж говорить об инфосетях. Это было бы вообще невыносимо, если бы не толика наглости и везения. Наглости нашей и русского посла, который поднял бучу и выбил для себя право на получение экономических новостей, ну а мы с Нэком по-хамски врезались в их посольскую сеть. Это, конечно же, тут же обнаружили, и везение состояло в том, что русский посол не вышвырнул нас и не настучал местным, а оставил все как есть. Особую пикантность ситуации придавало то, что я до этого момента почти открыто интересовался его женой, очень красивой и очень умной женщиной. Думаю даже, что она не столько жена, сколько офицер безопасности. Да… вид мы с Нэком имели прежалкий, когда упрашивали «не лишать нас несчастных крох информации». Два красавчика-оболтуса, привыкших выезжать на собственной смазливости и наглости — именно такое впечатление составил о нас русский посол. Что же, он имел на это право — та акция была актом отчаяния: сделать хоть что-нибудь, потому что сидеть без дела не было уже никаких сил. А нечто более умное и изящное мы при всем своем желании провернуть не могли, потому и пошли по тупому в лоб. Все отлично, но меня нервировало то, что я не знаю предпосылок такой доброты посла, и чего он может потребовать от нас в качестве ответной услуги. Ведь мы на крючке — в любой момент русы могут объявить об обнаружении нашей врезки и сдать нас местным. А это чревато в лучшем случае долгими разборками и нервотрепкой, а в худшем — высылкой.

Но как бы то ни было, мы уже полгода работаем как полноценные синтские послы, то есть отправляем домой стоящую информацию, а это в любом случае лучше, чем если бы мы продолжали тупеть от безделья. Я с удовольствием предвкушал, как, вернувшись «домой» после этого дурацкого тенниса, погружусь в мир цифр, недомолвок и намеков. Мне доставляет истинное удовольствие разгадывать эти шарады: какая корпорация пойдет в гору, какая вниз и что за всем этим стоит, сверить свои прогнозы с фактом, составить новые, отзеркалить все в плоскость политики и так далее.

Нэк занимается подобным изредка и то лишь для поддержки квалификации, его конек — люди. Он уговорил меня на нашу «интервенцию», так мы в шутку назвали подключение к русам, убеждая, что мы не взбесим их подобной наглостью, а заинтересуем, и что госпожа Пригожина не даст своему мужу-послу совершить импульсивный, опрометчивый поступок. Он оказался прав, но я согласился тогда на эту эскападу не потому, что доверился его мнению, а оттого, что забрезжила возможность начать работу по специальности, а не только корчить из себя великого актера, изображая сладкую пару с Нэком.

Это тоже один из «плюсов» моей посольской деятельности. Прибыв в ЕвС, я пару месяцев провел в кампании Каса и Пола, осмотрелся, а потом мне сообщили, что высылают в помощь Четвертого Младшего Фальк-Караабу(-Свентсон), и телохранителей отозвали на Синто. Помню, меня тогда немало удивил подобный выбор, я ждал какого-то старого монстра второго ранга, повидавшего все на свете, который приедет, прикроется мной как ширмой и закрутит дела, а я буду набираться у него опыта. Но направили такого же зеленого юнца, как и я сам. Более того, Нэк [1] Нэк. Оригинал «Нэко» — в лингве средний род. Нэк — переиначивается в мужской род. Нэка — переделка в женский. (Нэки — детеныш. Нэкс — множественное число). — это официальное, так сказать, необидное прозвище, за глаза же его звали Кошкой, подчеркивая сексуальные предпочтения и темперамент. И хоть мы с ним знакомы с подростковых лет и меня никогда не обманывала его смазливая внешность и вечная игривость-озабоченность, я все же предпочел бы более опытного и сдержанного напарника.