Любовь Пушкарева - Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды

— Ты что? Из ханжей? — тут же строго поинтересовалась она.

— Да вроде нет…

— А… думал сам к нему в постель прыгнуть? — синеволосая зараза ехидно прищурилась.

— Нет, — твердо ответил я.

— Ну смотри… смотри… а то шанс есть. Кстати, ты сам очень даже ничего, только примороженный какой-то.

— Ну что поделать, красавица, я старший сын в семье, приходится соответствовать статусу.

— Оооо… Будущий перворанговый посол, достойнейший из достойных, — принялась ерничать она, — воплощение Синто на других планетах, да?

Я выслушал ее с легкой улыбкой и взял за руку смотря в глаза, ее боевой запал сник. Я пожал плечами и просто сказал:

— Да.

Она потупила глаза и даже шмыгнула носом.

— Ну ладно ты того… не обижайся… Меня просто достали твои перворанговые коллеги своим тупым снобизмом.

Я пожал плечами, мол, все понимаю и не в обиде. Она тут же ожила, глазки загорелись, личико приобрело нечто неуловимо кошачье.

— Так тебя интересую я или КарСве? — спросила она подавшись вперед, чтобы я мог оценить красоту нависающего над столом бюста.

— Я не интересуюсь парнями, — ответил я, любуясь ее прелестями.

— Так пошли ко мне.

Вот кошка блудливая… Больше половины девчонок именно в шестнадцать превращаются в таких вот озабоченных кошек, хорошо, что к восемнадцати-двадцати уже успокаиваются и не бросаются на каждого встречного.

Я прикинул, стоит ли идти на такое приключение, ведь я в постели пока полный ноль, вернее чистый лист, да и шестнадцать еще не стукнуло. Нет.

— Ну во первых мне еще пятнадцать, а во вторых, моя мама на мое шестнадцатилетие обещала прислать лучшую из своих гейш.

До девчонки не сразу дошел весь смысл фразы, она порывалась что-то сказать, но оборвала саму себя.

— Лучшую из своих гейш?

— Да, моя мама Лана Алани руководитель Дома Красоты, — я впервые выговорил это легко и с улыбкой, как шутку.

— Йооой! Ну твоя мама дает… Мо-ло-дец. А отец как? Он до сих пор ее клиент?

Я поморщился.

— Кошечка, у гейш нет клиентов — у них гости.

— Ах ну да, ну да… Извини… — ни капли раскаяния.

— Да, он ее постоянный гость.

— И ты старший сын…

— Да.

— Хи-хик! Теперь понятно, почему та кодла не спешит раскрыть тебе объятия.

От этих слов я посмеялся от души.

— Жаль что ты такой мелкий, — грустно-разочарованно протянула она.

Я расхохотался пуще прежнего.

— Я говорю что ты маленький и еще ни на что не годный, — ополчилась она, ведь мне полагалось изнывать от желания и всеми правдами-неправдами тащить ее в постель.

— Да, моя прелесть, ты как всегда права, — ответил я с интонациями восторженного идиота. Девчонка не сдержала улыбки.

— Ладно… Мне пора… Передумаешь — найдешь меня в двадцатом корпусе, не прогоню. Хоть ты и мелкий, — ехидно добавила она.

Я лишь молча поцеловал ее пальчики на прощанье, она хмыкнула каким-то своим мыслям и ушла.

Подобно сервалу, поймавшему кибер-птичку и тут же потерявшему к ней интерес, я удовлетворив свое любопытство, выбросил КарСве из головы. Сделав, однако, пометку в памяти, что Эскудо-Гендель склонен к нечестной игре, распускает слухи за спиной и ничего не говорит в глаза.

Все шло своим чередом: учеба, физнагрузка и полюбившиеся мне двадцать минут лени, только сейчас я предпочел не терять время на монорельсе, а прогуливаться вечером по парку.

В парке было множество укромных уголков, гротов, «шутих» и естественных беседок — очень красивых: деревья сплетались сами, и их оплетал плющ так, что можно было попасть в живую комнату, с окном или закрытую, с одним входом или несколькими. Естественно каждый вечер в таких беседках и гротах встречались парочки, и смешно было наблюдать, как невезучая пара бродит одного укромного места к другому и отовсюду их гонят крики «Занято. Не мешайте».

Одним из вечеров прогуливаясь в дальнем, заросшем конце парка я увидел как незнакомый мне парень вошел в заросли, бывшие когда-то беседкой, без должного ухода та превратилась просто в скопление кустов и деревьев, но не перестала быть укромным уголком. От нечего делать я затаился, выжидая, кто же придет на тайную встречу, через несколько минут я было решил, что второй участник уже ждал незнакомца внутри, как показался КарСве, оглянувшись он нырнул в заросли. Обозвав в мыслях красавчика «блудливым котом, вернее кошкой», я собрался возвращаться, но увидел Эскудо-Генделя направлявшегося к тем же зарослям. А надо сказать, что показная холодность перворанговых к тому моменту меня уже изрядно достала, и я пока неактивно искал возможность хоть как-нибудь напакостить кому-то из этой компании.

Двинувшись навстречу Эскудо, я оказался возле входа в заросшую беседку раньше него, он подошел.

— Занято, — как обычно холодно произнес я.

— У вас тайная встреча, Викен-Алани? — ехидно поинтересовался он, делая ударение на второй фамилии.

— Это не ваше дело, Эскудо-Гендель, — я тоже могу быть спесивым.

— Конечно же… Но совсем недавно здесь прошел Карааба-Свентсон и дальше по аллее я его не вижу.

— Да, он прошел здесь. Эскудо-Гендель, а с какой стати вы ходите за Карааба-Свентсоном? — гаденько поинтересовался я. — Мне вот как-то все равно где он, с кем он, а вам нет — такой повышенный интерес к второранговому блудливому красавчику… Почему? — я знал что улыбка на моем лице попадает под определение «мерзкая», голос, впрочем, тоже.

— Что за домыслы! — вспылил Эскудо.

— Домыслы!? Факты. Впрочем, я вас не задерживаю… И не советую мне мешать, — в последнюю фразу я вложил явную угрозу, видя что Эскудо ее прочувствовал, я развернулся и вошел в беседку.

Она оказалась маленькой, всего лишь три шага в диаметре, и двое парней стояли друг против друга в этой ловушке, вжимаясь в противоположные стены-стволы. Почти неприкрытое отчаяние КарСве и бесстрастная маска второго, тут же натолкнули на мысль, что речь идет не о рядовой интрижке.

Интересно… Ну раз взялся, надо довести дело до конца. Я заговорил негромко, но четко, и если Эскудо не ушел, а я не слышал удаляющихся шагов, то разберет слова.

— Итак, продолжим… Понимаете, она просто перестаралась, заигралась… Она ни в коей мере не хотела вас оскорбить, просто как котенок случайно выпустила коготки и поцарапала. Она ведь еще не окончила обучение и не знает, когда нужно остановиться… — говоря все это, я смотрел на незнакомца. Его внешность была очень яркой и экзотичной: раскосые серые глаза, полные губы и смуглая кожа, «души» на нем не было. Но я начал догадываться, кто передо мной, ведь я обязан знать не только послов, но и безопасников — мой отец одинаково принадлежит и к тем и к другим.

Шорох гравия выдал, что Эскудо отошел от беседки и вышел на посыпанную камнем тропинку. Я оборвал речь и осторожно выглянул — так и есть, он уходит. Бросив ломать комедию, я серьезно посмотрел на экзота потом на КарСве, оба молчали.