Любовь Пушкарева - Синто. Родное небо. Часть 3. Герои больше не нужны

Мы бились над очередным пакетом задач. Криста и Аррен потихоньку претворяли свою идею в жизнь, готовя из меня и Даниэля главу рода и его консорта. Я смотрела ролик с плоским изображением пытаясь понять, врет человек или волнуется, от правдивости его слов зависело слишком многое, увы, однозначно определить не получалось, зашла с другого бока, пересмотрела еще раз информационную справку. Нет, похоже, что эта задача очередная ловушка, принять решение исходя из этих данных невозможно, нужны уточнения.

— Даниэль, а что ты думаешь? — спросила я.

— Думаю, это ловушка, нужен минимум допрос под «веритас».

— У него идиосинкразия на «веритас», — я досадливо ткнула пальцем в строчку из справки. — И прекращай забегать вперед, мы должны работать вместе, а ты работаешь лишь с тем, что тебе нравится.

— Если бы я не работал с тем, что мне нравится, ты бы потонула в ворохе информации, я же провожу первичное структурирование, — принялся защищаться братец, — и я не могу работать вхолостую, я перебрал все варианты, и решения не нашел, его нет, что еще можно сделать?

Мы устали, потому и цапались.

— Ты прекрасно знаешь, что можно сделать — дать запрос на уточнение. Грамотный запрос.

Братец обреченно вздохнул и сохранил свою выжимку по следующей задаче. Придвинувшись ко мне, он еще раз вчитался в исходники.

— Да что с ним можно сделать? Он свой и высококлассный… Если он как следует поработал над собой, ни перекрестные допросы, ни приборы не помогут, — выдал Даниэль то, что и так ясно.

— О! Лишение сна, как ослабляющий волю фактор, а потом гипно-допрос профессионалом, — предложил он. Я и сама об этом думала, но…

— Лишение сна — это пытка, Шур нас уже смешивала с биоудобрением по этому поводу. Гипно-допрос… сложное и неоднозначное дело, одно слово не так, и это уже не допрос, а внушение.

— Ара-Лин… — мой сводный братец, моя вторая половинка очень меня любит, но иногда все же хочет придушить, — Что ты можешь предложить?

Я вздохнула, ничего другого при всем желании тут не придумаешь.

— Лишение сна, и четко прописать текст допрашивающего.

— Сама сделаешь?

— Угу.

— Хвала Судьбе, — он откатился и вновь уткнулся в выжимку по следующей задаче.

Ах так!

Гифти, уже взрослый каракал, мирно дремала и никого не трогала, я оторвала от стола ее нелегкую тушку и сделав шаг, отправила ее в короткий полет. Приземлившись на колени Даниэлю, каракал спрыгнула на пол и возмущенно уставилась на меня, братец возмутился вслух:

— Дите малое! Ара-Лин, ну что ты творишь? Если устала, иди займись чем-то другим, меня то зачем дергать?

Я молча вышла из кабинета, ну не могу же я взять и сказать «Знаешь Даниэль, мне хочется нежности и тепла, я привыкла их получать от тебя, а последние два дня ты весь в работе, и я для тебя только фон». Пойду на кухню, приготовлю чего-нибудь, меня это всегда успокаивает. По дому я уже передвигалась без шеста, лишь изредка заваливаясь и держась за стены.

Я нарезала овощи для рыбы, когда показалась Гифти, она села и с видом экзаменатора принялась наблюдать за моими действиями. Хорошо что Гифти полностью домашняя, не знаю как отреагировал бы нормальный каракал на мое хамство, может, укусил выпрыгнув из-за угла? Хотя Гифти и так иногда от нечего делать, выпрыгивает из укрытия, бьет лапой и убегает, дескать, ловите меня теперь.

Рыба была уже в печке, когда зашел братец и сел за стол, Гифти тут же запрыгнула к нему на колени, демонстрируя, кто ее лучший друг, а кто так себе.

— Что случилось? — спросил он, гладя кошку.

Придется объясниться.

— У нас сейчас много работы, но это не повод быть черствыми друг с другом, — спокойно сказала я.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Черствыми? Друг с другом?

— Да, ты все время мыслями в задачах, даже ложась спать, ты думаешь о них. И сейчас первый раз за два дня ты думаешь не о политике, экономике и балансе сил.

Даниэль задумался.

— Но ведь у нас всего пять дней, и из десяти задач решено только шесть, а вдруг оставшиеся будут намного сложнее, и мы будем с ними долго возиться?

Я улыбнулась, иногда мы читаем мысли друг друга, а иногда как будто говорим на разных языках.

— При любой занятости можно найти минутку друг для друга, если захотеть. Минутку, больше и не надо.

Он опять задумался, потом ссадил Гифти, подошел и обнял.

— Кажется, до меня дошло. Ты сердишься?

— Если б я сердилась, то била б грушу, — ответила я с улыбкой.

— Хочешь, чтоб мы сделали перерыв и куда-нибудь выбрались?

— Нет, ты прав, надо поскорее развязаться с заданием и тогда спокойно отдыхать.

Печка возвестила о готовности, мы накрыли на стол и довольные жизнью и друг другом, принялись ужинать. После ужина мы сидели в обнимку на террасе, я невольно задумалась, как именно должны звучать вопросы следователя при гипно-допросе. Из этих размышлений меня выдернул смех Даниэля

— А сама? Куда мыслями от меня убежала? Ты просто собственница, желающая чтоб тебя обожали круглые сутки, пять дней в пятидневку.

Я шутя стукнула его.

— Ты сам меня такой сделал, — нашлась я.

— К вам гость, некст Грюндер, — донесся голос Эзры из наших браслетов, мы досадливо переглянулись, — не вовремя.

Через минуту показался Грюнд, но не смешливо расслабленный, каким мы привыкли его видеть, а собранный и слегка озабоченный.

— Привет, котики, все обнимаетесь и бездельничаете?

Ответить, что у нас вообще-то мозги от работы кипят, мы не могли, наше обучение держалось в строжайшем секрете, как и планы Шур и Синоби в отношении нас. Мы лишь смущенно пожали плечами.

— Есть дело. Я хочу заключить с вами персональный закрытый контракт, вы нужны в качестве консультантов.

— Консультантов по каким вопросам? — повела я разговор.

Грюнд на секунду задумался.

— В округе Тропик четыре месяца назад пропало два человека, женщина и мужчина с интервалом в два дня. Искали. Не нашли. Шерифы дали заключение, что эти двое утонули в океане, но местные следователи-прокуроры настаивали на дальнейшем расследовании и обратились к нам. Грюндеры же поддержали шерифов, и по истечении трех месяцев, пропавших признали умершими от несчастного случая.

Но сегодня обнаружили тело женщины, оно мумифицировалось и четко видно, что были нанесены удары, скорей всего коскатой, в колено сзади, в локтевой сустав, и смертельный удар — в основание черепа. Местные тут же заподозрили некоего Мышкина-Ферроу, шестидесяти трех лет.

— А Мышкин-Ферроу, небось, ни с кем дружбы не водил и всех гонял от своего дома, и конечно же мастер-коскатник, — скривившись уточнила я.