GrayOwl - Звезда Аделаида - 1

- Просто у меня острый гастрит, - со злостью подумал зельевар. - И меня, после вашего барашка будет мучить жуткая изжога, а в худшем случае - проблююсь. Так, спрашивается, зачем мне это есть?

Снейп ответил:

- Отец, нет ли в доме тельца, которого можно было бы зажарить для меня? Такая постная еда подошла бы моему больному желудку. А вас всех, о, домочадцы, я благословлю на поедание этого жирного ягнёнка.

Квотриус, которому, по крайней мере, Северус слова не давал, заметил:

- Высокорожденный брат мой и Господин, у нас в имении, конечно, есть тельцы - хорошо откормленные, молодые, жирные, один из которых подошёл бы тебе, но… они на пастбище, а освежёванной туши высокорожденная патрицианка, Вероника Гонория, не зная о твоих предпочтениях, не догадалась припасти.

- Ешь, как все, - подумал голодный Снейп.

И принялся есть барашка, разделывая кусок двумя ножами, на одном их которых, используемом вместо вилки, отправлял отрезанный маленький кусочек с тщательно, но безуспешно вырезаемым жиром, в рот.

Он заметил, как жадно пожирали свои порции пикты - просто руками, как Маменька старалась манерничать с ножом в правой руке, как чавкал Папенька…

Вот только Квотриус ел значительно медленнее и меньше остальных, подолгу рассматривая кусок баранины прежде, чем отправить его в рот и, пользуясь этими мгновениями… засматриваясь на красивые, отточенные движения рук профессора.

Желудок Снейпа от настоящей, горячей пищи и долгого голода давно скрутило, и он уже не мечтал отказаться от почти семейной трапезы. Ему пришёлся по вкусу «агнец», а что будет после, то и будет. Но он и подумать не мог, что ему и, на радостях, Братику, предложат по совсем ещё юной, красивой рабыне - бриттке, возлёгших рядом с переставшим есть Квотриусом и у ног всё ещё жующего зельевара.

Меж тем пикты - домочадцы удалились, а пожилой раб - виночерпий подал привезённое с виноградников Галлии кислое вино - плохую подделку под столовое белое, но, видимо, это было лучшее вино в доме. Все стали пить его из высоких и широких, как блюдца-переростки, золочёных медных стаканов, и вскоре Папенька с Маменькой перепились, и семейство Снепиусов в полном составе осталось развлекаться.

Папенька, жирными от баранины руками, задрал столу и полез под подол туники Маменьки, та сладострастно запрокинула голову и захохотала, а Квотриус… всё так же возлежал, только теперь умывая руки после трапезы, казалось, не обращая внимания на красавицу рядом с собой.

- Ну и перед кем он выделывается? Видит же, что Веронике не до его воздыханий, - уже чувствуя подступающую изжогу, подумал Северус. - Тоже мне, нашёлся «рыцарь» античный!

Дали тебе девку - краcивую, молодую, не то, что твоя старуха, так развлекайся! Учись у старших - смотри, что «родители» вытворяют!

На «родителей» Снейп решил упорно не смотреть, а то - как бы самому не развлечься…

Словно в ответ на его мысли, под громкие стоны похабных «родичей», «его» девица привстала на колени и одним махом задрала подол туники из тонкой шерсти - обеих девушек приодели перед тем, как подкладывать Господам. Потом она завалилась навзничь на наваленные подушки и откровенно раздвинула ноги.

- Всё испортила, дура, к Мордреду тебя в пасть! - сказал Северус по-английски, но девица уловила разгневанный тон Господина, достаться которому - великая честь, и ойкнула, прикрывшись.

- Видно, не по нраву я тебе, высокорожденный Господин, - додумалась она.

- Пошла! Ступай прочь! - был ответ Господина.

- Может, сестру мою возьмёшь? - с надеждой спросила развратница. - Она ещё мала, зато девственна, и будет принадлежать только тебе, высокорожденный Господин. Ежели не захочешь взять её, она будет просто согревать твою постель.

- Прочь с глаз моих, путана! - взревел оскорблённый в лучших чувствах Снейп.

Спокойно оторвавшись от своего занятия, Папенька, маслянисто взглянув на наследника, спросил:

- Почто, о, высокорожденный наследник и Господин дома, обзываешь ты мою любимицу «путаной»? Я один имел её, а не многие мужчины.

Малефиций задумался, не обращая внимания на призывные стоны супруги, и выдал нечто оригинальное:

- Быть может, тебе, высокорожденный наследник и Господин дома, по нраву придётся хорошенький, девственный мальчик?

Снейпу становилось всё хуже, и он, чтобы спустить пары, заорал на родном языке:

- Малефиций, ты просто грязный, похотливый козёл! Старый кобель! А жена твоя - дряхлая сука! А Квотриус - латентный пидор!

А на латыни уже спокойно добавил:

- Ну и семейство у меня - те ещё вы развратники и глубоко противны мне - все! Веками бы вас не видеть!

Папенька одёрнул свою, задравшуюся уже на спину от активных движений тунику, сел и спокойно сказал:

- Высокорожденный сын мой, ты, верно, из последователей Распятого Раба, раз считаешь наши древние, ещё предками благословлённые нравы, недостойными. Но ты - Господин и чародей, наследник мой, а потому…

- Вероника, оденься, сыну противны наши игры.

Неудовлетворённая женщина оделась и заплакала:

- Увы мне! Увы всем нам! Наш Господин не разделяет плотских утех ни с кем из предложенных ему! А как же продолжение славного, высокорожденного, патрицианского рода Снепиусов?! Неужли продолжателем рода нашего суждено стать сыну рабыни, одному из многих себе подобных?

- Прекрати, женщина, - грубо одёрнул Папенька некрасивую сейчас, с заплаканными глазами и разметавшимися во время «развлечения» волосами Веронику, - просто высокорожденный сын наш и Господин дома считает себя ниже плотских развлечений с грязными рабынями. Ему по нраву, верно, пришлась бы столь же высокорожденная патрицианка.

- Но ты-то не считаешь рабынь грязными! - Вскричала Маменька в продолжающейся истерике, переключившись на мужа.

- То не твоё дело, женщина. Не прошло и трёх ночей, как была ты прощена, а уже начинаешь гордо вскидывать голову! Захочу и не войду в тебя более! И вновь верну Нину, а с тобой, глупая, длинноволосая тварь, разъединю и Пенаты, и Лары!

- Не разъединишь! Не восхочешь ты принять в род высокорожденных Снепиусов рабы…

- А ну молчать! Рот на замок! Оба! А ты, Квотриус, бери свою красотку и сваливай в спальню, раз уж ты такой стеснительный!

У Северуса снова в оскорбительной фразе, брошенной Братику, прорезался разговорный язык низших слоёв общества во времена античные.

Язык, которым писались средневековые хроники.

Язык, который в наступающую уже эпоху варваров будет считаться верхом знаний и утончённости.

Снейп мстил Братику за поцелуй, полученный без спроса.

А разве, спросив, получил бы Квотриус хотя бы невинный, братский поцелуй от мага, околдовавшего его? Нет, никогда, и Квотриус это знал. Не знал он только, как жить с любовью к мужчине - сводному, такому заносчивому брату…