Аделаида Герцык - Стихотворения 1907-1909 годов, не вошедшие в сборник

Тихая гостья отшельная
В час полуночный
Над городом-мороком
В башню стучится
И медлит робко
У входа.
Отвычное сердце
Жарко дышит,
Горним видением
Объятое…
Из немых глубин
Вознеслась душа
На простор вершин,
Где горят снега,
На отроги скал,
Где орлуют орлы,
Где гибель ликует
Средь вихрей света,
Носясь, хмелея
На буйной воле.
И дрожит над бездной,
За край цепляясь,
Душа темнодолая…
А в солнечном горне
Уж плавятся крылья —
Дар бескрылой…
И плачет Радость,
Прижавшись к камню,
Воздевши очи
Горе.
Поздняя гостья
Из дебрей пришлая,
На вещем пороге
Зыблется пламенем,
Не знает, можно ль?
Слушает душу
И зрит, слепоокая,
Дивуясь,—
Чудо.

В рубище ходишь светла,
Тайну свою хороня, —
Взором по жизни скользишь,
В сердце — лазурная тишь…
Любо, средь бедных живя,
Втайне низать жемчуга;
Спрятав княгинин наряд,
Выйти вечерней порой
В грустный безлиственный сад,
Долго бродить там одной
Хмурой, бездомной тропой,
Ночь прогрустить напролет —
Медлить, пока рассветет,
Зная, что Князь тебя ждет.

Русское сердце пречистое,
Властная кротость очей…
Не звоны ль плывут серебристые
Сквозь сонную мглистость полей?
Рукою покорной и зрящею
Низводишь ты мир на чело —
Ни сердце, ни солнце палящее
Тебя разбудить не могло.
Душа колосится невнятная,
Ей снится серпа острие —
То доля поет неотвратная,
То волит безволье твое.

Слетайте, листья — огни осенние!
…………………….
Вздымайте к небу свои моления,
Венчайте гибель своей игрой!
Уж обменялись мы взглядом с вечностью,
Скреплен безмолвный наш договор.—
Играйте, листья, над бесконечностью,
Сметайте пышный земной костер!
Затихла воля, душа в безбрежности,
Не нужно ярких обличий ей,
Вы только знаки былой мятежности,
Вы — вздохи пленных земных теней.
Лучатся думы, еще невнятные,
К иному манят меня пути…
Пылайте, листья, красой закатною,
Взметайте думы и скорбь земли.

Вешними, росными, словами-зорями
Поведай миру, как утром ранним
Стезей серебряной — ты в даль туманную
Ушла, неслышная.
Куренье утра и гор созвучье,
И горечь воли, и песнь разлуки
Поведай людям.
Зыбкими, легкими, словами-вздохами
Поверь внимающим,
Как кротость лилий и пламя маков
Срывала тихо, рукою зрячей,
Свивая скорбно венок-молитву, венок-могилу,
Вплетая тесно с стеблями лилий
Свою свободу, свое незнание.
Ты не знала кому — гость незнаемый,
Не ждала никого — гость нежданный
Пришел ввечеру, когда в венке полевом
Села ты за холмом,
Рукой заслонясь от пламени неба.
Тянулась вдаль задумчивым оком.
И кто-то тихо тебя коснулся,
Плеча коснулся.
И, обернувшись, ты увидала…
Не давно ль он стоял здесь невидимый?
Не звучала ли речь неслышная?
Милостно в очи вечерние тебе глянул,
Скорбь умиленную в сердце пролил —
«Путь к тебе знаю я ныне,
Я приду опять…»
Так ли было о вечере алом, когда ничего не случилось
И беззаботной толпой люди из храма текли?

Личины спали предо мной,
В себе замкнулся пламень сжатый;
И только стонет речь Глашатай,
Носясь меж небом и землей.
И вижу я в лучах заката
Твой крестный путь, твой путь страстной.
Ты гневно раздвигаешь грани,
Доверясь пламенной тоске,
И тает скорбный сон незнанья,
Сгорая в чернозыбкой тьме.
И Ангел твой, как инок строгий,
Идет, не глядя на тебя.
Тяжка, страшна твоя дорога —
Он здесь, у тайного порога
Стоит и, бледный, идет тебя.

Как жить, когда восторги славы
Зардели золотом старинным,
И Милостный, Имущий державу
Проснулся в сердце пустынном?
Как сердцу заслужить прощенье
За знанье тайны заветной,
Что тленному не будет тленья
И все для всех беззапретно?
Над миром шелестит Пощада
Крылом своим голубиным.
Я знаю, говорить не надо
О том, что стало Единым.

Подвига просит сердце весеннее—
Взять трудное на себя и нести,
Хочется истаять самозабвеннее,
В муке родной изойти.
Снова открылись горы жемчужные,
Покорная серебристая даль,
Все, что манило, стало — ненужное,
Радостна только печаль.
На богомолье в мир я рожденная,
Не надо мне ничего для себя.
Вон голубая, мглой озаренная
Вьется все та же стезя.

Вот на каменный пол я, как встарь, становлюсь.
Я не знаю кому и о чем я молюсь.
Силой жадной мольбы, и тоски, и огня
Растворятся все грани меж «я» и не «я».
Если небо во мне — отворись! Отворись!
Если пламя во тьме — загорись! Загорись!
Чую близость небесных и радостных встреч.
Этот миг, этот свет как избыть? Как наречь?

Солнце рдеет тоскою заката,
Жгучи последние красные стрелы.
Кличет брат разлученного брата,
Тайнам внемлет дол потемнелый.
Смирную душу и тело земное
Жалит луч призывно-багрян,
Будит, мятежит дыханье слепое,
Шепоты, ропоты темных семян.
«Кто нас пронзает?
Кто призывает?
О кто вы? Кто вы?
Сорвите оковы!»
— Мы — лучи
Души бестелесной.
Мы — ключи
Влаги небесной.
Мы — бледные тени
Божьего зрака.
Мы — обличенья
Дольнего мрака.
Расклубись, тишина!
Пробудись от сна!
Слушайте нас!
Мы — неба глас.
Мы заблудились
В дебрях ночей,
Мы изумились
Муке своей.
Нам выхода нет.
Погас наш свет.
Стонем от боли
В темной неволе.
«Вознесите свой глас
Из утробных глубин.
Протянитесь, светясь
Сквозь гряду судьбин!»
— Мы забили вещее слово,
Потеряли заветы Отцовы.
За чью вину
Мы в глухом плену?
Чьи мы дети?
Умрем на рассвете?
Где конец пути?
Как нам смерть найти?
«Слитно, безвольно
Тянется нить.
Путь богомольный
Надо свершить.
Вспомните смутный сон,
Тайну святых имен.
Вспомните — в светлом Храме
Вас излучало пламя.
Больше сказать не дано,
Пало святое зерно.
Разгорится, не зная,
Темный мир распиная.
Побед не бывать
Без тяжкого стона,
Вернетесь опять
В родное лоно».
Рдяный зрак окутал тени,
Тихо колдуют туманные росы;
Гуще плоть и вздохи томленья.
Ночь размела свои черные косы.