GrayOwl - Партизаны Подпольной Луны

Так желал герцог - сам герцог! - Густавич, а ведь он привозит из каждой поездки на родину сотни тысяч тамошних златычев, идущих один к двум галеонам. А ради совместного вложения капитала и филейной части можно потерпеть, да, некоторую неласковость, торопливость и тонкость члена Оста. Тот всегда доводит партнёра до желанного состояния нахождения уже на грани разрядки, но без руки, этой жестокой руки, так редко онанирующей любовнику, не могущему, просто не могущему достигнуть необходимого возбуждения для оргазма.

… Итак, герцог скучал, когда к нему подошла эта красивая, молодая женщина со странным ему, воспитанному в английских традициях, именем Гвенн. Леди Гвенн Малфой, новобрачная, тоже скучающая на балу в честь её свадьбы с тем неряшливым толстячком, молодым лордом Драко Малфоем. А тот всё ест, потом пьёт, ест-пьёт, ест-ест-ест-пьё-о-т и так до окончания бала.

Только домашние эльфы приносят ему какую-то, наверняка, изысканную, подливку с кусочками мяса, а тот поедает это неведомое яство серебряной, разумеется, как и все приборы в Малфой-мэноре, однако же суповой - фи, какой моветон! - ложкой. В общем, не мелочится. А вот леди Гвенн, меж тем, давно уже что-то говорит ему, Остиусу, сладким, щебечущим голоском, какой вырабатывают во французских, дорогих пансионах для магически одарённых девиц.

- Надо бы прислушаться. В крайнем случае, можно было бы одиночество скрасить и развле… Нет, она же недавняя пансионерка, а, значит, до этого пухлячка была девицею и уж ни за что не изменит своему толстомясому, даже жирноватому мужу через несколько, а точнее, пять дней после Венчания и четыре - с тех пор, как стала его женой физически. Пустая пташка, но настоятельно не уходит, а чего-то всё же хочет. Только вот чего?

Гвенн говорила о прогулке, да чтобы её сопровождал по саду с обязательным заходом с улицы в оранжерею сам герцог, где она покажет ему бонсаи.

- О, конечно, я всего лишь дама. Моя мачеха, простите, свекровь, настоящая миледи Малфой. Я даже не настоящая ещё леди Малфой есть. О, pardon`e moi, я заговорила опять неправильно, прошу простить…

- Вы уже и без того один раз извинились, миледи Гвенн. Вы - иностранка, осмелюсь Вас спросить?

- О нет, я - представительница коренного населения Великобритании. Я родом из Уэльса, валлийка, причём чистокровная, мой род…

- Так Вы из прекрасного, гористого и полного медовых луговин Уэльса, миледи?! Как это прекрасно. И в доме родителей…

- Замке. Да, я говорила по-валлийски, но все мы, валлийцы, знаем английский, правда, иногда всё же делаем ошибки. Слишком разные это языки есть.

- Она даже не всегда замечает свои оговорки… Да она прелесть! Пока Люц не может оторваться от сынули, я, пожалуй, вплотную займусь женой толстячка. Она, эта Гвенн, столь непосредственна… Да ещё и эта оранжерея… - с проснувшейся сексуальной озабоченностью подумал герцог Густавич. - Там обычно Люциус сношается с великосветскими шлюхами… А знает ли эта неиспорченная девочка о сей, теперь уже, и её семейной традиции? Думаю, нет. И она действительно хочет показать мне надоевшие бонсаи, на которых Люц просто помешан.

- А вдруг не только бонсаи, но и свою пиз…

Ладно, не будем о пока, что честной леди, грубо, Ост, не будем. Вот когда она покажет тебе то, что у неё под подолом, тогда и давай волю фантазии… А что, девочка спелая, статная, должно быть, пылкая, куда уж ей с этим увальнем… Почему бы не надкусить, всего лишь разик? Думаю, это будет хорошей проделкой в отношении молодого, всё только едящего и пьющего, но в меньшей степени, лорда, глядишь, и Люц станет со мной поласковее, ещё поласковее, и не только на словах. Впрочем, только от меня зависит, буду ли я с… ним поласковее, а то, как не дам кончить несколько ночек сряду, тут он у меня и завертится, как волчок.

Бедный герцог и не знал, что сравнение с волчком, конечно, не с детской игрушкой, а с обыкновенным таким ручным, одомашненным оборотнем очень понравилось бы лорду Малфою-старшему. У него была, хранилась во глубине кровеносных жил, где-то в сердце мечта переспать с Люпиным. Но это была лишь голубая со всеми оттенками этого цвета мечта, и только-то.

Люпин куда-то подевался насовсем, словно бы решил повторить подвиг ещё одного недоставшегося Люциусу любовника, вернее, любимого - Северуса Снейпа.

Но того Люциус действительно любил, Люпина же желал для коллекции, чтобы как-нибудь в спальне, где он проводил ночи только с мужчинами, признавая их превосходство над слабым полом, для которого годится и оранжерея (в конце концов, там же так романтично, среди бонсаев…) Так вот, в спальне с каким-нибудь достаточно развращённым и уже ничему не удивляющимся партнёром сказать, ввернуть в интимном разговоре, промежду прочим, что он, Люциус настолько продвинут, как поговаривает молодёжь, что и с оборотнем спал, и оборотень этот оказался весьма хорош и пылок, мол, не то, что ты, медуза, расплывающаяся и тающая на песке у кромки волн.

Глава 63.

Лишь для этого хотел лорд Малфой переспать раз, ну, может, несколько, как дела пойдут, с господином Директором Хогвартса, но тот исчез. Насовсем, в неизвестном направлении. Зато поговаривают, что Северус вернулся из своего укрывища, зная, что охота на него прекращена, но теперь исчез Ремус, о, этот Ремус!

Хорошо сложенный, не такой худющий, как Северус, пониже ростом, как раз под стать Малфою, а вот размерчик у него, как говорят немногие смельчаки и сорвиголовы, спавшие с оборотнями, должен быть поистине гигантским, словно у настоящего волка. Ради этого размерчика в своей заднице и стоило попробовать секс с вервольфом. Да поговаривают, они ненасытные такие! Как бы Люциусу ночью не стало худо…

Но попробЫвать очень хотелось, и с размерчиком, и с ненасытностью звериной любви. Он же, Люпин, нет, Ремус, Рем - наверняка девственник. Значит, изрядная порция неизрасходованного либидо человека-волка передастся Люциусу, и для него откроются новые горизонты в сексуальных, поистине дорогих сердцу милорда, отношениях. Только вот, какими они будут?..

Пока младший Малфой ел-пил, ел-пил, ел и пил, но в большинстве своём знаменитые на весь бомонд малфоевские вина, не перетяжеляя свою печень - он, как и отец, особенно внимательно и активно заботился о здоровье своего похудевшего в ласках страсти организма, Малфой-старший предавался рефлексии о вновь живом, вполне здоровом, вот только почему-то не преподающем, по-прежнему недоступном куме, навещавшем, по рассказам очевидцев, Хогвартс, ещё в феврале, когда Люциус готовился к наплыву низкого пошиба гостей.

Он всё надеялся выкроить минутку, а лучше - несколько часиков, чтобы навестить Северуса в его апартаментах, как всегда подарив ему какое-нибудь украшение. Лорд Малфой знал по проверенным источникам - подкупленным эльфам - что драгоценный кум носит его дорогущие брелоки и часы, сколько бы их не было подарено ему, под мантией, и докладывается о подарках вездесущему оборотню.