Арман Делафер - Одиль, не уходи!

Должно быть, он снова начал ее ласкать.

— Нет, нет, — простонала она почти на грани окончательного падения.

Ноги не держали ее, она сползла по стене и села на корточки. Я слышал, как она опускалась, слышал шорох ткани. Я прекрасно представлял себе ее, съежившуюся и обезумевшую под настойчивыми ласками мужских рук. Она почти не дышала. Неужели я столько вынес, чтобы все-таки присутствовать при ее капитуляции? Камень сам собой вновь оказался в моей руке, но в это время мощный инстинкт самосохранения заставил ее встать на ноги.

— Довольно! — хрипло сказала она.

Я понял, что Лаборд был ошеломлен таким исходом. Я тоже не ожидал, что в подобный момент Одиль все-таки сможет проявить такое мужество и такую силу воли. Она отбежала от него, и опять наступило молчание. Оказывается, ни он, ни я не знали, на что способна эта женщина. Из угла, где она пряталась, раздался насмешливый голос:

— Ну же, сударь? Где вы?

В этот момент в парке послышались шаги.

— Тихо! — дрожащим голосом сказала она.

Они оба прокрались к двери и, объединенные на сей раз чувством опасности, слушали, как шаги постепенно удаляются и умолкают в ночи.

— Это, должно быть, садовник, — сказала она, успокаиваясь. — Он мог пройти совсем рядом и услышать нас. На будущее…

Оборвав фразу, она открыла дверь.

— Ты уже уходишь?

— Нужно соблюдать осторожность. Он уже может вернуться. А мы даже не можем запереться изнутри, тут нет задвижки.

Я обрадовался, что их потревожили. Не только потому, что это сократило время свидания, а еще и потому, что мне это могло очень помочь в будущем, когда я займу место Лаборда: настаивать на максимальной осторожности, говорить как можно меньше и только шепотом.

— Когда я найду письмо? — спросила она уже на пороге. — Мне не терпится его прочесть.

— Я устрою так, чтобы положить его завтра вечером. Если только ты днем не приедешь в Париж.

Какой-то момент казалось, что все мои планы рухнули. В том состоянии, в котором они оба находились, встреча в Париже могла закончится в комнате какого-нибудь отеля.

— Нет, только не завтра, — сказала она после некоторого колебания. — Завтра я обедаю у родителей, а потом вместе с мамой иду слушать лекцию отца. Увернуться невозможно, я просто навлеку на себя семейное проклятие. — Она тихо рассмеялась. — Если только вы не принесете письмо туда, где будет лекция…

— Нет, спасибо. У меня нет ни малейшего интереса к научным вопросам. Предпочитаю приехать сюда вечером. Ты найдешь письмо на обычном месте. Могу я надеяться получить, наконец, твое с детальным и искренним комментарием?

— Я ничего не обещаю. Однажды я пыталась вам написать, но не смогла. Это все равно, что предстать совершенно обнаженной перед незнакомым человеком.

— Прости, но я уже не незнакомец.

— Но я еще не раздевалась перед вами. Ну, посмотрим. Если наберусь мужества и у меня будет время…

Ребяческим жестом она приложила два пальца к губам Лаборда. Это был ее излюбленный метод высказывать свое расположение.

— Поцелуйте.

Он повиновался.

— До свидания, соблазнитель.

— А наша третья встреча?

Она уже стояла на ступеньках, но тут резко остановилась и заколебалась.

— Не знаю…

— Скоро?

— Да, вероятно, скоро.

И вдруг сказала полунасмешливо, полувзволнованно:

— Я хотела бы, чтобы все произошло сию минуту, и хотела бы, чтобы этого не было никогда.

Ответили обе Одиль, моя и другая. И обе убежали в ночь.

Поднимаясь на четвертый этаж в квартиру Лаборда, я был удивительно спокоен. Я знал, что он дома, мне сказала об этом консьержка. Я твердо решился и уже не испытывал никакого гнева. Я не был обманутым мужем, который пришел отомстить, а человеком, который с самого начала следил за процессом обольщения и который посчитал, что пришло время вмешаться, чтобы обратить ход событий в свою пользу. Обкраденным отныне буду не я, а он.

Несколько мгновений я помедлил перед дверью, испытывая какую-то дикую радость. До меня донесся звук пишущей машинки. Должно быть, соблазнитель готовил новое послание для Одиль.

Я нажал на кнопку, и в глубине холостяцкой квартиры, состоявшей из прихожей, одной комнаты и ванной, раздался звонок. Мне уже довелось здесь бывать, когда я приходил объясняться по поводу того, что Лаборд подписал чек без обеспечения.

Треск машинки прекратился. Через несколько секунд дверь распахнулась, и я оказался лицом к лицу с Лабордом.

— Нет, это не Одиль, — нанес я ему ледяным тоном первый удар. — Она бережет себя для беседки. Это всего лишь ее муж.

Поскольку я говорил совершенно спокойно, то после короткого замешательства он вообразил, что я лишь подозреваю их.

— Добро пожаловать, муж. Входите же. Это для меня сюрприз и большое удовольствие.

Он говорил слишком небрежным и поэтому фальшивым тоном.

— Извините, я пройду первым.

Я молча следовал за ним, сознательно предоставляя ему еще несколько минут неведения и относительного спокойствия.

— Присаживайтесь.

Я сел и стал осматриваться вокруг. Лаборд начал смеяться, по-видимому, для того, чтобы придать себе больше уверенности.

— Как видите, со времени вашего последнего визита ничего не изменилось. Разумеется, кроме того, что я больше не подписываю чеков без обеспечения.

Я спокойно покачал головой.

— Ошибаетесь. Вы это делаете.

— Что?

В его удивленном взгляде начало проступать волнение.

— Я имею в виду Одиль.

— Одиль… Я не понимаю…

— Вы очень галантны. В знак благодарности мужу за то, что тот спас вас от тюрьмы, вы решили соблазнить его жену.

— Но…

Он был явно ошарашен тем издевательским тоном, которым я с ним разговаривал.

— Старина, ничего не вышло. Но прежде всего успокойтесь. Я пришел не для того, чтобы набить вам морду. У меня другие планы.

Перспектива избежать возмездия, похоже, придала ему сил.

— Простите, но вы ошибаетесь… Я вам клянусь…

Он обрушил на меня водопад оправданий и благодарности, который я терпеливо выслушал до конца. Потом встал, потому что сцена требовала перемены положения.

— Вы закончили?

— Я вам клянусь…

Я сделал два шага по направлению к нему, и он отшатнулся к стене. Мужеством он никогда не отличался.

— Эй, в чем дело? Что-то не так?

— Вы все поймете, только я хотел бы начать с самого начала. Поздравляю вас с гениальной идеей устроить тайник в дупле старого дуба. Это так романтично, так поражает женское воображение. Есть только одна неприятность: риск, что тебя в буквальном смысле слова схватят за руку на месте преступления. Кстати, вам известно, что я присутствовал при обоих ваших свиданиях в беседке? Я был внизу, под вами.

Думаю, он дорого бы дал за то, чтобы оказаться в этот момент где-нибудь совершенно в другом месте. Я протянул ему сигарету, и он принял ее совершенно машинально.