Донасьен Сад - Эрнестина

— Выслушайте меня, отец, сдержите слезы ваши… — И бросившись в объятия полковника: — Мы не рождены для счастья, отец. Есть творения, коих природа создает лишь для того, чтобы обрушивать на них несчастье за несчастьем в то короткое время, что им отпущено для жизни на этой земле. Все не могут претендовать на равное счастье, надо подчиниться воле Неба.

Дочь ваша останется с вами, она будет тешить вашу старость, станет опорой… Несчастный молодой человек из Нордкопинга, о котором услышали вы, — это Герман. Только что, на моих глазах, он взошел на эшафот… Да, отец, у меня на глазах… Кое-кто очень хотел, чтобы я увидела это, и я видела… Он стал жертвой ревности вдовы Шольтц и бешеной страсти Окстьерна. Но это еще не все, отец. Не только о смерти своего возлюбленного вынуждена я рассказать вам — есть еще ужасная новость: дочь ваша вернулась к вам обесчещенной. Окстьерн… пока казнили одну жертву, негодяй издевался над другой.

При этих словах Сандерс в ярости вскочил.

— Довольно, — вскричал он, — я ясно вижу долг свой! Сына отважного соратника Карла XII не надо учить, как мстят предателям. Через час, дочь моя, или я буду мертв, или честь твоя будет восстановлена.

— Нет, нет, отец, нет, — восклицала Эрнестина, не давая полковнику удалиться, — заклинаю именем того, кто вам всего дороже: не берите на себя бремя мести. Подумали ли вы о том, какова будет участь моя, если я потеряю вас? Оставшись одна, без поддержки, в коварных лапах этих чудовищ… Неужели вы считаете, что они оставят меня в покое, а не попытаются уничтожить?.. Живите же ради меня, отец, ради дорогой вашей дочери! Лишь вы можете поддержать ее и утешить в неизбывном ее горе, лишь ваши руки смогут утереть слезы ее…

Слушайте же, что я придумала. Речь пойдет о незначительной жертве, которая, быть может, окажется излишней, если мой кузен Синдерсен проявит великодушие. Опасения, что тетка в своем завещании окажет предпочтение мне, — единственная причина, что вносит некоторую натянутость в отношения наши. Я рассею его страхи, подпишу полный отказ от прав на наследство и тем заинтересую его в своем деле. Он молод, храбр… он военный, как и вы. Синдерсен отправится к Окстьерну и кровью смоет нанесенное мне оскорбление. А так как честь наша непременно должна быть восстановлена, то, если он падет, отец мой, я более не буду удерживать вашу руку. Вы в свою очередь отправитесь к сенатору и отомстите сразу и за поруганную честь дочери вашей, и за смерть своего племянника. Таким образом, предатель, обманувший меня, будет иметь сразу двух противников вместо одного. Как знать, может быть, мы сумеем найти себе еще союзников?

— Дочь моя, Синдерсен слишком молод для такого противника, как Окстьерн.

— Не бойтесь, отец, предатели всегда трусливы, и одержать победу будет нетрудно… Ах, как я жду этого поединка!.. Условие, что я поставила вам… Я требую… у меня есть некоторые права на вас, отец. Несчастье мое предоставило мне их. Так не отказывайте мне в этой милости, прошу вас… припав к ногам вашим, молю вас о ней.

— Я не могу отказать тебе, я согласен, — ответил полковник, поднимая дочь. — Уверенность, что мы тем самым умножим число врагов оскорбителя чести нашей, побуждает меня пойти навстречу твоим желаниям.

Эрнестина обняла отца и быстрее ветра полетела к родственнику своему. Вскоре она вернулась.

— Синдерсен готов на все, отец, — сообщила она полковнику, — но из-за тетки он просит пока никому ни о чем не говорить. Родственница наша будет безутешна, если узнает, что случилось после того, как я последовала ее совету, данному от чистого сердца. Синдерсен желает все скрыть от госпожи Плорман. Он не увидится и с вами до завершения дела, но если потребуется, вы последуете за ним.

— Согласен, — сказал полковник, — пусть мчится он вершить месть. Я готов поддержать его…

Все тихо… Эрнестина уснула, сон ее спокоен. На следующий день рано утром граф Окстьерн получил письмо следующего содержания, написанное незнакомой рукой:

«Ужасное преступление не остается безнаказанным, гнусное оскорбление не остается неотмщенным. Поруганная честь девушки должна стоить жизни оскорбителю ее или тому, кто решится мстить за нее. Сегодня в десять часов вечера офицер, одетый в красное, со шпагой будет прогуливаться подле двери дома вашего. Он надеется, что встретит вас там. Если вы не явитесь, тот же самый офицер придет к вам завтра и прострелит вам голову».

Слуга без ливреи, доставивший письмо, согласно приказу дожидался ответа. Ему возвратили его послание с короткой припиской: «Явлюсь непременно».

Но коварный Окстьерн страстно желал знать, что же произошло в доме госпожи Плорман после возвращения Эрнестины. Потратив немало золота, ему удалось получить интересующие его сведения. Он узнал, кто такой офицер в красном; узнал также, что полковник приказал своему доверенному слуге приготовить ему английский мундир, дабы неузнанным следовать за тем, кто отважился мстить за честь дочери его, и, в случае если тот будет побежден, заступить на его место. И вот уже Окстьерн знал все и даже больше, чем потребно ему для осуществления своего страшного замысла.

Наступила ночь, необычайно темная. Эрнестина предупредила отца, что Синдерсен отправляется через час, она же, будучи в состоянии полнейшего изнурения, просит разрешения удалиться к себе. Полковник был очень рад, что остается один, пожелал дочери доброй ночи и, когда та вышла, приступил к последним приготовлениям, чтобы пойти за тем, кто будет сражаться за честь семейства его. Вот он уже на улице… Ему неизвестно, как будет одет Синдерсен: Эрнестина не показала ему вызов. Выполняя просьбу молодого человека сохранить дело в тайне и не желая заронить подозрения в сердце дочери, он ни о чем ее не спрашивал, словно ему до этого и дела не было. Полковник шел вперед: место поединка ему известно, и он уверен, что сумеет узнать племянника. Он прибыл в указанное место: еще никого нет; он стал прохаживаться. Тут какой-то незнакомец без оружия, со шляпой в руке подошел к нему.

— Сударь, — обратился этот человек к отцу Эрнестины, — вы ли полковник Сандерс?

— Да, он самый.

— Тогда знайте же, Синдерсен вас предал: он не будет драться с графом. Однако граф спешит следом за мной и намеревается сразиться с вами в смертельном поединке.

— Слава Богу! — радостно воскликнул полковник. — Большего я и желать не мог!

— Однако, сударь, прошу вас не произносить ни слова, — продолжал незнакомец. — Место это весьма ненадежное: у сенатора много друзей, они могут прибежать, дабы разнять вас… Сам граф того не желает и хочет дать вам полное удовлетворение… Итак, атакуйте быстро и молча… А вот и он — тот офицер в красном, что приближается к вам с противоположной стороны улицы.