Шахразада - Древние чары и Синдбад

– Думаю, друг мой, – прошептал юноша, следует нам и самим поискать пути к спасению. Оружие при нас, так, быть может, мы будем полагаться не только на чудовищные силы достойного Морехода, но и на собственные?

– Ты что-то придумал, хитрец?

– Для начала, думаю, надо найти, где бьется сердце у той твари, что нас сторожит. Пусть это огромная змеюка, но она же просто зверь. И, значит, уязвима, как обычный червяк. Надо лишь найти ее слабое место.

Ингмар-варвар кивнул. «Должно быть, это и есть та самая плошка масла, – подумал Синдбад-воин. – Или просто ощущение бездны под ногами заставляет искать выход даже там, где его нет…»

Размышления юноши прервал третий долгий женский стон. Но теперь уже воины не молились лишь о мужской силе Синдбада-Морехода. Они, конечно, возрадовались, но продолжали всматриваться в разводы огромного тела вокруг клетки, не шевельнется ли где-то чешуйка, отразив свет и выдав биение чудовищного сердца.

Увы, тишина оглушала, и биения сердца чудовища все не обнаруживалось. Но тут от помоста раздались совсем иные звуки – кто-то босиком крался, стараясь, кажется, и дышать через раз.

То был Синдбад-Мореход. Он уже понял, что освободить своих спутников одной лишь страстью ему не удастся, что придется браться за меч.

Воины халифа уже ждали появления своего спасителя.

– Выхода нет, придется нам пробиваться на свободу. Вот только не знаю, где мы сможем найти оружие, – Мореход решил не тратить время на объяснение. Каково же было его удивление, когда Ингмар-воин сказал, что оружие осталось при них.

– Повелительница уверена, что наши кинжалы и мечи ничего не смогут сделать с ее чудовищными слугами. А потому, посмеявшись, оставила нам все.

Синдбад облегченно вздохнул.

– Это была ее ошибка. И мы воспользуемся ею. Киньте мне один из тех дамасских кинжалов, что видел я у вас в руках.

Судьба всегда милосердна к смельчакам, и потому сталь, блеснув, упала на мягкий ковер не зазвенев.

Выбора не оставалось. И стальной клинок вошел в тело сонной Повелительницы легко и бесшумно. Но все же она была великой колдуньей и потому прожила ровно столько, сколько понадобилось, чтобы страшным голосом, перешедшим в оглушительное шипение, закричать:

– Адригард, слуги мои, ко мне!

Змея, охранявшая пленников у клетки, распрямившись, мгновенно оказалась у помоста. Но пленники огромной клетки ждали этого и в тот же миг освободились. Синдбад по-прежнему стоял босиком, не в силах отвести глаз от поднимающейся над собой чудовищной головы. Вот еще секунда – и он останется здесь, в пещере, навсегда.

– Мореход, пригнись!

Голос Синдбада-воина вывел его из оцепенения. Огромный алмаз, выпущенный из пращи, ударил чудовище по голове. Удар оглушил его, и в тот же миг Мореход перепрыгнул через пятнистое тело. Острые грани камня разрезали кожу, и теперь потоки темной дымящейся жидкости окружали помост. Пора было уносить ноги.

Пленники Повелительницы бежали по боковому коридору вперед. Рассуждать сил не оставалось, и Мореход положился на своих товарищей – их боевой опыт должен был сослужить добрую службу.

Вот впереди посветлело, вот показались камни, освещенные ярким солнцем. Странники выскочили из каменного коридора. Дальше пути не было – все пространство от скал до самого берега моря было запружено чудовищами: змеи и птицы Рухх, звери с рогом на носу и ящерицы, огромные как дом… Что ж, смельчакам оставалось только как можно дороже отдать свои жизни.

– В бухте корабль, будем пробираться туда! – крикнул Синдбад-воин.

– Но как? Как нам преодолеть заслоны этих чудовищ?

И в этот миг к Синдбаду-Мореходу снизошло знание, которое может появиться лишь тогда, когда смерть подходит слишком близко.

– Бросай серебро! – закричал Мореход что было сил. – Это единственное спасение!

В глазах воинов халифа страх сменился изумлением, а изумление – отчаянной радостью. У Ингмара-варвара на поясе всегда висел кошель с серебряными монетами. Он не раз хвастался, что монеты были заговорены: от соприкосновения с волшебным серебром любое чудовище должно превратиться в камень.

Блеснув в лучах солнца, серебряные монеты упали на чудовищную охрану дороги. И, к счастью, озарение не подвело Морехода – подданные Повелительницы гигантов окаменели. Сзади слышались наводящие ужас звуки – беглецов догоняла армия чудовищ, живших в подземельях и гротах. Времени терять было нельзя!

Смельчаки бежали так, будто их несли на своих плечах самые быстрые ифриты. И вот показались берега бухты. А посреди нее, недвижимый на спокойной глади, стоял кораблик.

Пятеро беглецов решились плыть, но без помощи своих сильных товарищей Синдбад не добрался бы до спасительной палубы корабля.

Берега страшного острова растаяли вдали. Умолк, закончив рассказ о своих странствиях и появлении в пещере, Синдбад-Мореход.

Сейчас он самодовольно улыбался. Ибо был чрезвычайно доволен тем, сколь успешно выполнил свою миссию – ведь в складках его платья все-таки прятались чудовищных размеров самоцветы, цель его странствия. Но этого мало – те, кто доверил ему свои жизни, не погибли. И они могут стать самым лучшим доказательством того, как усерден был он, Мореход, выполняя повеления великого халифа.

О, сему Синдбаду еще предстояло стать и мудрым и равнодушным, более всего мечтающим о дне, когда подойдет к концу его служение на благо жадного до знаний и чудес Гарун аль-Рашида. Нынешнего Морехода беспокоили мелочи – и как взглянет на его потери сей владыка, и что скажет прекрасная, но бесконечно далекая сейчас Лейла, хранительница очага и единственная любовь, и призовет ли еще раз его всесильный визирь повелителя, мудрейший Абу-Аллам Монте-Исума.

Совсем иные мысли сейчас овладели разумом Синдбада-воина, спасшегося вместе с Мореходом. Наконец остались позади и ужасы пещеры Повелительницы гигантов, и страшная ночь, и побег из распахнувшейся гигантской клетки через зал, где чудовищные детеныши огромной Митгард играли бездыханным телом их друга, Фархада-стрелка.

Наконец зашумел в парусах ветер, увлекая «Невесту бриза» к родным берегам. И в этот самый миг, расправляя для просушки насквозь промокшее платье, ощутил Синдбад-воин резкую боль – глубокий порез ладони сочился кровью.

– Аллах всесильный, что же это такое? – пробормотал он, вытаскивая из складок шаровар кусок непонятной субстанции: небольшой, размером с книгу, каменно-твердый осколок… но вот чего?

– Позволь, друг мой… – Голос Бунака, боцмана «Невесты бризов», мог распугать дюжину ифритов, однако не пугал воинов халифа. – Забавно… Если бы не размеры и не воистину сказочная крепость, я бы сказал, что это осколок скорлупы огромного яйца. Должно быть, ты немало дней валялся без памяти прямо в гнезде птицы Рухх.