Шахразада - Красавец горбун

– О Аллах, похоже, я искупался не в бархане, а попал под лавину из камней.

Наконец юноше удалось склониться над водой. Несколько пригоршней воды вернули ему здравый разум. Бедр-ад-Дин наклонился, чтобы зачерпнуть еще воды и замер от охватившего его ужаса.

Ибо из зеркальной поверхности на него смотрел глубокий старик. Морщины пролегли грубыми складками, волосы истончились и побелели, пожелтели усы, жалким клочком пакли повисла бороденка.

Юноша закричал. И беззвучным криком ему из-под воды ответило отражение. Но самое ужасное было то, что когда Бедр-ад-Дин опустил взгляд на свои руки – он увидел сильные руки молодого мужчины. Когда же юноша поднес пальцы к лицу, они скользнули по гладкой коже щек. По коже юноши, не старца.

Итак, свершилось. Теперь у ног коня сидел молодой и сильный Бедр-ад-Дин, который для любого постороннего выглядел собственным дедом. А быть может, даже прадедом.

Но юноше хватило мудрости, чтобы и в этом незавидном положении найти преимущество.

– Да пребудет с тобой Аллах, жестокосердная джинния, – проговорил он. – Ты, сама того не подозревая, вместо наказания дала мне награду! Ибо теперь меня в этом дряхлом теле не узнают мои враги, и я смогу беспрепятственно достичь цели своего путешествия!

Не знал, и не мог знать Бедр-ад-Дин, что за ним уже снаряжена погоня. Не знал, и не мог он знать, сколько еще препятствий у него на пути. Но сейчас, найдя в себе силы пережить ужас, он стал еще сильнее.

И готов был сражаться хоть с сотнями врагов, дабы выполнить, наконец, поручение, которое дал ему мудрец Валид, брат царя Темира, да хранит его Аллах милосердный на долгие годы!

К счастью, мужественному юноше помощь Аллаха в этом путешествии не понадобилась. Джинния, сама того не желая, действительно очень помогла Бедр-ад-Дину. О да, немощный горбун на горячем жеребце выглядел странно. Но никто и представить не мог, что этот уродец и есть гонец от мудреца Валида, что в его седельных сумках немалые ценности, да и золота тоже достаточно. И потому разбойники не обращали на необычного путешественника никакого внимания.

Быстроногий жеребец, словно почувствовав стремление Бедр-ад-Дина, оставлял позади фарсах за фарсахом. И тот путь, который караван преодолел бы за долгих семь, а быть может, и десять дней, смелый всадник преодолел за два. И даже после этой гонки Аллах оставался на стороне Бедр-ад-Дина. Ибо юноше удалось сесть на корабль купцов, что направлялись в город Искандера Двурогого.

Но, при ближайшем рассмотрении, в спутниках юноши оказались не купцы. Или не только купцы. Ибо лица странников были суровы, а их слуги мало похожи на посыльных в лавке. Да и цель путешествия, должно быть, вовсе не была обычной целью купцов, ибо не было при них корзин и сундуков, мешков и бурдюков. Зато были копья и щиты охраны, диковинные приборы, которыми эти странные купцы мерили море, и книги… бесчисленное количество книг, в которых эти необыкновенные путники искали ответы на свои вопросы.

Старшего спутники уважительно звали Синдбадом-Мореходом. И Бедр-ад-Дин, понаблюдав за «купцами», решил, что именно ему ведома цель странствия. Но расспрашивать не решился. Ибо дневной лик юноши предполагал годы страданий, странствий, лишений, – того, что дает человеку мудрость, а его ночной лик яснее ясного говорил о том, сколь мало видел Бедр-ад-Дин на белом свете и сколь мало знает.

Вот потому недолгое путешествие к городу Искандера Двурогого лишь на мгновение соединило двух великих странников. Миг же, когда корабль причалил к берегу, навсегда развел их, так и не дав изысканного наслаждения высоким общением. Видно, такова была воля Аллаха всемилостивого и милосердного.

И вновь юноше помогло заклятие джиннии, ибо с почтением обращались к Бедр-ад-Дину стражники и охрана дворца наместника. Ибо горбатый уродливый старец не может быть врагом, не может быть наемным убийцей, не может быть и предателем. Значит, его слова правдивы, и можно доложить о прибытии вестника из далекой страны Ал-Лат. Черный же жезл фараона, переданный с поклоном в руки самого наместника, положил конец недоверию, которое могло народиться в душе властителя города Искандера.

– Да пребудет с тобой милость Аллаха великого, о мудрый Исмаил-бей, наместник халифа, повелителя правоверных! – с поклоном проговорил Бедр-ад-Дин.

Солнце лишь всходило к зениту, и потому наместник с ужасом смотрел, как кланяется ему горбатый старец.

– Благодарю тебя, о мудрый посланец. Какие вести ты принес нам?

И Бедр-ад-Дин начал свой рассказ. И чем дольше говорил он, тем ярче огонь недоверия горел в глазах Исмаил-бея. Слова же о появлении в зале первого советника в сопровождении дворцовой стражи просто поразили наместника.

– Прости мне мою дерзость, о мудрый посланец, но я не могу поверить, что достойный советник Сейфул, да смилуется над ним Аллах великий, оказался способен на такое!..

– Увы, почтенный Исмаил-бей, это так. Я сам… – Тут Бедр-ад-Дин понял, что нельзя говорить о том, что он сам все это видел. Ибо свидетелем и, в какой-то мере, участником событий был юный сын визиря, а не сморщенный горбатый старец. – ….Сам слышал, как обо всем этом рассказал мудрецу Валиду мальчишка Бедр-ад-Дин, который не просто видел все своими глазами, но, думаю, и в какой-то мере, пусть и невольно, вынес этот заговор из глубин…

– О Аллах, о чем ты?

– Быть может, я выразился неточно. Но если бы неразумные дети, Хасан с Бедр-ад-Дином, не прибежали во дворец и не подняли панику… Мудрец Валид считает, что тогда гибель царя и верных ему людей была бы неминуемой…

– И он прав, ибо заговор, должно быть, зрел давно, а появление мальчишек лишь ускорило события. И, думаю, сорвало планы заговорщиков.

– О Аллах милосердный… Так ты, о мудрейший, думаешь, что эти чада помогли царю?

– Конечно. Хотя и не смогли предупредить его задолго.

– Да воссияет небосвод вечной молодости над твоей головой, о наместник…

– Но почему ты так печешься об этих юношах?

– Хасан, друг быстроногого Бедр-ад-Дина, приходится мне внучатым племянником. И если мальчик оказал честь трону, то вся наша семья сможет им гордиться… Хотя он и сорванец…

– Думаю, почтеннейший, что семья сможет им гордиться. Ибо это поступок смелого мужа, а не проказливого мальчишки.

Бедр-ад-Дин поклонился, лелея надежду, что слова о смелом юноше вполне можно отнести и к нему. Душу вновь пронзила тревога за Хасана. Увы, вовсе не внучатого племянника страшного горбуна, а близкого друга юного сына визиря.

– Почтеннейший посланник, мудрец Валид, да продлит Аллах его жизнь на тысячи лет, просит удержать тебя здесь, в гостеприимной Александрии до тех пор, пока за тобой не пришлют посольство. Похоже, у себя на родине, в далекой стране Ал-Лат, ты человек уважаемый, важный…