Шахразада - Грешник Шимас

В глубине души ему претило собственное возбуждение. Так скоро возникшее непреодолимое влечение к этой красавице смущало его своей неуместной силой. Непристойное приглашение было столь дерзким и столь лаконичным. У любой из дурочек, пожиравших его глазами, оно бы вызвало слезы… или желание отвесить звонкую пощечину. А вот как поступит эта своенравная и независимая особа? Шимас мог спорить с кем угодно, что уж она-то гордо выпрямится и уйдет, поставив тем самым горе-соблазнителя на место.

— Да, я могу уйти с тобой, но ненадолго, — ответила Фатима с такой же прямотой.

Мгновенное и недвусмысленное согласие девушки вызвало в нем не радость, а удивление и досаду: она отрезала ему пути к отступлению. Очевидно, это изумление отразилось на лице, потому что Фатима, смело заглянув партнеру в глаза, поспешила сказать:

— Чтобы тебя не мучила совесть… Но если желаешь, я могу соблазнить тебя.

— Похоже, ты умеешь делать это поистине виртуозно, — холодно проговорил Шимас, хотя его рука еще сильнее сжала ее талию.

— Нет, ты первый, — девушка подняла на юношу не менее холодные и оценивающие глаза. — Все остальные мужчины пока вызывали у меня только отвращение.

Отчетливо ощутимое прикосновение ее бедра к его бедру при очередном медленном движении танца, казалось, утверждало противоположное.

— Достоин ли я сего блаженства? — Он позволил себе саркастическую усмешку, понимая, что испытывает ее терпение.

— Если ты не заставляешь себя… То да, вполне достоин, — спокойно ответила Фатима. — Хотя, смею добавить, я сторонница обоюдного наслаждения.

Последние слова девушка произнесла с вызовом, вряд ли понимая истинный их смысл. Вряд ли понимая до конца. Но Шимаса они, похоже, просто лишили разума.

— Я полагаю, — произнес он едва слышно, — что ты согласишься прогуляться вместе со мной по саду этого удивительного дворца. Думаю, здесь найдется немало прекрасного…

— Пожалуй, соглашусь. Если это прекрасное будешь показывать мне ты…

Губы Шимаса дрогнули, ноздри расширились — и при первой же возможности он прекратил танец и повлек Фатиму к выходу в сад. Однако у дверей он растерянно остановился. Подняв лицо ему навстречу и задорно улыбаясь, девушка проговорила:

— Не думай, я тебя не дурачу.

— А я и не думаю, — Шимас готов был провалиться сквозь мраморные плиты пола. Вся его решимость испарилась. — Послать за твоей накидкой?

— Ты истинный рыцарь, подобный моим лейтенантам, — все с той же усмешкой ответила Фатима. — Но, по-моему, танец разгорячил нас более чем достаточно. Накидка будет лишней.

— Я бы сказал, даже чрезмерно разгорячил, — процедил Шимас. Его слова, однако, совершенно противоречили огненному взору, который он окунул в глаза Фатимы. — Впрочем, танец тут ни при чем…

И он почти вытолкнул спутницу из дворца. В залитом лунным светом саду было непривычно пусто: почки лопнули не так давно и крошечные листья были едва заметны. Всего несколько цветов, ранних и робких, украшали куртины. Не отпуская руки девушки, Шимас с террасы взглядом окинул холодный весенний пейзаж, принял решение и потащил безмолвную девушку за собой в сторону каретного сарая, словно зовущего распахнутыми широкими воротами.

Как только они очутились внутри, молодой человек поспешил увлечь Фатиму прочь от прямоугольника лунного света. В непроглядной поначалу темноте, однако, он двигался вполне уверенно, явно зная, куда спешит. Проворно лавируя между черными боками плохо различимых в темноте экипажей, Шимас подвел девушку к самому большому из них, затем схватил в охапку и могучими руками рывком поднял вверх. Фатима почувствовала, что оказалась на атласном сиденье, куда более похожем на широкий диван.

— Наверное, лучше поднять верх, — пробормотала она, чуть суетливо стаскивая длинную перчатку с левой руки.

— Не думаю, — сказал Шимас, захлопывая за собой дверцу и усаживаясь рядом с Фатимой. Огромное темное пространство неведомого экипажа распаляло чувства так, что каждый миг промедления запросто мог убить юношу. Но торопиться все же было нельзя. И потому он шепотом спросил: — А отец тебя не хватится?

— Нет, он спокоен, знает, что я давно сама себе хозяйка, — с лукавой улыбкой отозвалась соблазнительница. Хотя губы ее тоже чуть дрожали, и девушка была рада, что Шимас этого не видит.

Ее же глаза уже успели привыкнуть ко мраку, и поэтому она могла с удовольствием следить за несколько ошарашенным выражением лица юноши. Тот явно робел от ее смелости. «Ах, друг мой, да я сама дрожу от страха», — хотела, но все же не решилась проговорить девушка.

— О да… ты действительно необычайное существо, — выдохнул Шимас.

— Но ведь и ты, согласись, не из неприметных, — сказала Фатима, осторожно избавляясь от второй перчатки.

Добрый десяток секунд Шимас хранил молчание, и Фатима сделала вывод, что ее прямота опять перешагнула границы принятой вежливости. Но тут он рассмеялся — благодаря темноте его теплый смешок обрел волнующую интимность.

— Искренне надеюсь, что ты заметила меня сердцем…

Словно в трансе, Шимас легонько прикоснулся кончиками пальцев к щеке девушки.

— Послушай, — произнес он другим, серьезным и сухим тоном. — Не следовало тебе сбегать со мной. Да и я напрасно привел тебя сюда. Вся эта прогулка… в сад была неразумной затеей. Лучше нам вернуться.

— А мы и вернемся… потом.

На губах Фатимы играла искушающая улыбка. Теперь уже он все видел — тьма вокруг них рассеялась. Но в его сердце, напротив, лишь сгустилась. Он желал ее и не решался коснуться, понимая, что сил сдержаться у него почти нет. Чувственные нотки в ее голосе просто лишали его сил, можно было сойти с ума от одного того, как безразлично она уронила на пол свои длинные белые перчатки. Шимас напрягся и сделал глубокий вдох.

— Аллах всесильный, зачем ты мучаешь меня! Ты так желанна…

Теплая кожа плеч и рук девушки будто светилась в темноте. От ее волос исходил дурманящий аромат жасмина.

— Поцелуй меня, — прошептала она, всем телом подаваясь к Шимасу и горя тем же желанием, что и он.

— Нет.

Однако при этом не сделал попытки отодвинуться даже на пядь.

— В таком случае я поцелую тебя.

Он ощутил ее легкое дыхание на своих губах. В висках стучало от вожделения.

— Как много у нас времени? — тихо спросил Шимас. Он уже сдавался на милость прекрасной обольстительницы.

— Тебе лучше знать…

Все тело Шимаса отозвалось на такие слова.

— А впрочем, сколько бы времени у нас ни было — его меньше, чем нужно.

И он не лгал. Ему действительно хотелось быть с ней — возле нее, в ней, на ней — на протяжении бессчетных часов. Желание для него новое, странное, головокружительное…