К.Л. Паркер - Миллион запретных наслаждений

«Ложусь спать. Когда вернешься, буди. Если хочешь.;)»

Сунув телефон в карман, я вновь уставился в пустоту. Призрак матери так и не вышел из склепа, чтобы надавать мне подзатыльников. Призрак отца не появился, чтобы выругать меня за разлитое «Куэрво» или посоветовать собраться и перестать вести себя как идиот. Никаких откровений на меня не снизошло, и никаких решений я не принял. Короче говоря, день и вечер прошли зря.

Снова вытащив телефон, я позвонил дяде. Дэниел был кардиологом, лучшим в Чикаго. Но кроме этого, он еще был лично знаком чуть ли не со всем городом, вероятно, из-за того, что всегда поддерживал все, что так или иначе связано с медициной. Поэтому он и купил практику Эверетта. Это медицинское учреждение привлекало к работе специалистов почти всех областей, а Дэниел, подобно губке, все время пытался впитать как можно больше знаний.

Я понимал, что для звонка сейчас не самое подходящее время, но мне хотелось выяснить, сможет ли он разузнать что-нибудь о состоянии Фей Талбот и сможет ли ей чем-то помочь. Никто другой не выдал бы мне этой информации — врачебная тайна и все такое, а если бы и выдал, я все равно ни слова не понял бы. Но Дэниел мог все.

Позвонив дяде и упросив его встретиться, я набрал номер Сэмюеля и попросил заехать за мной. Пора было возвращаться домой, и, хотя я с ужасом представлял, как отреагирует мое тело на встречу с Дилейн, сердце жаждало этого.

Сэмюель благоразумно помалкивал. Наверное, было видно, что я не в настроении для разговоров. Когда приехали, я молча вошел в дом и направился в спальню. Я, конечно, мог найти дорогу с закрытыми глазами, но чувствовал себя так, словно какая-то невидимая сила тянула меня туда против моей воли.

Да, она была там и влекла меня как магнит.

Впервые за очень долгое время я лег в постель полностью одетым, разумеется, без обуви. Она спала, но лежала лицом к моей стороне кровати. Ангельские черты ее казались умиротворенными, несмотря на тот ад, в который злой рок — и я — ввергли ее.

Каждая клеточка моего тела стремилась к ней, хотела прикоснуться. Но я не мог. Потому что был грязным, а она — нет. И я говорю не о том, что провел день во влажной одежде и до сих пор не принял душ. Я не мог заставить себя замарать что-то настолько чистое. Однако она уже и так вся испачкалась в моей грязи, верно? Я касался ее повсюду, на этой совершенной коже не осталось места, лишенного моих отметок.

Поэтому я сделал единственное, что мне оставалось. Я лег и стал смотреть, как она спит, запоминая ее лицо, прислушиваясь к дыханию. И в тот миг понял: больше не смогу относиться к ней, как к секс-рабыне.

Лейни

— Шевели задницей, опоздаем!

Я была в ванной. И весь этот час Полли выкрикивала приказания так, что в конце концов это начало меня раздражать. Я как раз открыла дверь, чтобы попросить ее заткнуться, когда громогласный грохот сотряс дом и метеорит размером с Техас, пробив потолок, обрушился прямиком на голову Полли и вместе с ней пронесся до первого этажа, где приземлился с глухим ударом. Когда я посмотрела через огромную дыру в полу, то увидела руки и ноги Полли, и они не двигались. Динь-дон, ведьма померла…

— Ну все, пора, — скрипучий голос Полли вырвал меня из мира фантазий. Дыра в потолке исчезла, а вместе с ней растаяли и пробоина в полу, обломки и гигантский метеорит.

Вот это глюки! Надо будет как-нибудь повторить.

Увидев меня, Полли ахнула и, кажется, на время потеряла дар речи, что было совершенно на нее не похоже.

— Слушай, ты просто… Боже, как я завидую тебе, — сказала она, обходя меня кругом. — Если Ной, увидев тебя в этом платье, не выйдет из своего ступора, то ему уже ничто не поможет.

Я подошла к высокому зеркалу на двери гардероба и посмотрела на себя. Темно-синее атласное платье и в самом деле было сногсшибательным… Если это можно было назвать платьем, конечно. Спина открыта чуть ли не до ягодиц, передняя часть — две ленты, крест-накрест пересекающие грудь и охватывающие бедра. Живот оставался голым до того места, от которого начиналась юбка. Юбка, может, и была до самого пола, но что толку, если она разрезом расходилась по всей длине? Хорошо хоть она сидела свободно, а не в обтяжку.

Полли убрала мои волосы на затылок и завязала в узел, оставив пару локонов вокруг лица в стратегически выверенных местах. Макияж был невероятно смелым, сама бы я на такой никогда не решилась, но мне понравилось, как выглядят «дымчатые» глаза. Если бы Дез меня сейчас увидела, она бы точно сказала, что я стала другим человеком, что ей уже не так стыдно показываться со мной на людях.

Хотя я и ощущала себя красивой, я очень и очень сомневалась, что Ной заметит мою красоту. Полли была права, он действительно впал в какой-то ступор, словно был в обиде на весь мир, и я не знала почему. После той ночи в музыкальной комнате он ни разу не прикоснулся ко мне, после той ночи, когда мы с ним создали самую прекрасную музыку, какую мне когда-либо доводилось слышать, — наши тела и рояль были единственными инструментами в оркестре. От этой мысли я даже фыркнула на саму себя — так сентиментально это прозвучало. Но ведь правда иногда бывает и сентиментальной.

Я скучала по нему.

Вернувшись со своей «деловой встречи», он не разбудил меня. Это было непривычно для него, расстроило меня и ввергло Суперкиску в безысходное уныние. Мейсон рассказывал Полли, а та передала мне, что Ной вылетел из офиса, словно демон из преисподней, и умчался куда-то, не сказав ни слова. На звонки он не отвечал, даже на мои, пока я не послала ему эсэмэску.

— Ты меня слышишь? — недовольно спросила Полли.

Я снова задумалась.

— Да. — Это прозвучало скорее как вопрос, чем как утверждение.

— И что я сейчас сказала? — Полли уперла руки в бока, чуть наклонила голову и посмотрела на меня, всем своим видом говоря: «Если не ответишь правильно, у тебя будут бо-о-ольшие неприятности».

— Ной потеряет дар речи, когда увидит платье, и впишет меня в свое завещание, — повторила я. Ну, может быть, она выразилась чуточку иначе, но смысл был примерно таким.

Она прищурилась.

— Обувайся. Мальчики ждут.

Я надела туфли на каблуках, взяла клатч, вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице вместе с Полли (сейчас она представилась мне похожей на маленькую тявкающую чихуахуа).

Спустившись до первой площадки, я увидела Ноя и остановилась пораженная. Выглядел он потрясающе. Черный смокинг, белоснежная рубашка, черные туфли, лицо такое, что глаз не отвести, — все на месте, и все уместно. Он словно был рожден для того, чтобы носить такие костюмы.

Ной бросил взгляд на лестничную площадку, где я стояла, и машинально отвернулся, но потом опять взглянул на меня. Ага, значит, я все же смогла привлечь к себе его внимание. Он как-то неловко улыбнулся, когда я спустилась вниз, и пригладил волосы, прежде чем взять меня за руку.