Макс Ренуар - Дьявольские Карты

- Как тебя зовут? - спросил я, любуясь ею.

- Эфира, - она подошла снова к постели, погладив своей рукой мою грудь и живот и стала у края.

- Тебя, наверное, удивила моя молчаливость, - сказала она, мечтательно глядя куда-то в даль. - Это я такая от того, как мужчина мне становятся ближе. Я боюсь, что он каким нибудь словом спугнет мое желание отдаться ему. Мне стыдно моего желания раздеваться.

- А у тебя было много мужчин?

- Нет, не много. Пять, ты шестой. И все вы совсем разные. Каждый следующий, кажется, лучше предыдущего.

- Расскажи мне о них.

- Разве это интересно?

- Конечно. - Она смущенно потупилась.

- 55 -

- Стыдно рассказывать, да я и не умею.

- Ну, как умеешь. Расскажи, чего же ты стыдишься?

Эфира глянула на меня сладостным взглядом и прошептала:

- Я могу рассказать только тогда, когда ты будешь во мне.

Я же был готов и подвинулся, освобождая ей место рядом с собой.

- Не здесь, - сказала она. - Встань с кровати и сядь на стул. - Я выполнил ее просьбу. Эфира села верхом на мои ноги лицом ко мне и вставила в себя мой член.

- Теперь ты сиди спокойно, а я буду рассказывать.

Я положил руки на ее бедра и замер.

- Тебе, наверное, известен художник, который нас нарисовал. Он был первым моим мужчиной. Он красив, статен и еще не стар…

Эфира дернула телом и от неистового наслаждения судорожно глотнула воздух.

- Не успела я опомниться, как он налетел на меня, сорвал с меня платье и повалил прямо на пол. Я почувствовала резкую боль, пронзившую мое тело. Я потеряла сознание. Очнулась я через несколько минут, все там же на полу. Художник исчез. Было сумрачно и тихо. Во всем теле я почувствовала какую-то разбитость. Ноги не держали меня. Я села на табурет, немного болел живот и что-то липкое и неприятное мешало мне между ног. Я увидела кровь. Мне показалось, что он разрезал меня. Я сунула в эту кровавую прорезь палец. Он ушел глубоко и не достал дна. “Боже, - подумала я, - что же мне теперь делать?” Когда я вынимала палец из отверстия, то почувствовала какое-то приятное жжение. Это было настолько неожиданно и интересно, что я снова сунула палец внутрь и так сделала несколько раз, пока все возрастающее наслаждение не повергло меня в сумасшедший экстаз. Хлынул поток слизи и смыл кровь. Я увидела чистое отверстие, которое не было похоже на разрыв и я успокоилась. Через минуту я уснула.

Эфира вновь двинула бедрами и задрожала всем телом, прильнула ко мне, сжав мои ноги. Я взглянул на часы, 5 часов 55 минут.

- О, уже конец.

Обхватив девушку руками я стал двигать ее из стороны в сторону.

Через несколько секунд она кончила, излив на меня свою жидкость. За ней кончил и я. Эфира вытерла свою промежность платком и одела платье. Я дал ей перчатки и цветы, вынутые из ее волос. Пока она причесывалась, прошли 4 последние минуты - она исчезла.

- Друзья, пора спать, - закончил Рэм и попрощавшись, вошел к себе в кубрик. Мы с Диком еще долго сидели молча каждый по своему переживал услышанную историю. Потом мы тоже легли спать.

Г Л А В А X

Рэм с нетерпением ждал нас и, заметив из окна, выбежал к нам навстречу. Новая прическа придавала его лицу аристократическое выражение. Теперь он был мало похож на того матроса, с которым я встретился несколько дней тому назад. Мы выпили по рюмке вина и Рэм продолжил свой удивительный рассказ:

- Каждую из 53 женщин я помню так хорошо, что стоит лишь закрыть глаза, я почти материально представляю себе каждую из них. Они незабываемы и я, очевидно думаю, неповторимы. На следующий день вечером, часов 10, ко мне зашла хозяйка. Она принесла белье, которое я

- 56 -

давал в стирку. Болтая о всякой всячине, она осмотрела мою комнату. С новой мебелью и старым шкафом она приобрела более респектабельный вид. Случайно выяснилось, что ее сын воевал во Франции и я хорошо его знал. Пошли бесконечные воспоминания. Не обошлось и без слез. Фрау Цимлер горестно оплакивала своего безвременно погибшего сына. Но ее больше всего интересовало лишь то, насколько расторопен и сообразителен был ее Ганс на войне и умел ли он воспользоваться теми благами, которыми война щедро одаривает солдат. О да, ее сын был слишком расторопным. Я хорошо помню, как он в небольшом французском городишке, где мы задержались на сутки, он изнасиловал за одну ночь 9 француженок. Делал он это необычно ловко. Поймав очередную жертву, Ганс валил ее на землю, связывал руки и ноги, сворачивал в дугу и подвешивал на что-нибудь, пропустив под живот и грудь длинный артиллерийский ремень из жесткого брезента, потом бритвой разрезал сзади платье и трусы. В таком положении он овладевал ею, не обращая внимания на крики и стоны жертвы… Мы заболтались. Я совсем забыл о времени.

Вдруг из соседней комнаты, щурясь от яркого света, вошла очаровательная, миниатюрная девушка в длинном вечернем платье из черного бархата. Ее красивые оголенные плечи отливали голубоватой белизной, а длинные изящные руки в черных перчатках до локтей делали ее очень грациозной. В черных блестящих, как вороненая сталь волосах у нее была приколота алая роза. Девушка была удивительно хороша. Я забыл за фрау Цимлер и невольно залюбовался ею. Фрау Цимлер удивленно и растерянно топталась на месте, глядя на нас обоих и не зная, что делать. Потом, спохватившись, она ушла, пожелав нам спокойной ночи. Проводив фрау Цимлер взглядом, девушка подошла ко мне и ткнула пальцем в кончик моего носа произнесла.

- Здравствуй, пупсик. Это ты здесь живешь?

- Да. Тебе здесь нравится? - она села ко мне на колени и стала ласково теребить мои волосы.

- А кто эта тетя?- спросила она.

- Хозяйка дома.

- Это ее дом?

- Да.

- А где твой дом?

- Здесь же. Я снимаю у хозяйки две комнаты.

- Значит, и это мой дом? А она больше не придет?

- Кто, хозяйка? Нет, ей здесь больше нечего делать. Она пошла спать.

Меня забавлял этот детский разговор и я с удовольствием отвечал на все ее наивные вопросы, ласково тиская ее маленькое упругое тело, под тонкой тканью.

- Ой, сколько у тебя книг, - удивленно воскликнула она.

- А сказки у тебя есть?

- Зачем тебе сказки?

- Я очень люблю сказки. Когда я прошлый раз была у мужчины, он читал мне сказку про Белоснежку и 7 гномов, маленьких старичков.

- А у кого ты была в последний раз?

- У такого милого старичка… Он все время целовал меня и говорил: “Ну вот, деточка, а теперь будем дальше читать…” Такой смешной старичок. Почитай мне сказку.

- Ты уже не маленькая.

- Это платье у меня не маленькое, а я еще маленькая. Мне ведь только 14 лет. Я не знаю, зачем меня так одели.

- 57 -

Только теперь я обратил внимание на ее кукольное лицо, пухлые плечи, чуть надутые губы и тонкие черты бровей. Так вот почему она миниатюрная, подумал я. Что же мне делать с ней? Читать сказку всю ночь? Но ведь это глупо.