Джон Норман - Дикари Гора

— У тебя есть один мизерный шанс выжить, — объясняла ей Прыщи. — Ты должна служить ему полностью, нравиться ему, и доставлять удовольствие ему всеми способами.

— Я буду, — прошептала она и повторила. — Я буду.

Тогда глаза молодого краснокожего Господина и нового рабыни снова встретились. И на сей раз, неспособная выдержать его пристальный взгляд, она опустила свою голову. Она была очень красива, стоящая перед своим хозяином, склонившая голову дрожащая рабыня.

Я видел, что она была возбуждена и очарована своим Господином, впрочем, как и он ей.

— Да не стой же Ты так, Ты маленькая идиотка, — прошипела Прыщи. — Вставай на колени перед ним, и прижми голову к земле.

Рыжеволосая рабыня поспешно повиновалась.

Я смотрел на неё, как она опускалась на колени перед своим владельцем. Несомненно, она будет тяжело и много работать, и пользоваться ей будут часто. Она ни сколько не сомневалась относительно своего рабства, ни в стойбище, ни в его вигваме.

Молодой дикарь что-то приказал.

— Встань, — перевела приказ Прыщи. — Пойди к нему. Ты можешь поцеловать его стопу и щиколотку.

Рабыня встала и подошла к молодому воину. Он величественно смотрелся в своих краске и перьях, с копьем и верхом на кайиле. Она прижала губы сначала к его мокасину, затем к лодыжке, нежно целуя, и только после этого она подняла голову, посмотрела на хозяина, и отступила назад, встав прямо, одетая лишь в завязанный узлом на её горле бисерный ошейник.

— Тебе оказали чрезвычайную милость, — объяснила Прыщи рыжеволосой девушке. — Хотя Ты — только бледнолицая рабыня, тебе уже разрешили прикоснуться губами к его телу.

Молодой дикарь опустил длинный, узкий, конический, сделанный из синеватого кремня наконечник копья, пока не оказался всего лишь в дюйме от её обнаженной груди. И указывая на неё своим копьем, произнёс:

— Winyela.

— Тебе дали имя, — сказала Прыщи. — Опусти голову. Прижми пальцы к груди, и скажи, — Хо, Итанканка, Виньела.

Рыжеволосая повторила, то, что ей было приказано, и подняла голову снова, к своему Господин.

— Виньела, — сказал он.

— Виньела, — эхом повторила она.

Затем он перенёс свое внимание в другое место, к вьюкам с товарами главным образом принадлежавшими Гранту, в которых рылись двое из его воинов. Топоры, зеркала, ножи, ткани и тому подобное теперь были рассеяны вокруг, в траве. Он понукнул свою кайилу к тому месту. Подобная меркантильность могла бы показаться неуместной для высокого военного вождя — Блотанхунка, но кажется, он решил дать понять девушке, что она для него — ничто.

— Мне дали имя, — сказала рыжеволосая рабыня — Виньела.

— Да, Виньела, — подтвердила Прыщи. Я улыбнулся про себя. Наконец-то у рыжеволосой появилось имя.

— Это означает «Она-животное» или «Самка», — перевела Прыщи.

— Ох, — озадаченно произнесла рыжеволосая Виньела.

— Для тебя это — вполне хорошее и подходящее имя, не забывай, что Ты — рабыня, — объяснила Прыщи. — Здесь рабыни часто носят имена, такие как Wasna — Жир, или Cespu — Струпья или Бородавка, до тех пор, пока они не научаться быть достаточно приятными Господину и заработать лучшее.

— Меня саму назвали Wasnapohdi, что означает «Прыщи».

— Вас всё ещё называют «Прыщами», — вспомнила Виньела.

— Очевидно, я ещё не заработала лучшего имени, — улыбнулась Прыщи.

— Виньела, — повторила рыжеволосая. — Моё имя звучит красиво.

— Не забывай его значение, — напомнила Прыщи. — Она-животное. Самка.

— Не забуду, — сказала рыжеволосая Самка-Виньела.

— И заруби себе на носу, что Ты теперь стала прекрасной самкой, его животным, послушным, бесстыдным и преданным, во всех отношениях.

— Как рабыня, — прошептала Виньела.

— Да.

— Вы думаете, что такой мужчина позволил бы мне быть меньшее? — робко улыбаясь, спросила она.

— Нет, — ответила Прыщи. — Я уже была однажды рабыней среди Кайила. Я знаю этих мужчин. Они примут только смиренную и безупречную службу от женщины.

— Даже если бы он разрешил мне меньшее, — призналась рыжеволосая девушка, — Я сама, добровольно, не захочу, отдавать ему меньше.

Я завидовал молодому краснокожему воину его прекрасный, рыжеволосой рабыне, Виньеле. Да и действительно, какой мужчина не важно, красный или белый, положа руку на сердце, не позавидовал бы? Но возможно, чтобы понять это, надо владеть рабыней, всего хотя бы раз в жизни.

— Посмотри на счастливую и бесстыдную рабыню, — усмехнулся я. — Она, возможно, родилась именно для этого ошейника.

— Возможно, — хмуро отозвался мой товарищ.

— Не возможно, а точно, также точно как и то, что все твои протесты оказались неэффективными.

— Она предназначалась для Mahpiyasapa — Черных Туч, — сказал Грант. — Этот парень и Махпийясапа принадлежат к одному клану Isbu. Уверен быть проблеме. А, кроме того, я остался без оплаты за неё.

— Это верно, — посочувствовал я ему. — А что тебе сказал Желтый Всадник, после того, как он поговорил с вожаком, и прежде, чем он возвратился в свое место?

— То, что парень был в своём праве, — сказал Грант, — и что при сложившихся обстоятельствах, он мог требовать её, по праву рабского захвата.

— Который он и осуществил? — спросил я.

— Конечно. А разве Ты не поступил бы так же? — поинтересовался торговец.

— Возможно, — улыбнулся я.

— В любом случае, это уже сделано. На ней его ошейник.

Это было верно. Ошейник теперь был завязан на её горле. Девушка была полной собственностью молодого краснокожего.

Я смотрел на неё, и видел, что она была готова хорошо служить ему.

Внезапно, осматриваясь вокруг, я заметил, что один из мародёров, которые копались в наших товарах, вытащил из моего вьюка весьма важный для меня свёрток. Это были те самые кожа истории и переводчик, доставшиеся мне от Кога и Сардака, и принесённые мной из Порт-Кара

— Остановись, — крикнул мне Грант, но я уже был у бока своей кайилы, взял воина за руку, и твердо отодвинул её в сторону от свёртка. Тот смотрел на меня, как громом пораженный.

Наши руки метнулись к нашим ножнам, но копье молодого вожака встало между нами. Мы оба сделали шаг назад.

— Мой! — громко сказал я, по-гореански, указывая на означенные вещи из моего вьюка. Также, я ткнул большим пальцем себе в грудь, что на Знаке показывает «Я», «Меня», или «Мой», в зависимости от контекста.

— Howo, Akiboka, — приказал молодой вожак своему товарищу, чью руку я оттянул от вьюка, и теперь стоящему напротив меня.

— Howo, Keglezela, — скомандовал он уже другому парню, и затем слегка понукнул свою кайилу, и медленно поехал, туда, где стоял краснокожий юноша, которого я освободил от пут, Кувигнака — Женское Платье, держась за пику. Он сам надел на себя это белое женское платье, укоротив его, и порвав сбоку. Парень выглядел очень слабым, однако он не пытался поесть или попить, в присутствии других дикарей. Они должны были знать смысл этого жеста, и, несомненно, они должны были уважать его за это. Несмотря на свою одежду, он показывал им, что, по крайней мере, в этом, он мог считаться Кайила. Два товарища, Акибока и Кеглезела, следовали за своим вожаком. Я вернул свои вещи на место и тщательно закрепил их веревками на спине моей кайилы. Надо признать, что меня заинтересовало то, что молодой воин поступил подобным образом, что по каким-то мне не понятным причинам, он защитил меня. Я не знал его, и никогда не видел его прежде. Я не понимал смысла его поступка, его действия были для меня загадкой. Я был озадачен. Почему он сделал это?