Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП)

Она описала его жгучий взгляд. Чувственный рот, искушающий ее всякий раз, когда она на него смотрела. Тело, пробуждающее в женщине такие желания, о которых стыдно сказать вслух.

В присутствии врача и прислуги можно было сколь угодно притворяться, что она заботится о нем из благодарности за спасение. Но здесь, в уединении спальни, Вайолет могла быть с собой честной. Она хотела его. Хотела его поцелуев, хотела почувствовать, как скользит по ней его тело. С каждым разом, когда он, просыпаясь, смотрел ей в глаза, это влечение становилось все крепче.

Глава 4.

Четыре дня спустя .

Между висками стреляло точно из пушки. Он заскулил и схватился за голову обеими руками, пытаясь ослабить давление внутри. Что случилось? Ему что, уронили на голову наковальню?

Он услышал отдаленный шум, словно кто-то звенел посудой. От этого лязганья молоток в голове застучал сильнее. Будь у него под рукой пистолет, он бы застрелился, лишь бы избавиться от этой боли.

Он закрыл глаза, молясь о том, чтобы шум прекратился. Где же Джеффрис?

— Джеффрис! Останови, наконец, этот грохот! — Камердинер затем и нужен, чтобы следить за тишиной и покоем хозяина.

— Прошу прощения, сэр. Вы звали? — В комнату зашла белокурая девушка и сделала реверанс. В руках она держала поднос с чайным сервизом.

Он не узнал ее. Наверное, новенькая.

— Где Джеффрис?

Девушка непонимающе уставилась на него.

— Я позову миледи. — Она поставила поднос на стол. Чашка с оглушительным звоном задребезжала на блюдце. Он поморщился и потер лоб.

Нет-нет-нет. Не зови сестру. Приведи Джеффриса. Но девушка исчезла так быстро, что поправить ее он не успел.

Через несколько минут в спальне появилась женщина, но не сестра, а незнакомая дама — утонченная, с полными губами и глазами цвета лесного ореха. Когда она заговорила, от мелодичного звучания ее голоса по его коже распространилось покалывающее тепло. Кто она такая?

Это сон. Она уже снилась ему, и не раз. Она склонялась над ним и, напевая, обмывала его полотенцем. Неужели это всего лишь сон?

— Вы проснулись! Как я рада, что вы снова в сознании. — Женщина широко улыбнулась. Зубы ее были белыми и ровными, а кожа — чистой и гладкой. Она словно спустилась с небес.

— Доброе утро, ангел, — произнес он. Точнее, проскрипел — настолько пересохло у него в горле. Он попробовал пошевелить негнущимися пальцами.

Она подошла и присела на постель. Да, это точно сон. В реальности дамы не заходят в спальню к мужчинам и не усаживаются в столь непринужденной манере к ним на кровать.

Приподнявшись, он дотянулся до ее руки и, превозмогая грохот молотка в голове, погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони.

— Какой замечательный сон.

Зрачки женщины расширились, и он услышал, как у нее перехватило дыхание.

— Это не сон, сэр. Скажите, вы что-нибудь помните? — спросила она с придыханием, и голос ее был точно невесомая ласка.

Она подняла было руку, затем уронила ее на матрас. Закусила губу, вновь привлекая внимание к своему рту — сочному, чувственному, совершенному. Такие губы он был готов покусывать и целовать часами. Он представил их на своем теле… О, это было бы бесподобно. А на члене — божественно.

Моргнув, она отвернулась, но румянец на щеках ее выдал. Она догадалась, чего он хочет. И раз не ушла, значит, хотела того же.

За запястья он привлек ее к себе. Он хотел эту женщину. И поскольку дело происходило во сне, незачем было сдерживаться или тратить время на уговоры.

Он потянулся к заправленному за вырез ее корсажа фишю, чтобы убрать легкую ткань, закрывающую ее декольте.

— Что вы делаете? — прошептала она. Тон ее был так мягок, что он мигом отвердел.

— Открываю ваши сокровища. — Он отвел тонкую косынку в сторону и жадным взглядом впился в притягательные округлости. — Разве можно прятать такую прелесть? — промолвил он, скользнув ладонями под ее груди.

— Вы должны отдыхать.

Он поцеловал ее в шею. Она пахла жимолостью, а ее теплая кожа была словно свежайшая булочка — такая же солоновато-сладкая на вкус.

— Вам нельзя перенапрягаться, — пробормотала она, хотя так и льнула к нему, выгибая шею. — Прошло всего четыре дня. Ваша рана… она еще не зажила.

Последняя фраза его притормозила.

— Рана?

Она дотронулась до его головы. Тепло ее ладони проникло через кожу и вновь пробудило желание ее целовать. Однако что-то было не так. Он накрыл ее руки своими и нащупал бинты.

Из-за боли, причиненной недавним шумом, он не заметил, что на голове у него повязка, а не ночной колпак.

— Вас избили. — Она опустила голову. — В дороге на меня напали грабители, а вы пришли мне на помощь.

Он помнил ее лицо. Ее прикосновения. Но ни встречи с ней на дороге, ни преступников припомнить не мог.

— Я… я ничего этого не помню.

Она погладила его по щеке.

— Так бывает после черепной травмы. Я повидала немало таких случаев у солдат, которых мы выхаживали после боя. Вам нужен покой. — Мягким нажатием она заставила его лечь. — Со временем память вернется. У вас только вчера прошел жар.

— Кто вы? — спросил он.

— Миссис Вайолет Лоренс из Уэлбери-парка.

Миссис? Он чуть не занялся любовью с чужой женой? Похоже, он точно повредил голову.

— Так вы замужем? — С осуждающим видом он сложил руки на груди.

Вайолет прищурилась.

— Я вдова.

— О. — Все обошлось. Леди была свободна. Он расплел и выпрямил руки.

— Вы позволите узнать ваше имя?

Его имя. И как же его зовут? Минуту назад он вспомнил камердинера и сестру.

— Кит…

Он запнулся. А дальше? Забыл, хотя имя так и вертелось на языке. Он потер виски. Кит. Киттлсон? Китридж? Китсон? Кристофер? Нет, все не то.

— Все нормально, Кит. Не напрягайтесь.

— Почему я совершенно ничего не помню о себе, однако знаю имя своего камердинера?

— Может, потому что не раз кричали его на весь дом? По-видимому, его имя вы произносили гораздо чаще своего. — Она подмигнула ему.

Правдоподобное объяснение. Он поднял глаза и при виде ее улыбки позабыл обо всем, кроме желания к ней прикоснуться.

— Насколько я понимаю, мы с вами не знакомы?

— Нет.

— Поскольку я гощу в вашем доме, нам стоит предпринять некоторые шаги, чтобы исправить эту оплошность. — Он медленно усмехнулся и посмотрел на нее сквозь ресницы.

— Как вы напористы.

— Подтверждаю, что оно так и есть. — Может, у него и появились пробелы в памяти, но как очаровывать дам он не забыл. — А теперь поведайте что-нибудь о себе.

— Не знаю, что и сказать.

— Когда вы овдовели?

— Три года назад.

Он вовсе не желал ее расстраивать, однако хотел убедиться, что она успела оправиться от утраты, иначе любые попытки соблазнения будут бесполезны.