Патрисия дель Рока - Грех

Возле окна стояли разноцветные вазочки, в которых имелись темно-синие орхидеи.

От кондиционера по комнате распространился почти арктический холод.

Мужчина глянул сначала на нее, затем перевел взгляд на платиновые часы с бриллиантами.

– Удивительно, Рита, ты даже не опоздала.

Взгляд синих глаз, таких же темных, как и ее сапфиры, медленно заскользил вдоль ее тела, словно пробуя на вкус, оценивая холодным взглядом ценителя.

Его красивые губы сжались:

– Не знаю, чем ты там занималась ночью, но выглядишь ты ужасно, просто отвратно! И столь яркая косметика тебе не идет – ты ведь уже далеко не девочка. Да и эти украшения выглядят вульгарно – словно дешевая пластмассовая подделка. Словно наивная девушка с фермы, которая пытается подражать известным моделям, насмотревшись модных журналов, но ничего в них не сообразив.

Рита едва удержалась, чтобы не снять с себя туфлю – и не швырнуть ему в лицо.

– Зато вы выглядите просто отлично и свежо, – ядовито ухмыльнувшись, отозвалась она. – Наверное, в эту ночь были один-одинешенек, никому не нужный? Или вы спали с любимой плюшевой игрушкой?

Глаза Джона сузились, и она быстро захлопнула рот, чтобы не наговорить лишнего.

– Молодец, отвечаешь ударом на удар, – неожиданно произнес он, одобрительно кивнул. – Постарайся все-таки в следующие разы высыпаться. Все-таки ты общаешься с известными людьми, и не стоит быть похожей на престарелую потрепанную проститутку неопределенного происхождения.

– Постараюсь, – ледяным тоном отозвалась она, чувствуя, как неудобно ей стоять на высоких каблуках.

Естественно, сесть он ей не предложил.

– Это все? – продолжила она, переминаясь с ноги на ногу, и перекладывая сумочку из одной руки в другую.

Мужчина потянулся за распечатанными листами, лежащими на маленьком круглом столике, где стояла большая коробка швейцарского шоколада, вручную покрытого тончайшим слоем золота, который рекомендовалось употреблять внутрь вместе с самим шоколадом.

«Интересно, а почему сверху нет алмазной крошки? Это было бы круче!» – ехидно подумала она, вспоминая свою мать, которая обожала этот шоколад и увлеклась хризотерапией, убеждая ее в том, что лечение золотом омолаживает кожу и лечит кучу заболеваний.

Мужчина нарочито медленно стал перебирать бумаги, которые, как она поняла, являлись копией ее вчерашней статьи.

– Неплохо, мы уже дали ее в номер. И фотографии. Хотите их просмотреть?

– Нет, спасибо! – она отшатнулась от фотографий, лежащих между страницами.

Мужчина усмехнулся, откидываясь на кресле и поворачивая его к ней:

– Фрэд рассказал мне, как мужественно ты себя вела. Когда прибыли эксперты, снова вернулась к сгоревшему телу Саламандры Андресон и стояла в первых рядах, снимая все на камеру. А потом тебя рвало в кустах, но после того, как ты дождалась результата экспертизы. А Фрэд держал тебя за волосы. Мне нравится, что у нас такой дружественный коллектив.

Перед внутренним взором Риты снова появилось сожженное тело – и тошнота подкатила к горлу.

Мужчина, не спускающий с нее глаз, кивнул на мини-бар со стойкой:

– Можешь выпить воды.

Она буквально кинулась к бару и достала холодную минералку, затем плеснула в бокал и жадно выпила.

– Спасибо, – выдавила она.

– Да пожалуйста. Вот только я не могу понять, – мужчина резко встал и быстрым шагом направился к ней. Взяв в ладони лицо женщины, он приблизил свое лицо к ней. – Почему ты не сгорела тогда? Это ж было самовозгорание, тебе удалось заснять редчайшие кадры! Это явление очень редкое и неизученное. Многие считают, что заживо сгорают грешники. Некоторые же считают, что это какое-то странное природное явление. Вот была бы сенсация для нашего журнала, если бы корреспондентка сгорела при исполнении, получив сполна за свои грехи. Рейтинги взлетели бы мгновенно!

– А ты святой, да? – она резко оттолкнула его и отошла, поставив на стойку бокал. – По крайней мере, я сняла эту сенсацию, раздобыв ее для нашего журнала. А большинство журналистов и операторов просто сбежали. Так что свою зарплату я отрабатываю – и с лихвой.

– Думаешь? – его губы искривила ехидная ухмылка. – А я так не считаю. Он резко потянул ее за руку, так, что хрупкая девушка упала на него. Он обнял ее за талию и потянул на себя. Его руки обвели контуры ее тела, остановившись на груди и бедрах. – Придешь ко мне на обед. Только сними трусики – я проверю. Можешь взять их с собой – потом наденешь. И не вздумай не придти! Иначе я сам приду к тебе и трахну тебя прямо на глазах двух остальных твоих коллег. Да еще и охранника позову, чтобы помаструбировал. Поняла?

Он приблизил свое лицо к ее, а затем неожиданно склонился и больно укусил за нижнюю губу.

– Давай, иди работать, куколка, – шлепнув ее по заду, он подтолкнул Риту к двери. – В каждом офисе должна быть хоть одна шлюха, чтобы у шефа было превосходное настроение, и он выписывал всем премии, а не штрафовал! – припечатал он, когда она закрывала за собой двери.

На ватных ногах, все еще ошеломленная, она отправилась дальше по коридору, почти не соображая, что происходит.

А она-то ведь считала, что ее уже мало что может взволновать! Она полагала, что стала закаленной, сексуально раскрепощенной и неуязвимой.

Только потому, что несколько лет она занималась сексом одновременно с двумя партнерами – мужем и женой. Да еще и переспала с двумя несовершеннолетними парнями, можно сказать мальчиками.

Можно подумать, это ее от чего-либо защитит.

Сучка. Стерва. Дрянь.

Очень долго она сама себе внушала, что это не оскорбления, а скорее признание остальных в том, что она – непробиваемо сильная, полностью бесчувственная стерва. Та, которая сможет вытереть о любого ноги, сделать все, что угодно ради своих целей. А уж кому-то «дать», как она считала, – вообще не проблема.

Да, но своему бывшему директору она ведь не давала никогда! Да и не планировала.

А семейство де Ноблэ… Можно сказать, это была ее маленькая сердечная слабость. Уж слишком они были красивыми. Да и секс с женщинами ей не был неприятен. Просто она к этому не стремилась. Но Элеонора де Ноблэ – это было совсем другое. Она была настолько изысканной, мягкой и одновременно развращенной – что полностью выбивалась из людской толпы. Казалась скорее красивой куклой, манекеном, чем живой женщиной. Да и Леопольд очень сильно возбуждал ее. Именно ради него она пошла на секс с его сыном Виктором.

А еще потому, что сама себе пыталась доказать, насколько она беспринципна.

Что она легко может залезть в штаны к кому угодно. Потому что для нее это не должно ничего значить. Совершенно.