Патрисия дель Рока - Грех

А ведь совсем недавно она считала одиночество скорее благом, чем досадной помехой.

Но все равно даже тогда она надолго никогда не оставалась одна. Ее любимый, работа, семейство де Ноблэ. Все они занимали ее, как могли. А она развлекала их. Благодаря чему между ними возникла редкостная гармония.

На какой-то момент она едва не поддалась порыву, чтобы позвонить Леопольду де Ноблэ. Собственное малодушие подзуживало ее совершить этот звонок. Но она понимала, что, если она решила закончить их отношения, то лучше сделать это прямо сейчас. Пока они не перешли во что-то отвратительное и гнусное.

Ужаснее того, что у них было.

Рука, тянувшаяся за мобилкой, лежащей в раскрытой сумочке на соседнем сидении, нерешительно остановилась и вернулась на руль. Золотистая тонкая трубка призывно блестела стразами, словно маленький, диковинный, нетерпеливый зверек, который жаждет ласки.

Ей так хотелось разрушить свое одиночество. Так как, когда она одна, она вспоминала и вспоминала то, что произошло в четырнадцать лет.

Конечно, когда она с кем-то, воспоминания иногда врываются в мозг и причиняют боль, словно длинные острые иглы, забираясь так далеко.

Но это хотя бы не происходит постоянно.

Сворачивая на дорогу, ведущую к своему участку – ей принадлежит и дом, и участок земли, так что за аренду земли она не платит ренту – уже почти в полной темноте, она видит тени от двух фонарей и деревьев. Сам дом кажется угрожающей громадой средневекового замка.

Пугающее место, которое может одарить только кошмарами, а не покоем.

Но Рита отчетливо осознает, что ей больше некуда деться. Так как она никому не нужна в этом мире.

Рита обходит пять комнат на первом, и четыре на втором этаже – четвертая комната – это большая светлая студия, в которой она когда-то хотела рисовать, но в основном просто приходит и составляет паззлы, покупая их с различными картинками, и просто смотрит в большое окно, куда не дотягивались ветви деревьев, где всегда было светло. Эта комната напоминала ей ее кабинет в офисе. Но сделать тут свой кабинет она почему-то не захотела.

Почти пустая комната с уютным белым диваном, несколькими изящными стульями и коробками с паззлами, валяющимися по всему залу.

Постояв здесь, она снова отправилась по комнатам, большая часть из которых были гостевыми. Комнаты Антуана она заперла и не входила туда.

Даже взобралась на чердак, где не было ничего, никакой старой мебели или прочего мусора. Просто пустое помещение с деревянными балками, где иногда жили совы, и чувствовался сильный запах дерева.

Внутренне беспокойство снедало ее.

Наконец, тряхнув головой, она отправилась в кабинет, где, взяв трубку радиотелефона, набрала номер своего прежнего жилища, которое она оставила так давно. Ей пришлось даже свериться с записной книжкой – она его почти забыла.

– Мама, – услышав спокойный, уравновешенный голос матери, произнесла Рита. Она попыталась говорить спокойно. Словно не происходит ничего особенного.

– Рита? – кажется, женщина искренне изумлена. – Что-то случилось? – осторожно спросила она. – Ты беременна? Или замуж выходишь? Хотя, ты же жила с Антуаном, а он умер. Кстати, прими мои соболезнования. Мне жаль, что я узнала про его смерть из газет, ведь он был и моим другом тоже. Хотя последние годы наши отношения сошли на нет. Каким бы он не был замечательным раньше, мне было неприятно, что человек, годящийся в отцы мне, спит с моей дочерью.

– Мама!

– Нет, ты меня послушай! – взрывается всегда такая уравновешенная женщина. – Когда-то я потеряла работу, потом – тебя. А потом умер мой бывший друг, который, как мне всегда казалось, воспользовался той ужасной ситуацией с тобой для своей пользы. Может, ему так понравилось, когда он увидел тебя голой – в чужой сперме и крови? Все мужчины – животные. Так как ты тогда была очень уязвима, на тебя легко было повлиять… Да, кстати, а почему ты мне звонишь сейчас? Дай угадаю, – женщина невесело, резко засмеялась, – по делу, не правда ли?

– Правда, – честно ответила Рита, изумляясь всему тому, что, оказывается, накипело на сердце матери. А ведь она, эгоистка, думала только о себе. О своих проблемах. На какой-то момент ей стало легче, от мысли, что мать не безразлична к ней, пусть даже злится – но, по крайней мере, ей не все равно. Словно огромный камень свалился с души. – Но, конечно, не только поэтому.

Мать недоверчиво фыркнула.

– Правда… Мы так редко видимся. А папа… я вообще скоро забуду, как он выглядит.

– Прекрасно он выглядит, – уже более спокойно отвечает Мэри Вэллоу. – И никак не хочет завязывать со своими бизнес-операциями. Впрочем, ему это только идет на пользу. А ты там как?

Рита медлит с ответом. Врать не хочется, говорить правду – еще больше. Не хватало еще, чтобы родителей хватил удар, если б они узнали, кто теперь ее новый начальник. Да и не привыкла она делиться с родителями своими личными делами.

– Да более-менее, – наконец отвечает она, выбирая нейтральную формулировку. – У нас владелец журнала сменился, теперь он, кстати, мой непосредственный начальник, так как решил какое-то время контролировать процесс выхода журнала.

– А в личной жизни как?

– Да так… Только одна левая связь. Даже две, – она с невольной дрожью вспомнила секс с Джоном Вэйдом.

– Ну, хорошо, хоть одна не сидишь. Ладно, увидимся, конечно, но по какому делу ты мне звонишь?

– Тебя в газету «Новая свобода для женщин» приглашают. Насколько я поняла, там тебе собираются вручать какой-то приз. За твои журналистские достижения вроде как.

– Неужели? – женщина хмыкает. – И зачем я им понадобилась, такая старая и давно вышедшая в тираж?

– Никакая ты не старая! Кстати, у тебя дома полно наград. Почему бы тебе не поставить на эту полочку еще одну? – предложила Рита. На самом деле она подумала, как здорово будет увидеть маму. А потом попытаться наладить отношения. Все возможно, если как следует постараться.

– Хм, почему бы и нет? А ты там будешь?

– Конечно, мама! На карточке они написали, что это событие будет в шесть вечера. Как раз после моей работы. Я просто задержусь – вот и все. Мне это не сложно. Потом мы сможем куда-нибудь сходить. Я знаю один замечательный паб. Или выберем классный ресторан и затеем грандиозную вечеринку по поводу твоей награды. И позвоним папе, чтобы он потом к нам присоединился.

Мама молчала. Рита почти читала ее мысли. Кажется, той хотелось сказать что-то вроде: «Я рада, что ты наконец-то одумалась, перестала вести себя, как законченная стерва и наконец-то вспомнила о своей семье». Но она молчала, сдерживаясь, боясь порвать хрупкую нить их отношений. И Рита была ей за это безмерно благодарна. Так как ссоры сейчас в ее состоянии были бы просто ударом топора по шее.