Анастасия Эльберг - Прикосновение к невозможному

Я немыслимо сглупил, торопясь вернуться домой.

Я почти физически ощущал яростные лучи, пытающиеся найти незакрытый тканью кусок кожи. Снова. Мой мир сжался до узкой ленты дороги, которая в этот момент казалась мне бесконечной. Страх и ощущение удушения затопили тело. Я нервно отбросил взмокшие волосы со лба и натянул на глаза капюшон. Я чувствовал себя слишком живым и уязвимым. Мне было слишком больно. Но никакая боль физическая не шла в сравнение с тем, что творилось у меня в душе. Авиэль меня слишком хорошо знал. И тот факт, что он выслал меня из Храма таким образом, чтобы я не попал на церемонию, не удивил. Он знал, что делать. А я… Болван.

Усталость навалилась на меня непосильным грузом. Перед глазами стоял незабвенный образ, а сознание покинуло тело. Я провалился во тьму.

— Черт побери, Киллиан, ты сошел с ума!

Я не мог открыть глаз. Они не слушались меня. Кажется, я лежал в тени дерева, где скрылся от своего злейшего врага. Лежал на земле, обессиленный и постаревший. Кто-то опустился рядом со мной — тень стала гуще и вроде бы тяжелее. Впрочем, я узнал его. Через мгновение мне на губы упала соленая капля. Я почувствовал, как вылезли клыки, но через силу удержал себя от каких-либо действий.

— Пей, — прозвучал, холодный, звенящий гневом приказ. — Идиот, какого черта ты вылез на солнце?

— Я торопился.

— Безответная любовь того не стоит, Киллиан. Пей! — прорычал Ариман. А это был именно он. Облегчение, которое я испытал, узнав своего давнего друга, не описать словами, не нарисовать и не передать в мыслях. Оно было до боли животным, диким. И от этого совершенно искренним.

— О чем ты? — Я не решался прикоснуться губами к его запястью, хотя запах крови Темного основателя сводил с ума. Я знал ценность каждой капли, их силу. И не знал, имею ли я право…

Ариман снова прорычал что-то нечленораздельное, свободной рукой взял меня за затылок и приложил предварительно прокушенное запястье к моим губам. Я сдался. Сделал глоток и почти сразу почувствовал, как по жилам разливается живительная сила. Сила, которая всегда удивляла меня. Странная… неумолимая. Сила, которой у меня не было названия. Ариман позволил сделать еще несколько глотков. Я с трудом открыл глаза и встретился с его посиневшим от ярости взглядом. Когда он давал кровь или прилагал силу, его глаза из серых становились ярко-синими. В темноте они светились, как факелы или две одинаковые темно-синие, яркие, с серебристыми звездами луны.

— Я мог ожидать такого от кого угодно, но только не от тебя, Киллиан!

Ариман резко поднял меня на ноги. Стащил с меня порванный плащ и заменил его своим… удивительно легким и плотным.

— Это не то, что ты подумал, — прошептал я, опираясь на его руку. Голова еще кружилась, но я знал, что буквально через минуту буду чувствовать себя превосходно. Теперь я мог разгуливать под смертоносными лучами хоть голиком — со мной ничего не случится.

— Да ну? — В голосе Аримана звучала неприкрытая издевка.

— Как ты меня нашел?

— Ты позвал .

— Неужели? — Я придержал полы плаща рукой и поднял голову, чтобы взглянуть в глаза своему спасителю. Они снова стали серыми. Свинцово-серыми. Ариман был в ярости.

— Надо идти. Ты сможешь?

Я улыбнулся. Конечно. Теперь я был способен на все.

Авиэль мерил широкими шагами кабинет, изредка бросая на меня полные чувств (самых разнообразных) взгляды. Ариман сидел в своем кресле. Странно было его видеть без книги в руках. Но еще страннее было видеть тот взгляд, которым он смотрел на меня. Мне стало неуютно. Не знаю, что они там себе придумали, но в их глазах читалось неприкрытое осуждение.

— Ты говоришь, что нашел его в полдне пути от Храма?

Ариман молча кивнул, повернувшись к Магистру. Тот нахмурился.

— И какого черта? — произнес он, уже обращаясь ко мне. Очень содержательная беседа.

— Я торопился.

— На церемонию? — едко переспросил брат, прищурившись. Мне искренне захотелось ему врезать.

— Даже если и так?

— Что бы это изменило?

Я замолчал. Это бы ничего не изменило. Хотя мне хотелось посмотреть на счастливую Дану. Это редкое зрелище — по-настоящему счастливая и влюбленная Дана. Пусть, не в меня. Но мне хотелось… Я обхватил голову руками, спрятав глаза от обоих моих собеседников.

— Киллиан, — мягко проговорил Ариман, вырывая меня из бездны воспоминаний и сожалений. Я с трудом поднял на него глаза, ожидая, что он скажет еще. Я ждал осуждение, гнев. Но встретил только мягкость и заботу. Черт. Лучше бы он снова назвал меня идиотом. — Ты очень похож на своего брата.

Я услышал, как резко выдохнул Авиэль. Шелест мантии показал, что он крутанулся на каблуках и отошел к окну. Я посмотрел на его спину, остро ощущая боль, которая пронзила его в этот момент. Боль воспоминания. И вины. Ну уж нет. Еще одного разговора на тему, что в той ситуации он ничего сделать не мог, я не вынесу.

— И Создателя, — закончил фразу Аримана я, выпрямляясь. — Расскажите мне, как все прошло?

Ариман молча покачал головой.

— А кто был на церемонии?

— Все. Кроме тебя, меня и Авироны. Я спасал тебя, ты решил сгореть на солнце, а Авирона пропала в Библиотеке. Все как всегда. Зачем ты задаешь вопросы, на которые не хочешь получить ответ, Киллиан?

По мере того, как Ариман говорил, тембр его голоса менялся. Он стал ниже, глуше и холоднее. И под конец фразы каждое его слово било, словно хлыстом. Я почувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Впервые с того момента, как он спас нас с братом от солнца долбанных пять тысяч лет назад.

— Может быть, я хочу?

— Любишь пострадать? — ехидно переспросил Ариман, тоже прищурившись и немного подавшись вперед. Его образ стал хищным.

— Нет. На самом деле. Друзья мои. Я просто делаю свою работу. Мне нужно было сделать все быстро и вернуться быстро. Если вы помните, мы еще разгребаем последствия образовательной реформы. И в конце концов… Что вы хотите услышать?

Авиэль резко развернулся ко мне.

— Оправдания, брат. На тебя не похоже. Я просто хочу удостовериться, что с тобой все в порядке.

— Со мной все в порядке!

— Не считая того, что я нашел тебя на обочине в пыли и без сил! — огрызнулся Ариман, резко откинувшись на спинку кресла.

В кабинете Магистра повисла невыносимая тишина. Я встал.

— Ты куда? — окликнул меня брат.

— К Авироне. Думаю, она меня поймет. А вы можете дальше строить теории относительно моего желания себя убить из-за неразделенной любви, сколько влезет, — отрезал я. Настроение было безнадежно испорчено. Хотя о чем я говорю? Оно и не было хорошим с тех пор, как я узнал, что Дана приняла предложение Винсента.

— И попробуйте только что-то сказать мне об этом завтра, господа.

Я насмешливо поклонился и вышел вон. В чем-то они были правы. Но мы все в равной степени знали — я никогда этого не признаю.