Эммануэль Арсан - Лаура

Она изящно двигалась по корту, особенной чистотой отличались движения ее плеч и ягодиц. Такое искусство доставляет удовольствие. Теперь, подумал я, передо мной открываются блестящие перспективы! Это нужно обязательно запечатлеть на пленке.

Я достал из футляра камеру, поднялся и перешел на такое место у сетки, где блондинка не мешала мне наблюдать за игрой Лауры. Проверил выдержку, установил дистанцию, навел на фокус. Лаура находилась в центре кадра.

Она прыгнула вперед, почти вертикально распростершись над площадкой, правой рукой отбила высокий мяч и возвратилась в исходную позицию с безукоризненной координацией и грацией, которые через мой видоискатель выглядели так, будто были сняты в замедленном темпе.

Складки ее юбки поднялись почти до талии, закрутившись в изящную спираль. Ее ягодицы, будто у греческой статуи, плоский и твердый живот, шелковистый холмик в промежье предстали перед моим взором гораздо дольше, чем в обычном прыжке. Как разительно отличалась, какой абсолютной и высшей казалась такая нагота в сравнении с обычной скрытой таинственностью! Лаура не утруждала себя, чтобы надевать нижнее белье и трусики, — вновь отметил я — и это не было чувственной аффектацией или безрассудным восстанием против скромности: это было выше всех предрассудков, исполнением долга перед красотой.

Я не видел ее десять дней, другие дела закрутили меня, и я специально не искал случая для встречи. Я узнал, что ей недавно исполнилось двадцать лет, она была, таким образом, на пять лет моложе меня. Но она казалась лет на пять моложе. Хотя я понимал, что она не может быть такой юной, выглядела она свежей, как семнадцатилетняя девушка, даже шестнадцатилетняя, но никак не на двадцать!

Однажды утром, воспользовавшись небольшим перерывом между тропическими ливнями, я отправился на стадион размяться. Я уже давно начал выходить из формы.

Наблюдая со стороны, как я сосредоточенно отмеряю по кругу свою тысячу метров, можно было предположить, что я пытаюсь наверстать упущенное таким напряженным бегом. Возможно. Я не занимался любовью с того знаменательного вечера после лекции о народе мара. Так случилось, что с девушками, которые интересовали меня, не выпадало случая встретиться. А если кто-то и был способен меня соблазнить, так это Натали и Мирта. Однако с Галтьером мы в последнее время настолько сблизились, что мне не хотелось заводить шашни с его женщинами, даже если он и был не против и предоставлял им полную свободу. Кроме того, он так усиленно рекламировал их сексуальные достоинства, что хотелось самому убедиться в их удивительных способностях. Мне никогда еще не доводилось встречать в жизни подобного мужа, который бы так подробно и детально рассказывал сокровенные тайны супружеского ложа и был так бесстыден в своих признаниях.

— Много в моей жизни я видывал женщин, — рассуждал он, — но ни одна из них не идет ни в какое сравнение с Натали в сексуальном отношении. Мой член сосали многие женщины, но никто не делал это так искусно и самозабвенно, как Мирта. И теперь я уже не могу представить себе свою жизнь без той и другой: они мне нужны вместе, как любовницы.

— А разве не достаточно было бы тебе, обойтись одной из них? — не мог удержаться я от вопроса, преодолев некоторую неловкость.

— В каком-то смысле смог бы обойтись и одной. Каждая из них совершенна в своей области. В любом случае, я трахаю Мирту так часто и с не меньшим удовольствием, чем она доставляет мне, делая, минет. Совершенно очевидно, я никогда не женился бы на Натали, если бы она не получала бы такое же удовольствие, глотая мою сперму, как и поглощая ее своим влагалищем, и если бы она не давала мне такое же Удовольствие, какое я даю ей. Ни та, ни другая не ограничиваются только одной специальностью. Хотя при зрелом мышлении взаимное соперничество кончается тем, что различия между ними все более скрадываются, и я не всегда различаю, с кем из них имею дело, когда занимаюсь любовью, закрыв глаза.

Когда я рассказываю тебе об этом, то чувствую: твой одноглазый змей проявляет беспокойство.

— Я все-таки не железный!

— Это я вижу прекрасно! И должен сказать, что я бы сам превратился в железо уже давно, если бы Лаура оказывала мне такие же знаки внимания, какие оказывает тебе, и я бы смог устоять и не поддаться ее искушению. Может, ты объяснишь, почему ты еще не переспал с ней?

Впрочем, Галтьеру вовсе не нужен был мой ответ. Больше всего я боялся, что Лаура сама задаст мне этот вопрос.

После игры в теннис она мне сказала, что собирается переодеться. Извинившись, она уходит в раздевалку и возвращается оттуда, держась за руки с девушкой, против которой играла на площадке и которую я совершенно не знал.

Возможно, они получили взаимное удовлетворение во время приема душа, как это обычно было в ИТИЛе? Или Лаура сумела подцепить кого-нибудь еще, лучше меня? Я не знаю. Как бы то ни было, спустя час я потерял всякое терпение и решил, что Лаура потеряна для меня навсегда.

Спустя неделю после того вечера я не был убежден, что мне следует начать поиски Лауры. В конце концов, инициатива должна принадлежать ей. Если она захочет, то сама найдет меня!

Что она и сделала в тот день, о котором я рассказываю, когда бегал кругами по мокрой дорожке стадиона. Я увидел ее, когда она махала мне рукой с трибуны. Затем она приложила ладони ко рту и что-то прокричала.

Я продолжал бег, не убыстряя и не замедляя темпа, пока не услышал, как она зовет меня по имени, махая руками и стараясь привлечь мое внимание:

— Эй, остановись! Мне нужно кое-что сказать тебе!

Я просто кивнул ей, чтобы не сбить дыхания, и завершил очередной круг. Она сошла на дорожку, с трудом передвигаясь на высоких каблучках и рискуя быть наказанной служителями стадиона за нарушение правил, так как была не в спортивной обуви.

— Где это ты скрывался всю неделю? — прокричала она.

Я виновато улыбнулся. Она настойчиво допытывалась: Чем же это ты занимался — выяснял мой моральный облик?

Я недоумевающе почесал затылок.

— Немедленно следуй за мной, — приказала она. — Я спешу на лекции.

Я согласно кивнул головой и удалился в раздевалку:

По дороге мне в голову пришла странная мысль, я вернулся и сказал:

— На тебе надета та самая юбка, как в тот день, когда мы впервые встретились.

Она рассмеялась, иронично взглянув на меня совершенно без всякого кокетства, скорее дружески и с какой-то нежностью. Ее лицо отражало такие несовместимые чувства, как ирония и нежность.

Потом я нашел ее уже сидящей в моем джипе. Я поинтересовался, как она узнала, что это именно моя машина. Ведь она не единственная в Маниле, покрытая хромированной сталью. И вообще, как она догадалась, что у меня есть машина. Ведь я приобрел ее всего три дня назад.