Татьяна Бродских - Солнечный цветок дьявола

— Куда собралась потаскуха?! — дернула она меня за волосы. — Я с тобой еще не закончила. Сначала я подправлю тебе мордашку, обрежу волосы, а потом выкину тебя на улицу голой, чтобы любой кобель мог тебя поиметь. Ты же это любишь?!

Во мне что‑то лопнуло с оглушительным взрывом, ярость пеленой залила глаза. Я наотмашь ударила девку по лицу тыльной стороной ладони, разбивая его в кровь своим перстнем. Вывернулась, вцепилась в ее косу, пнула коленом в живот, а потом добавила этим же коленом ей в лицо.

— Никогда не приближайся ко мне, ТВАРЬ! Никогда! Или я убью тебя!

— Ты спятила?! — подскочил ко мне Лоркан, оторвал от своей невесты и отбросил на кровать. — Ты хоть понимаешь, что ты наделала, идиотка?!

Я рассмеялась, громко и с удовольствием. Впервые в жизни я почувствовала себя человеком. Вот сейчас я была готова умереть, потому что смогла перебороть свой страх и дать отпор. Может, броситься на сверра и он быстро избавит меня от мучений, свернув шею?

— Что здесь происходит? — вошел в спальню посол, не дав мне сделать задуманного, а Лоркану что‑то мне сказать.

— Папа, она меня ударила! — взвыла его дочь, размазывая кровь и сопли по лицу. — Эта потаскуха меня ударила! Убей ее! Нет, я хочу сама ее убить!

— Ее нельзя убивать, — влез Лоркан, что‑то он не торопился помочь своей невесте. — Она подданная чужого государства, титулованная особа, а не просто деревенская девка. Это будет политический скандал. Крогэр, ты же знаешь правила, я должен ее вернуть королю сегодня на закате, в целости и сохранности. Он же только ищет повод развязать войну. А нам она невыгодна, на не потянуть войну на два фронта.

— Ты во всем прав, мой мальчик, — холодно произнес посол, разглядывая меня, будто насекомое. — Кроме одного, есть еще наш закон, а по нему, любому, кто причинил боль нашей женщине, полагается смерть. Поэтому у тебя будет целый день, чтобы насладиться своей новой игрушкой, а на закате, после демонстрации королю, я убью ее, медленно и мучительно. А сейчас сделаем ее подданной нашей страны. Стража!

— Крогэр, опомнись, гнев застилает тебе разум. Мы ведь можем предъявить претензии королю, пусть он расплачивается за дела своих подданных, — пытался воззвать к разуму Лоркан. Я же даже удивляться не могла, равнодушно наблюдая за сверрами. Мне осталось жить один день, а единственное, о чем я жалею, что не попрощалась с Сеймом. Я завернулась в простынь, мне было плевать на взгляды вошедших стражников, просто замерзла.

— Я уже все решил. Эту в святилище, — махнул в мою сторону посол. — Лоркан, ты пойдешь сам или тебя тоже оттащить туда? Кстати, ты можешь забыть о Йорун, она больше не твоя невеста. Ты не смог ее защитить и все об этом узнают.

Лоркан от злости заскрипел зубами, но смолчал, да и что говорить, когда на голого тебя приходится сразу десять до зубов вооруженных мужиков. Один из таких молча подошел ко мне и взвалил себе на плечо. Висеть вниз головой было неудобно, но больше дискомфорта доставляла ладонь воина. Он под предлогом, что поправляет моей тело на плече от соскальзывания, лапал меня за зад. Я его пнула пару раз, но эффекта это не принесло, хорошо шли недолго, а то уже хотела укусить этого наглого сверра куда‑нибудь.

Святилище находилось где‑то в подвале, кругом каменные стены и только в центре небольшой комнаты постамент с чащей, в которой горел огонь. Просто горел, в абсолютно пустой чаше. Этот огонь был единственным освещением этого подвала. Все это я рассмотрела, когда меня поставили рядом с огнем на пол.

— На колени, — распорядился посол, толкнув меня в спину. Я покачнулась и оперлась руками на постамент. Странно, но он был холодным.

— Крогэр, я не узнаю тебя, ты всегда был разумным сверром, — с легким презрением произнес Лоркан. — Не ты ли говорил, что наши женщины становятся неуправляемы, что мы слишком им потакаем? Зачем сейчас ты все это затеял?

— Оставьте нас, — приказал посол стражам, те вышли, и тогда мужчина продолжил: — Я и сейчас так считаю, мальчик мой. Ты мне всегда нравился, но есть у тебя один недостаток, ты слишком правильный, тебе никогда не стать Наместником. Я подталкивал тебя, как мог, но все бестолку. А сейчас у меня появился шанс породниться с королем, его сыновьям очень понравилась Йорун. Ты же знаешь, отказать тебе в браке с моей дочерью я не могу без причины. Зато сейчас она будет. Ты только подумай, как о тебе заговорят, когда у знают, что твоя рабыня ударила Йорун?

— Принцы такие же, как и их отец. Дочь не простит тебе, если ты выдашь ее за одного из них. Здесь строптивых жен бьют, — хмыкнул Лоркан, дернул меня за руку заставляя опустится на колени и сам встал рядом.

— Только не говори, что сам не мечтал сделать то, что сегодня сотворила эта девка? Я и сам не раз хотел выпороть Йорин, но закон есть закон. К тому же дочь у меня одна и пристроить ее надо максимально выгодно. А то что принцы собьют с нее спесь это даже к лучшему, лет через десять или двадцать, она с радостью воспримет идею убрать их от власти.

— И давно ты все это придумал?

— Не поверишь, на меня снизошло озарение на вчерашнем приеме. Я думаю, Киган сегодня дарует мне свое благословение, — взметнул вверх руки посол и, повинуясь его желанию, а может и умению, пламя запылало ярче и устремилось к потолку. Крогэр запел, его голос все усиливался, проникая в мой мозг, рисуя какие‑то картины, узоры. Я повторяла про себя только одно слово "нет". Сейм говорил, что сверры могут сделать девушку рабыней, если она согласится, а я была категорически против. Как‑то так получилось, что мое "нет" совпало с тональностью и ритмом слов посла, которые я, кстати, не понимала.

Не знаю, сколько времени это длилось, может минута, а может час, но я все твердила и твердила свое упрямое "нет", даже зажмурилась, чтобы не отвлекаться на ритуал.

— Вот скажи, что тебя не устраивает? Чем тебе не нравится этот достойный сверр, что ты наотрез отказываешься выйти за него замуж? — раздался где‑то рядом веселый незнакомый голос. Я открыла глаза и закрыла их вновь, потому то, что я увидела, не могло быть правдой. Похоже, я уснула на ритуале.

— Ты не спишь, а я очень даже существую. Открывай глаза, я хочу с тобой поговорить, — мелодично рассмеялся мужчина. — Пока не расспрошу обо всем, не отпущу.

— Кто вы? — спросила я, рассматривая миловидного, упитанного парня. Если не обращать внимания на то, что мы с ним находились в сероватой пустоте, то он был совершенно обычным. Выглядел он лет на двадцать, на голове светлые кудри, глаза голубые любознательные, круглые щеки, небольшой животик, на щеках ямочки, на устах добродушная улыбка.

— А ты как думаешь? Вспомни, к кому тот старик взывал? — насмешливо ответил парень и развалился в пустоте, будто в кресле.