Кира Стрельникова - Назови меня своей

— Лёля? Что-нибудь болит? — голос Мартина, в котором звучала неподдельная забота, ворвался в мои рассеянные мысли свежим сквозняком, заставив несильно вздрогнуть.

Я подняла на него взгляд, и ответила, немного покривив душой:

— Нет, милорд.

Глаза цвета гречишного мёда чуть сузились, старший вампир наклонил голову, внимательно рассматривая моё лицо.

— Мартин, Лёля, — мягким тоном поправил он, а потом добавил предупреждающе. — Во-первых, не ври, во-вторых, вижу, ты уже что-то надумала, — носфайи сел в предупредительно распахнутую водителем дверь ожидавшего нас лимузина, устроил меня на коленях, и рядом молча опустился Валентин. — А теперь рассказывай, — он заставил откинуться ему на руку, и ладонь Мартина легла на мой живот.

От его пальцев потекла приятная прохлада, успокаивая и унимая саднящие ощущения в деликатных местах, я же, вяло пошевелившись, попыталась собрать остатки мыслей и послушно сформулировать ответ на его «во-вторых».

— Я… всегда такой была? — наконец пробормотала, теребя тонкую ткань юбки и глядя в тёмное окно лимузина. — Почему мне это нравится? Я ведь даже не подозревала, что… — запнулась, почувствовав, что эмоции потихоньку возвращаются, и глаза снова начинает щипать. — Что такое может быть, как это может доставлять мне удовольствие?..

— А не всё ли равно, Лёля? — спокойно отозвался Мартин, тихонько поглаживая мой многострадальный живот. — В чём причина, ведь важно то, что тебе хорошо. Зачем задумываться над истоками? Ты такая, какая есть, мы уже говорили. Ты — полуночная¬, ты предназначена для таких, как мы, а значит, в тебе уже заложены нужные качества, — Мартин улыбнулся, непривычно нежно. — И никакое воспитание их не уничтожит, они будут дремать до определённого времени, а потом проявят себя в подходящий момент, — его взгляд стал выразительным.

Возможно, он прав, я не знаю. Я не знаю, насколько могу верить ему, им обоим, правду ли они говорят или всего лишь то, что мне надо услышать. Длинно вздохнув, я прикрыла глаза и прислонилась лбом к плечу Мартина, чувствуя только усталость и ничего больше. Хочу просто побыть одной, отключить мысли и посидеть в тишине.

— Если хочешь, в нашей библиотеке можно почитать о полуночных, — неожиданно предложил Валентин, его ладонь легла на мою лодыжку и медленно погладила. — Я дам тебе нужную книгу.

Вот даже как. Им так важно моё душевное равновесие? Впрочем, они же сами сказали, от этого зависит вкус моей крови. На моих губах мелькнула невесёлая улыбка: Лёля, опять думаешь не о том. Давно пора смириться с тем, что больше, чем есть, ты не получишь, и никогда не узнаешь, в самом ли деле ты важна вампирам, какая есть, или это всего лишь забота о домашней зверушке, которая скрашивает досуг.

— Спасибо, — почти шёпотом пробормотала я, уплывая в странное состояние полудрёмы-полузабытья, где не существовало ни мыслей, ни воспоминаний.

Лишь тишина, мерное покачивание машины, звук размеренного дыхания моих хозяев и контраст тёплой ладони на животе и прохлады, остужавшей до сих пор горевшие от непривычной нагрузки нежные места. Тело расслабилось, пользуясь моментом, и я не заметила дороги, вынырнув из своего состояния, лишь когда вновь оказалась на руках Мартина. Лимузин стоял во дворе особняка моих хозяев, и меня уже несли к крыльцу.

— Завтра у нас выходной, Лёля, — произнёс старший вампир, заходя в дом. — Если какие-то пожелания, чем хочешь заняться, говори.

— Хорошо, — снова послушно кивнула я, пока не представляя, чем займу себя завтра.

Наверное, стоило бы отвлечься в лаборатории, но… Не знаю, если руки будут дрожать, то не получится правильно отмерять количество нужных компонентов. Подумаю утром, когда немного приду в себя. Оцепенение не уходило, но я чувствовала себя комфортно в этом своеобразном коконе, отделявшем от внешнего мира и от болезненных переживаний, которые неизбежны при очередном переходе на ступеньку ниже, чем я была. Мартин поднялся наверх, до моей комнаты, и не останавливаясь, понёс дальше в ванну. А вот это хорошо, да, вода успокоит натруженные мышцы и позволит расслабиться окончательно. Старший вампир поставил меня на пол и начал неторопливо раздевать, пока Валентин включал воду и что-то добавлял туда из бутылочек и баночек на полках. Помещение заполнилось нежным цветочным ароматом и тёплым паром, окутавшем невесомым облаком. Мартин провёл по плечам, и тонкая ткань платья соскользнула вниз, собравшись у ног, и я переступила уже ненужный наряд. Корсет остался в той комнате, в доме у Карины, и скорее всего я его уже не увижу. За платьем последовал пояс и чулки, потом Мартин развернул меня и подтолкнул к ванне.

— Забирайся, Лёля.

Уже знакомая мне приятная процедура омовения в четыре руки, но и она не пробила странную скорлупу, сковавшую мои чувства. Спустя какое-то время меня вытащили, вытерли, заботливо укутали в большое махровое полотенце и вынесли обратно в спальню, уложили на кровать. Рассеянно созерцая потолок, я безропотно перенесла намазывание меня знакомым кремом во всех нужных местах, которые того требовали. Всё происходило в тишине. Я говорить не хотела, а мои хозяева — и подавно, как мне думалось. Но я опять ошиблась, посчитав, что на мою молчаливость не обратят внимания. Точнее даже, полагаю, заметили отсутствие во мне всяких эмоций по сравнению с недавним фейерверком.

Закончив с кремом, Мартин отложил коробочку и опёрся ладонями на кровать по обе стороны от моей головы, внимательно глядя в глаза.

— Почему ты молчишь, Леллиаль? — тихо спросил он, и по серьёзности его тона я поняла, что… он беспокоится?

Его волнует моё состояние? Я слабо улыбнулась, не отводя взгляда от янтарной радужки с тёмным провалом зрачка.

— Я просто устала… Мартин, — прошептала непослушными губами, всего на мгновение запнувшись перед его именем — немного непривычно вот так сразу без титула.

А в горле совершенно неожиданно встал ком, и я поняла, что ещё мгновение — и расплачусь. Просто так, без истерики и криков, тихо и спокойно. Всё же, надлом в душе наступил, и требовалось как-то ослабить возникшее напряжение, и слёзы — лучший способ.

Но не так, Господи, не под его пристальным взглядом! Я не хочу сейчас разговаривать, что-то выяснять, объяснять, потому что сама толком не понимаю, что происходит со мной! Я просто хочу отдохнуть, вот и всё… Зажмурилась и попыталась отвернуться, чувствуя себя как никогда беспомощной и обнажённой куда больше, чем если на мне нет одежды. Ведь тело — это просто тело, а когда сдирают покровы с души… Это гораздо болезненнее и глубже. И я не готова к откровенности на таком уровне, иначе точно сломаюсь. Мне надо пережить самой, только вот как объяснить это моим хозяевам, которые хотят знать всё, что со мной происходит?