Роузи Кукла - Жизнь с двух сторон

Мама его ждала на кухне и приготовила ужин.

— Садись сынок и покушай, набегался, наверное. — Говорила мать, ласково поглаживая слегка мокрые волосы сына.

— Ну и как вы с Наташкой? У вас все хорошо с ней, и ты ее не обижаешь?

— Мама…?

— А что мама? Сынок, я знаю, какими бывают невыдержанными мужчины.

— Мама?

— А что мама? Ты кушай сынок, кушай. Запомни, девушку, особенно такую, как твоя Наташка, нельзя обижать ни словом, ни…

— Мама! Ну что ты заладила? Кого обижать? Ты вообще думаешь, когда мне такое говоришь о Наташке?

— Знаю сынок, знаю! Ты у меня умница, ты талантливый и ты весь ведь в отца своего!

— А что в этом плохого?

— Что ты, что ты! — Тут же запричитала мать, вскидывая руки. — Разве же я такое говорила? Я, наоборот, похвалила тебя и сказала, что ты весь пошел в отца! А отец твой горячий, он…

— Мама, к чему ты начала этот разговор? По–моему, нет для этого никакого повода!

— Конечно сынок, что ты, я и подумать такое не смею. Ведь все мои дети воспитаны и очень хорошие…. — Говорила, притянув к своей груди голову сына.

— Вот окончишь училище и станешь музыкантом, и будешь потом свою мамочку на концерты водить… — Сказала мечтательно.

Мы сидим с ним, и я все никак не могу отделаться от ощущения маскарада. Мне трудно смириться с самим фактом его окончательного перевоплощения, и я расспрашиваю его.

— С чего все началось? Неужели с того школьного вечера?

— И да, и нет.

— Тогда с чего? Неужели с тех детских забав?

А забавы наши были в продолжение того самого школьного вечера с переодеваниями.

В школе готовился традиционный вечер, посвященный дню восьмого марта, и нас с Борькой снова, и уже в который раз, пригласили сыграть дуэтом. Как нам сказали:

— Сыграйте что–нибудь на своих скрипочках, а мы вас послушаем.

Борька как всегда возмутился. Ему не нравился сам подход такой со стороны одноклассников к серьезной классической музыке. Потому он встретил меня, и как только я ему сказала, что нас пригласили что–нибудь сыграть, он тут же мне заявил, что играть для неучей не будет. Потом мне пришлось его долго переубеждать, и только после вмешательства устроителей вечера он согласился, но только при одном условии. Вот о том, как мы его выполнили, я вам и собираюсь рассказать. Итак…

— Дорогие женщины! Поздравляем вас с праздником восьмого марта! — Торжественно объявил ведущий вечера.

В актовом зале набилось много народа: школьники старших классов, родители, учителя и всем им хотелось поскорее уже начать само празднование, а не слушать какую–то официальную речь. Тем более, не все одобряли шутливую направленность, которой придерживались на этот раз устроители праздника для женщин. Приглашенные гости на вечер сразу же столкнулись с шутовством при входе. Смешные плакаты, картинки на тему ухаживаний и любви, все настраивало посетителей на веселый лад.

В актовый зал пропускали только парами, а тем, кому не хватало пар, тем добавляли переодетых в мужские и женские костюмы ребят. Причем, мальчикам добавляли мальчиков, переодетых девочками, и девочкам девочек, переодетых мальчиками. Странная история. Но тогда нам казалось, что так всем будет весело. Самое трудное было убедить ребят так переодеться и только немногие согласились. Всего набрали пять мальчиков и три девочки, среди которых были и мы с Борькой.

Я переоделась в парня и это у меня здорово получилось. Груди никакой и я натянула на себя тесную облегающую футболку, а волосы смочила и зализала, стянула сзади косичкой. Потом надела довольно свободные джинсы и папины старые туфли на каблуках, предварительно забив их газетой, чтобы они не сваливались. Мой папа стеснялся, что мама его выше, и поэтому всегда на выход с ней надевал эти туфли. Для убедительности мне приклеили усы. И я в таком виде думала, что всех просто покорю своей мужской сутью. Даже приготовила несколько грубых фраз, типа: отвали, ну ты, пацан…

Но когда я обозналась с Борькой, то поняла, что мне за ним просто не угнаться. Его я опознала только после сказанной им фразы, в которой он, как всегда, подменял местами буквы: эр на эл.

— Чего толкаешься? — Так я отреагировала на накрашенную девицу.

— Ну что, я тебе такой нравлюсь?

— Борька, ну ты даешь! Я тебя не узнала…

Потом мы в зале все время с ним переглядывались и, несмотря на некоторое смятение в рядах ребят, нас с ним очень тепло приняли на сцене. Мы так и вышли переодетыми, под одобрительный смех ребят и бодро дуэтом сыграли Чардаш.

Нам хлопали так, что казалось, мы утонем в овациях.

Потом танцы, и я просто в смятении оказалась от самого факта своего успеха. Меня без конца приглашали танцевать, причем мальчики реже, все больше девочки.

Первой меня пригласила девочка старшеклассница, с выпускного класса, и я, смущаясь, еле выдавила из себя.

— Я согласна… Ладно, идем уже танцевать… — Сказала потом грубо, как бы продолжая играть роль мальчишки.

Ее теплая и немного влажная рука с тонкими и изящными пальцами сильно сжала мою руку. Потом я, повинуясь ее настойчивости, следом за ней вышла и…

Вот тут у меня не хватило смелости, потому что я себе четко представила, как мы с ней смотримся рядом. Я — мальчиком и она девочкой: красивой, с распущенными и волнистыми волосами и телом. Телом, которого я сейчас впервые в своей жизни буду касаться и удерживать в своих руках…

— Ну что же ты? — Спросила. — Мы будем уже танцевать или как?

Я на мгновение глянула в ее насмешливые глаза и поняла, что я самая настоящая дура и что я зря согласилась на весь этот маскарад! Перед собой я увидела не просто лицо девочки, а еще что–то за этим. Пока что мной не опознанным и запретным.

В одно мгновенье я отрезвела и уже напряглась, чтобы развернуться и все это прекратить, как тут…

Прозвучали первые звуки красивой песни, и она меня, слегка обхватив за талию, потянула за собой в танце…

Первые минуты я плохо даже соображала, не попадала в такт, сбивалась, а когда она, не отпуская моей руки, притянула меня к себе и прижала….

Мамочки! Что это? — Успела отметить. Почему я так волнуюсь?

От нее на меня повеяло теплом, легким и почти неуловимым запахом духов, но сильнее всего — ощущением ее мягкого тела.

Это мгновение врезалось в память, забилось с перепуга куда–то в глубину моего существа и замерло. Вместе с этим у меня невольно вздрогнула рука, и Лена, так она себя назвала, спросила, наклонив ко мне голову и осыпав меня своими прекрасными волосами.

— Тебе неудобно? Что–то смущает?

Подняла голову и встретилась с ее необычно внимательным взглядом карих глаз. Да, карих, кажется, не помню точно. Но они меня повергли в смятение, и я еле слышно выдавила из себя.