Лорелин Макги - Мисс заблуждение

― Рада, что ты одобряешь. Книги и вино. О чем еще можно просить?

― Хорошая компания. Хотя назвать тебя хорошей компанией ― приуменьшение века.

Ее щеки порозовели, и Джей была уверена, что это не вино произвело такой головокружительный эффект. Они встречались несколько раз и непринужденно болтали. Она хотела бы, чтобы он пригласил ее на что-то более формальное.

Затем она вспомнила, что была женщиной современного поколения, ― она сама могла его пригласить. Она так и сделает. После еще нескольких глотков вина.

Они пошли по проходу с газетами, ее глаза просматривали заголовки без особого энтузиазма. USA Today и New York Times представляли статьи по экономике. На титульной странице Boston Globe продемонстрирован рост преступности связанный с наркотиками в районе Back Bay, в котором они живут. Затем пошли журналы ― истории о знаменитостях, их свадьбах и разводах, детях, способах похудения удостаивались обложек. Пока она дошла до таблоидов в конце ряда, то выпила все вино, и ее отвага возросла.

― Итак, ― сказала она, когда они одновременно повернули к секции бестселлеров художественной литературы, ― у тебя есть планы на вечер?

― Только работа, ― Ноа ответил рассеянно, взяв в руки последний криминальный триллер. Он хмурился, читая описание на задней стороне обложки. ― Люди на самом деле покупают это дерьмо? ― пробубнил он себе под нос.

Популярная книга, которую он держал, была особенно оскорбительна для всех, кто имел хотя бы минимальные познания в английском. Но Джей была больше заинтересована в предыдущей части его ответа. Она поняла, что так и не знает, чем ее новый сосед зарабатывает на жизнь. Он выкручивался, когда она спрашивала ранее, но теперь он сам открыл эту дверь.

― Работа? ― Она провела рукой по стопке последних подростковых романов, пытаясь казаться непосредственной. ― Чем ты снова занят?

Ноа бросил книгу и стрельнул в нее взглядом, нахмурив брови, будто не понимал, о чем она спрашивает.

― О, я имел в виду работу по дому. ― И сосредоточил свое внимание на следующем ряде книг. ― Я все еще не полностью обосновался. Коробки повсюду. Это и занимает мое время.

Распаковка на самом деле занимает время. Но все-таки. Почему у Джей такое чувство, что его ответ был прикрытием? Он не хочет говорить о своей работе? Каждый раз все заканчивается одинаково, он уклоняется. Что ужасно любопытно. И загадочно. А у Джей проблемы с нерешенными загадками.

Она отложила вопрос со свиданием и последовала за своим любопытством.

― Переезд ― отстой. Можешь взять передышку, по крайней мере?

― Угу. ― Он даже не смотрел на нее.

Абсолютно уклончив.

Она закусила губу и размышляла. Может, у него на самом деле не было работы, и он живет на пособие по безработице. Но квартиры, в которых они живут, нельзя позволить себе на пособие. Или, может, он занимается чем-то постыдным. Она слышала, что те, кто роются в мусорных баках, хорошо зарабатывают. Но определенно тот, кто роется в мусоре, не пахнет так вкусно, как Ноа Гаррисон, не так ли?

Она обдумывала все это. Если он не говорит ей, значит, не хочет. Она должна уважать его частную жизнь. Даже если это означает игнорировать свою внутреннюю Нэнси Дрю 3. Может, один малюсенький поиск в Google позже не помешает.

Они повернули в другой ряд, и Джей увидела мусорную корзину. Протягивая пакет с выпечкой и глядя на пустой стакан Ноа, она сказала:

― Меняюсь.

― Ты хочешь, чтобы я подержал твои плюшки? ― сказал он с соблазнительной улыбкой.

Ей удалось удержать его взгляд, и она игриво ответила:

― Разве ты не понял? Я весь день пытаюсь заполучить твои руки на моих плюшках.

Он усмехнулся, взяв пакет и передав ей свой стакан. Она развернулась к мусорной корзине, а он крикнул ей вслед:

― Эй, Джей? ― Он подождал, пока она не посмотрит вопросительно через плечо. ― Классные плюшки.

Теперь была ее очередь смеяться. Боже, этот парень был хорош. Восхитительный и любитель пофлиртовать, и откровенно сексуальный. И у него есть книги! Большой плюс. Он запал на нее; в этом не было сомнения. Казалось, он уважает ее ум и независимость, и, нельзя отрицать, в нем есть романтическая черта. Мог ли Ноа Гаррисон быть всем, что она ищет?

Слишком рано говорить, решила она, бросая стаканы в корзину, но была оптимистично настроена впервые за многие месяцы.

Когда она направилась обратно к нему, то обнаружила, что он все еще смотрит на нее. Он пялился на ее зад до этого, она поняла, но снова-таки, это не было оскорбительно. Он оценивал ее в такой же манере, как и она его. Его сильные бедра бегуна, грудь, которая, как она могла сказать, была хорошо выражена даже через одежду, сексуальные изгибы бицепсов…

― Что, Джейлин, овеществляешь меня? ― поддразнил он.

Она покраснела. Она не хотела оценивать его прямо сейчас, и не так очевидно. По крайней мере, ему хватило порядочности делать это у нее за спиной.

Пытаясь скрыть глубину своего позора, она повернула к ближайшей книжной полке и нашла случайную книгу, притворяясь, что читает, и одновременно приходя в себя.

― Говоря об овеществлении … ― голос Ноа был вызывающим и поразительно близким, который исходил из-за ее плеча. Черт, мужчина умел подбираться тихо. ― Я думал, ты такое не читаешь.

― Что? ― Она посмотрела на книгу, которую держала. «Просвещение женщин» . ― О. ― Из всех книг, которые она могла взять, ей удалось выбрать самую унизительную ― эротический роман. В самом деле?

Кроме того, она не должна позволять этому смутить ее. Она была большой девочкой. Она могла натянуть свои трусики большой девочки и ответить.

― Это роман? Я не поняла, что взяла. Сейчас обложки такие обманчивые, как и непонятные имена авторов, которые им соответствуют, будто каждый, кто читает их, скрывается. ― Эта была написана Н. Мэтью, с богато украшенным ручным зеркалом на темно-синем фоне обложки. Что ни о чем не говорит. Как кто-то может понять, о чем эта книга?

Ноа встал сбоку от нее, где она могла видеть его, и облокотился рукой о полку.

― Обманчивые обложки делают их менее очевидными. Некоторые люди стесняются читать такие книги в людных местах.

Она покачала головой и цыкнула.

― Значит, все на самом деле скрывают. Это ужасно. Им должно быть стыдно. Они наносят вред женскому движению. Такие идеи увековечены книгами, как эта, которая возвращает нас обратно к пятидесятым годам.

Он неодобрительно смотрел на нее сверху вниз.

― И снова ты осуждаешь. Ты уверена, что они вредны?

Она ненавидела разочарование в его словах. Но было ли это разочарование или одновременно вызов ей в первую очередь? Она ответила:

― Ты читал их?

― А ты?

― Конечно, нет! ― Сама идея казалась ей брезгливой, это хуже, чем смотреть на журнал Hustler 4. Она не была ханжой, но текущие тенденции в любовных романах и типичная порнография попадали под категорию культуры, которая представляла женщину, подчиняющуюся и едва ли не представляющую собой сосуд для мужского использования.