Елена Арсеньева - Белая дама (Франсуаза де Шатобриан – король Франциск I – Жан де Лаваль де Шатобриан. Франция)

Впрочем, бог с ним, с Казановой, вернемся к адмиралу де Бониве. Он не испытывал никаких угрызений совести, соблазняя любовницу своего монарха. Впрочем, нельзя также сказать, что он умирал от любви к Франсуазе. Для него приключение с нею – всего лишь своего рода sport, как говорят извечные враги Франции, англичане. Нет, ну в самом деле, невелика хитрость – получить рога от короля. А вот наставить их королю – тут нужна особая сноровка!

Конечно, sport этот был делом рискованным. Даже весьма рискованным. И парочка греховодников истинно ходила по лезвию ножа. Скажем, однажды их едва не застиг король. Теоретически эту ночь он должен был проводить с доброй королевой Клод (Франциск, напомним, очень мило относился к жене и считал своим неукоснительным долгом время от времени радовать ее своими ласками), однако намерения его то ли изменились, то ли, обрадовав Клод, ему захотелось порадоваться и самому – словом, история умалчивает о причинах, по которым он внезапно покинул опочивальню королевы и появился под дверью мадам Шатобриан. Причем не просто появился, но попытался эту дверь открыть. И немало изумился, обнаружив, что она заперта…

Впрочем, Франциск был человек разумный и даже имел некоторую склонность к логическому мышлению. Он моментально рассудил: Франсуаза заперлась не просто так, а всего лишь потому, что не ждет короля нынче ночью. Более того, она заперлась, дабы оградить себя от посягательств многочисленных мужланов-придворных, которые никогда не упустят случая поиметь то, что плохо лежит. И даже то, что лежит хорошо.

Сделав такой благоприятный для своей любовницы вывод, король несколько раз стукнул в дверь и самым сладким голосом промурлыкал:

– Это я-а… любовь моя-а…

А в то время в постели Франсуазы храбрый адмирал де Бониве вел непрерывный штурм ее потайных помещений с помощью некоего стенобитного орудия. Да не покажется сие сравнение преувеличенным: очень многие господа мужеского пола, хвастаясь сим предметом, которым их наделила природа, уверяют, что способны повалить с его помощью (то есть когда предмет находится в состоянии полной боевой готовности) изрядный забор! Вот этим тараном и орудовал де Бониве в крепости, сдавшейся на полную милость победителя, производя немалый при том шум: скрипела кровать, тяжело дышал распаленный адмирал и сладострастно вскрикивала его ошалевшая от восторга подруга. И вдруг до слуха забывших все на свете любовников долетел голос короля…

Адмирала едва не хватил удар. И он вмиг обнаружил, что его знаменитым тараном уже нельзя не только свалить забор, но даже прихлопнуть комара. Даже дохлого комара!

Не растерялась только Франсуаза. Она крикнула королю: «Прошу вас, подождите минутку!» – а потом, схватив адмирала за руку, стащила его с постели и погнала к камину.

Дело происходило в конце лета, когда порою начинало холодать, и в камине – он был огромный, словно пасть великана! – лежало несколько вязанок хворосту, приготовленного на всякий случай для растопки. Франсуаза буквально затолкала любовника за этот хворост, туда же сунула его скудную одежду (поскольку дело происходило ночью, де Бониве пришел к даме своего сердца практически в одном белье, что значительно упрощало ситуацию) – и ринулась открывать двери.

Король вошел – и замер на пороге, подозрительно уставившись на Франсуазу.

Конечно, он не был особенно ревнив, но все-таки… согласитесь, господа, если вы приходите к любовнице, а она вам какое-то время не открывает, вы вправе ожидать, что она спешит принарядиться к вашему приходу. Но после такой многозначительной паузы увидеть даму совсем голой… честное слово, даже камень преисполнился бы ревнивыми подозрениями!

Ну да, ну да… не забыв спрятать одежду де Бониве, Франсуаза забыла одеться сама, вот и предстала перед королем в чем мать родила.

– Что это означает, мадам? – сурово вопросил Франциск, простирая к ней указующий перст. – Почему вы заставили меня ждать?

И тут Франсуаза доказала, что она истинно достойна звания королевской фаворитки. Она сделала самый грациозный реверанс на свете, причем поклонилась так низко, что ее обворожительная попка оказалась значительно выше головы.

– Я поспешила раздеться для вашего величества, – прошептала мадам де Шатобриан, а распрямляясь, умудрилась коснуться губами некоторых частей тела своего господина. И ей немедленно пришлось сделаться третейским судьей и решать для себя, чей же таран способен повалить большее количество заборов и пробить большее количество стен: короля Франциска или адмирала де Бониве.

Она довольно долго не могла прийти ни к какому выводу и побуждала, побуждала, побуждала короля к новым и новым штурмам, прежде чем отдать ему пальму первенства. А все это время неодетый адмирал де Бониве трясся от холода в камине, а порою даже начинал биться в конвульсиях, когда хворост царапал его особенно чувствительно. И при этом он не мог позволить себе даже стона!

А между тем иногда ему становилось просто страшно. Ну как король озябнет и захочет растопить камин?! Что тогда делать? Дать себя изжарить живьем или вывалиться в полусыром виде к ногам своего господина, чтобы немедленно после этого отправиться на рандеву с палачом?

На счастье де Бониве, Франсуаза знай поддавала жару, и озябнуть королю ни в коем случае не грозило. Более того, он обливался потом с головы до ног!

– Это было прекрасно, – вынес наконец вердикт его величество, поднимаясь с ложа и оставляя на нем неподвижную и обессиленную любовницу. – Однако я бы попросил вас, мадам, впредь не спешить разоблачаться и использовать в качестве камеристки меня (была у короля такая слабость: он обожал раздевать своих женщин).

Франсуаза чуть слышным голосом поклялась, что отныне всегда будет следовать этому пожеланию, а потом едва-едва пошевелила пальцами в прощальном жесте. И король удалился, самодовольно ухмыляясь, в полной уверенности, что окончательно лишил Франсуазу всяких сил, так что, если она сможет прийти в себя к обеду, это будет хорошо.

Не тут-то было! Лишь только монаршая поступь стихла в коридорах, мадам де Шатобриан слетела с постели и проворно заперла дверь. А потом ринулась к камину и, царапая свои нежные руки о хворост, извлекла оттуда полуокоченевшего адмирала де Бониве.

Ей понадобилось приложить немало сил, прежде чем он вернулся к жизни. Сначала его пришлось уложить в постель, потом согреть своим телом, потом разогнать его кровь нехитрыми и сладостными гимнастическими упражнениями… потом повалить забор, и еще один, и еще…

Словом, ушел де Бониве из этой комнаты, лишь когда забрезжил рассвет, ну а Франсуаза смогла встать с постели отнюдь не к обеду, а лишь только к ужину.