Елена Арсеньева - Белая дама (Франсуаза де Шатобриан – король Франциск I – Жан де Лаваль де Шатобриан. Франция)

Двор немало потешался над «войной двух гарпий», как это называлось с легкой руки известного поэта Клемана Маро. На победительницу заключались пари, однако чем дальше, тем больше ставок делалось на победу Анны де Писле…

Конечно, Франсуаза де Шатобриан вовсе не была ангелом во плоти. Однако Анна де Писле оказалась сущей бесовкой. Принадлежа королю, она при этом обожала разбивать мужские сердца, внушая ложные надежды красивым рыцарям и подвергая их верность самым изощренным испытаниям.

Кстати, до наших дней дошло стихотворение Василия Андреевича Жуковского «Перчатка», написанное по мотивам баллады Фридриха Шиллера. Так вот известно, что в основе той баллады лежит совершенно реальный эпизод, происшедший при участии Анны де Писле и некоего рыцаря на одном из турниров, большой любительницей которых была новая фаворитка Франциска I.

Перед своим зверинцем,

С баронами, с наследным принцем,

Король Франциск сидел;

С высокого балкона он глядел

На поприще, сраженья ожидая;

За королем, обворожая

Цветущей прелестию взгляд,

Придворных дам являлся пышный ряд.

Король дал знак рукою —

Со стуком растворилась дверь,

И грозный зверь

С огромной головою —

Косматый лев

Выходит;

Кругом глаза угрюмо водит;

И вот, все оглядев,

Наморщил лоб с осанкой горделивой,

Пошевелил густою гривой,

И потянулся, и зевнул,

И лег. Король опять рукой махнул —

Затвор железной двери грянул,

И смелый тигр из-за решетки прянул;

Но видит льва, робеет и ревет,

Себя хвостом по ребрам бьет,

И крадется, косяся взглядом,

И лижет морду языком,

И, обошедши льва кругом,

Рычит и с ним ложится рядом.

И в третий раз король махнул рукой —

Два барса дружною четой

В один прыжок над тигром очутились;

Но он удар им тяжкой лапой дал,

А лев с рыканьем встал…

Они смирились,

Оскалив зубы, отошли,

И зарычали, и легли.

И гости ждут, чтоб битва началася.

Вдруг женская с балкона сорвалася

Перчатка… все глядят за ней…

Она упала меж зверей.

Тогда на рыцаря Делоржа с лицемерной

И колкою улыбкою глядит

Его красавица и говорит:

«Когда меня, мой рыцарь верный,

Ты любишь так, как говоришь,

Ты мне перчатку возвратишь».

Делорж, не отвечав ни слова,

К зверям идет,

Перчатку смело он берет

И возвращается к собранью снова.

У рыцарей и дам при дерзости такой

От страха сердце помутилось;

А витязь молодой,

Как будто ничего с ним не случилось,

Спокойно всходит на балкон;

Рукоплесканьем встречен он;

Его приветствуют красавицыны взгляды…

Но, холодно приняв привет ее очей,

В лицо перчатку ей

Он бросил и сказал: «Не требую награды».

Да, вот такая особа чем дальше, тем надежней овладевала сердцем короля Франциска…

И тогда Франсуаза решила рискнуть. Она собрала вещи и демонстративно уехала в Шатобриан, безрассудно надеясь, что король кинется вслед за ней, настигнет ее еще в пути и вернет.

Но он не кинулся. Вместо короля – уже в Шатобриане – ее настиг королевский курьер с повелением: немедленно вернуть Франциску все драгоценности, которые были им подарены ей за время их связи, их любви.

Это был смертельный приговор той самой любви…

Разумеется, Франсуаза сразу поняла, что приказ, по сути своей, исходил не от короля. Франциск вовсе не был мелочным мещанином! Натура его была истинно по-королевски широка. Это змейка, змея, змеища Анна де Писле изнывала от желания окончательно уничтожить и без того поверженную соперницу! Не то чтобы ей так сильно нужны были лишние побрякушки, не то чтобы она так уж мечтала завладеть произведениями высокохудожественной ценности. Но она ревновала Франсуазу не только к королю, но и к той дружбе, которой ее дарила сестра Франциска, умнейшая из женщин своего времени, Маргарита Наваррская, которая по просьбе своего брата сочиняла прелестные надписи и сама гравировала их на золотых вещицах. Многие из тех надписей были настолько удачны, что впоследствии стали известными афоризмами, и вот сейчас Франсуаза, похолодев от горя, вновь и вновь читала их и перечитывала, и фразы, всего лишь остроумные фразы, наполнялись для нее особым, горестным смыслом – столь горестным, что ей чудилось: она не переживет этого дня, умрет от оскорбленной гордости.

«Настоящая любовь не признает никаких приказаний и никаких обетов».

«Самые тяжкие муки – это муки любви!»

«Мне столько раз приходилось слышать о людях, которые умирают от любви, но за всю жизнь я не видел, чтобы кто-нибудь из них действительно умер».

Прочитав последнюю надпись на очередном подарке короля, Франсуаза печально усмехнулась. Да, она изнывает от горя, но она пока еще жива! И не доставит сопернице радости поплясать на могиле прекрасной мадам де Шатобриан!

– Прошу вас, – сказала она курьеру, – подождать до утра. Переночуйте в нашем замке. Утром я вручу вам пакет для его величества. В этом пакете будут лежать драгоценности.

Курьер был благородным дворянином и не стал спорить с прекрасной дамой. Он решил, что мадам де Шатобриан хочет проститься с дорогими ее сердцу украшениями.

В общем-то он почти угадал…

Чуть только за курьером закрылась дверь, Франсуаза велела доверенному слуге поехать в городок и привезти ей ювелира, причем ему был дан приказ захватить с собой свои тигли. Всю ночь горел под тиглями огонь, всю ночь трудился ювелир, всю ночь бродила по своей опочивальне Франсуаза, то плача, то горестно кивая столь верным и столь банальным словам, которые молотом отдавались в ее голове: «Самые тяжкие муки – это муки любви!»

Наутро бледная Франсуаза вручила курьеру сверток… с золотыми слитками. По ее приказу все украшения были расплавлены и обращены в бесформенные комки желтого металла.

– Отдайте это королю, – сказала она, мрачно усмехаясь. – Он хотел получить золото? Именно его он и получит. Ну а надписи… надписи останутся в моем сердце. Они ведь были сделаны ради меня, значит, принадлежат только мне!

Курьер подмел перед Франсуазой пыль перьями своей шляпы и молча удалился. Всю дорогу он думал о том, какую кару обрушат мстительная Анна де Писле и столь слабый перед ней Франциск на дерзкую мадам де Шатобриан.

Вскоре курьер был в Париже.

Выслушав его, король резко отвернулся. Ему не хотелось, чтобы этот человек видел, как повелитель Франции покраснел… нет, не от злости, а от стыда!

Наконец его величество справился с собой и вновь повернулся к курьеру.

– Поезжайте обратно в Шатобриан, – приказал он. – Верните ей все. Скажите, что… я не ожидал встретить такую силу духа и столько благородства в женщине. Мне кажется, я ее совсем не знал. Совсем не знал!