Елена Арсеньева - Несбывшаяся весна

– Если бы не Казбегов, все погибли бы, – глухо сказала Ольга. – Дорогу разбомбило, связи не было. Там, в Мазуровке, нам не хотели давать лошадей. Раненых сначала разобрали по домам, а потом стали выносить в сараи. Почти не кормили – боялись немцев. Немцы убили бы нас всех, и раненых, и местных жителей, если бы узнали, что кто-то нам помогал. Может быть, они хотели нас выдать, не знаю. Если бы не Казбегов, если бы его не уговорила Варвара Савельевна… я ее фамилию не знаю, но раньше, до замужества, она была Савельева. Мы с Петром Славиным жили в ее доме. Она нас спасла, когда пароход горел. Меня вытащила из воды, я без сознания была. Я бы утонула, наверное… Казбегов не знал, что делать, когда связи не стало, – это она его заставила поехать в Камышин. Я уж не знаю, как и кого ему удалось уговорить, чтобы за нами прислали баржу, но если бы не он…

– Так, – сказал Храмов. – Ольга Дмитриевна, прошу вас на несколько минут выйти. Подождите в коридоре. Мне нужно кое о чем поговорить с товарищем майором. Никуда не уходите. Я вас приглашу буквально через несколько минут.

На пороге Ольга оглянулась и посмотрела на Полякова. Она была очень бледна.

Тяжелая, обитая черной клеенкой дверь закрылась с мягким шуршанием.

– Какой кошмар, – тихо сказал Храмов.

– Что? – так же тихо спросил Поляков.

– Давно это между вами?

– Между нами ничего нет.

– Рассказывай кому-нибудь другому! Я эти дни только и делаю, что читаю документы шести-, пяти-, четырех-, трех– и двухлетней давности. Фамилия «Аксакова» проходит через них красной нитью! При этом она не твой сексот. Дело Александра Русанова. Дело Александры Аксаковой. Дело Виктора Верина. Дело об убийстве твоего сотрудника Москвина… И ты хочешь меня уверить, что вам не о чем было разговаривать в той подворотне?

– Случайные совпадения, – устало проговорил Поляков.

– Я изо всех сил стараюсь себя в этом убедить, – зло, насмешливо сказал Храмов. – Ты с ней спишь?

– Что?!

– Осторожней, не дергайся, плечо повредишь. Хорошо, если нет.

– Да что ж тут хорошего? – вырвалось у Полякова, и Храмов покачал головой:

– Я же говорю, кошмар… Ладно, хватит ходить вокруг да около. Слушай. В Камышине взят немецкий агент. Работал он на очень высокой должности в пароходстве, обладал большими возможностями. Законспирирован был великолепно. Провалился случайно, глупо: превысил служебные полномочия. Баржа, которой предстояло идти с грузом в Саратов, была им отправлена в Мазуровку, за ранеными, хотя было принято решение в район Сталинграда никаких единиц флота не отправлять вплоть до особого распоряжения. А он баржу послал. На верную гибель! Просто повезло, что ее не потопили. Конечно, по-человечески все понятно – спасение раненых… Но сам факт нарушения приказа в военное время… Как всегда, две стороны одной медали. Его задержали наши ретивые коллеги, провели обыск, кое-что нашли подозрительное, немедленно стали копать глубже и обнаружили, что перед ними – давно укоренившийся враг. Резидент! Знаешь, как его фамилия?

– Откуда мне знать? – глянул исподлобья Поляков.

– Казбегов. Рустам Казбегов. А Тимур Казбегов, начальник станционной милиции в Мазуровке, его родной брат. Жена Тимура Казбегова, Ефросинья, если ты помнишь по нашим разработкам, – телефонистка на Сталинградском участке жэдэ. Ее сестра, Анфиса Аболс, – телефонистка в Большаке. Муж Анфисы, Карлис Аболс, подозревался нами как немецкий агент Счетчик, но мы сочли, что ошиблись. Вернее, я счел, что ты ошибся. Теперь можно сказать, что работал ты в верном направлении. Это была ниточка, которая вела аж вон куда…

– Аболс уже арестован? – спросил Поляков, помолчав.

– Пока нет. И как ты думаешь, почему?

– Ну, наверное, потому, что с его арестом может оборваться контакт, который нам по-прежнему неизвестен. Контакт, о котором успел предупредить Проводник.

– Думаю, что контакт мне известен.

– Да?

– Да.

– И кто это?

– Не догадываешься?

– Нет…

– Я бы сказал, что это Ольга Аксакова, – задушевно проговорил Храмов.

Поляков лежал молча, только слабо дернул углом рта. Чего-то в подобном роде он и ожидал.

– Ты послушай, почему я к такой мысли пришел, – с той же задушевной интонацией продолжал Храмов. – Это любопытно. Казбегов – тот, который из Камышина, Рустам, – пошел на должностное преступление и рисковал жизнью, конечно, не просто потому, что его попросил брат Тимур. А Тимур не просто из человеколюбия кинулся на мотоцикле за пятьдесят верст объездными дорогами, рискуя в любую минуту быть убитым и зная, что брата смертельному риску подвергает. Своя рубашка ближе к телу, чем какие-то раненые! Немецкие агенты работают для того, чтобы наших людей убивать в возможно большем количестве, так что гибель раненых в Мазуровке, наоборот, им в зачет была бы поставлена. Но Казбеговы спасают их, рискуя, сильно рискуя. Почему?

– Ну, Тимур не пострадал, ведь немцы теперь в Мазуровке, и, если он их агент, он теперь у своих. Рустаму тоже могло повезти, если бы дела у противника шли чуть получше. Насколько я помню, фашистов остановили у Камышина с большим трудом…

– Да, Казбеговы могли надеяться на лучшее, согласен, – кивнул Храмов. – Но я думаю, тут в другом дело. У них было конкретное задание: во что бы то ни стало переправить в Энск агента. Агента, который находился в Мазуровке. Если бы он оказался на оккупированной территории, для него это было бы провалом. Потому-то они и организовали транспорт для раненых. Потому и пошли на риск. Агент, видимо, был для них очень важен. Я думаю, он и есть тот, кого мы называли Новичком. Вспомни, транспорт с ранеными пришел в Энск в августе. И в августе же Пантюхин-младший получает письмо с просьбой разузнать о судьбе Бродяги, Босякова. Новичок очень себя берег. Узнавал о судьбе радиста не просто окольными, а очень окольными путями!

– Ты хочешь сказать, Новичок был среди раненых, или экипажа СТС, или среди его медперсонала? – с трудом проговорил Поляков.

– По-моему, такой вывод сам напрашивается, – усмехнулся Храмов. – Ты тоже легко к нему пришел.

– Легко – не значит верно, – холодно ответил Поляков. – Слишком много допущений! Слишком много совпадений! И прежде всего – то, что агент, находившийся на пароходе, шедшем в Энск, попал именно в Мазуровку. Никто не мог знать, что пароход затонет точнехонько около этого села. Никто не мог знать, что агент не погибнет во время бомбежки. Никто не мог знать, что кому-то из жителей Мазуровки удастся спасти его. И с ним немедленно входит в контакт брат резидента… Что же получается? Сидят себе немецкие агенты в Мазуровке и Камышине, передают иногда донесения шпионские, горя не знают и в ус не дуют, и вдруг на них сваливается посланный в Энск через Сталинград резидент, которому они должны оказать всемерную поддержку? Да нет, чепуха. Таких невероятных совпадений не бывает! К тому же в сталинградской бойне выжить шанс был не просто ненадежный, а никакой. Глупо посылать человека почти на верную смерть, чтобы потом, кружным путем, довести его до Энска!