Джулия Грайс - Любовный огонь

Бренна с упавшим сердцем подумала о Тоби. Он тоже, как и Билли, жил на весьма сомнительные доходы, прежде чем появился в Новом Орлеане. Что, если он тоже носит за поясом нож или пистолет, а в душе – страшные темные тайны, которых она никогда не узнает?

Она шагала молча, так глубоко погруженная в невеселые мысли, что Кейну пришлось дважды окликнуть ее.

– Так как насчет того, что вас вынуждают выйти замуж за человека, от которого мурашки бегут по коже? – спросил он, лукаво блеснув глазами.

– Положение очень серьезно! – вспыхнула девушка. – По крайней мере для меня. Случилась… одна неприятность, и тетя считает, что я скомпрометирована, – запинаясь, объяснила она. – И теперь Тоби Ринн возомнил, что получил право жениться на мне. Ему все равно, что при одном воспоминании о нем я дрожу от омерзения!

– Вы сказали Тоби Ринн?

Кейн мгновенно насторожился, и Бренна снова отчетливо осознала, как опасен этот человек – под элегантно сшитым фраком бугрились мощные мышцы.

– Да, тетя нас познакомила. Его брат Ульрик ухаживает за моей кузиной Джессикой.

– Я бы посоветовал вам, Бренна, держаться подальше от Риннов. Конечно, пока ничего нельзя доказать, однако… – Кейн поколебался. – Поверьте мне на слово, с ними лучше не связываться.

– Но они приняты в обществе и…

– Обществе? Вы имеете в виду выскочек и алчных стяжателей, вроде вашей тети Ровены? – Кейн невесело усмехнулся. – Люди, подобные Батлерам, способны на все ради денег и готовы пресмыкаться перед богатством и властью. В бостонском обществе их на порог не пустили бы. Только в таком быстро растущем городе, как Новый Орлеан, ваши дядя и тетя могут получить некоторое признание и доступ в приличные дома.

– В таком случае почему вы посещаете ее вечера?

Кейн снова рассмеялся, сузив глаза.

– Почему бы и нет, если хочется? Я вовсе не раб условностей. Иду куда вздумается и встречаюсь с кем пожелаю.

– Не сомневаюсь!: – раздраженно воскликнула Бренна, вспомнив слова Абьютес.

– Вот как, красавица? Почему же?

Кейн с легкой, улыбкой остановился посреди улицы. Сердце Бренны тревожно заколотилось. Она жадно вдыхала терпкий мужской запах. Дыхание девушки участилось, и хотя на язык просился резкий ответ, язык почему-то отказывался шевелиться.

И неожиданно теплые мягкие губы прижались к ее губам. Невыразимое наслаждение пронзило Бренну. Руки, против воли обвили его шею.

С ней происходило нечто странное, будто все ее чувства внезапно ожили, и она утопала в непривычных ощущениях, сладостных, опьяняющих. Он притянул ее к себе так близко, что Бренна услышала, как колотится его сердце. Они прижались друг к другу еще теснее, словно не в силах утолить жажду.

Но тут Бренну точно окатили ледяной водой: все мгновенно кончилось. Кейн разжал объятия и стоял, глядя на нее сверху вниз с, едва заметной ухмылкой.

– Видите, Бренна? Не стоит доверять мне! Никто не может предсказать моих поступков, особенно женщина. Всего однажды я испытал, что такое женитьба и семейный очаг, но больше никогда! Помните это!

Женитьба? Семейный очаг? о, какое самомнение! Можно подумать, она только и мечтает выйти за него!

– Буду иметь в виду, мистер Фэрфилд, – дрожащим голосом прошептала девушка.

– Весьма благоразумно с вашей стороны.

Остаток пути она едва говорила с ним и, коротко попрощавшись, зашагала к дому Батлеров. Только у самой калитки ей пришло в голову, что она так и не расспросила Кейна о Тоби Ринне. Почему он советовал ей держаться подальше от Риннов? И что делать с Квентином?

День тянулся удручающе медленно, жаркий и душный. Бренна под предлогом головной боли попросила принести ей обед наверх. Тетя уехала с визитами и взяла с собой дочерей. Из окна верхнего холла Бренна наблюдала, как все трое удаляются, брезгливо подобрав подолы платьев из «мокрого» шелка. Волосы украшены цветами и лентами – должно быть, Мэри пришлось целое утро трудиться над этими произведениями искусства.

«Похоже, тетя Ровена решила поскорее задушить сплетни, которые, вне всякого сомнения, уже ползут из дома в дом… А возможно, наоборот, спешит подлить масла в огонь», – с грустной усмешкой подумала Бренна.

Ну что же, ей все равно. Пусть люди судачат сколько угодно, она не выйдет за Тоби!

Бренна вздохнула и, отыскав томик Вашингтона Ирвинга, одолженный у Абьютес, открыла его дрожащими руками. Может, хотя бы чтение отвлечет ее от воспоминаний об отце!

Но уже через несколько минут книга выпала из рук. Поцелуй Кейна… губы, припавшие к ее губам…

Какая дерзость! Сначала он целует и обнимает ее у всех на виду, а потом намекает, что она жаждет стать его женой!

Нет, нужно выбросить из головы Кейна Фэрфилда. Притвориться, что его вообще не существует. Другого отношения этот человек не заслуживает!

После ужина, прошедшего в неловком молчании, Абьютес пробралась в комнату Бренны, куда та ушла сразу же, как все встали из-за стола.

– О, Бренна, мне не хотелось говорить, но Тоби Ринн здесь, в нашем доме. Заперся с папой в кабинете сразу после ужина.

– Здесь? Снова? – Бренна почувствовала, что бледнеет.

– Да, и я никак не могу понять, о чем они говорят. Признаться, я под благовидным предлогом подкралась к двери кабинета, но ничего не услышала. Правда, они так весело смеялись, что твои заговорщики. Что, по-твоему, это означает?

– Не знаю, – печально прошептала Бренна. – Но боюсь, что догадываюсь.

Деревянный вентилятор, подвешенный над столом и приводимый в движение маленьким мальчиком, дергавшим за шнур, монотонно поскрипывал.

– Бренна, ты почти не дотронулась до гамбо! [4]Больна или капризничаешь? – резко спросила тетка.

Бренна взглянула на полную до краев тарелку. Как бы плохо ни относилась к ней тетя, морить племянницу голодом она не собирается. Беда в том, что Бренна ничего не способна проглотить – внутри у нее все сжалось.

– Нет, тетя, все хорошо, просто я не голодна.

– Но ты совсем исхудаешь, и все поклонники тебя покинут, – хрипло рассмеялась Ровена, прикрывая рот рукой.

Прошел еще один день. Тетя пригласила к ужину Чизхолмов, плантаторов, живших в нескольких милях от города, рядом с дамбой. Потом было решено отправиться в театр послушать новую французскую оперетту. Бренне тоже велели собираться. Приказ тети был достаточно ясен.

– Девушка, которой приходится выходить замуж, чтобы спасти свою репутацию, не должна строить скорбную физиономию и запираться в своей спальне, – сказала она Бренне с глазу на глаз. – Ты поедешь с нами, племянница, и притворишься, что очень счастлива. Никто еще не знает о смерти твоего отца. Позже у тебя будет много времени для траура.

Ужин проходил весьма весело – собравшиеся оживленно беседовали, обмениваясь последними новостями. Особенно громко трещала дородная Юла Чизхолм, затянутая в корсет до такой степени, что едва дышала. Юла рассказывала о воду, африканском культе, привезенном в Новый Орлеан рабами из французских колоний островов Мартиники, Гваделупы и Санто-Доминго.