Ханна Хауэлл - Горец-варвар

Успокоившись, Сесилия отправилась на поиски Мэг и нашла ее на кухне. Мэгги уже вовсю обсуждала завтрашний праздник с Кривой Кошкой. Целых двадцать минут Сесилия терпела сущее безобразие: сначала на нее не обращали никакого внимания, потом ею откровенно помыкали. С ней не считались, ее ни о чем не спрашивали, все решалось без нее. Когда же она пыталась вставить слово и предлагала сделать что-то по-своему, ее решения вежливо, но твердо отклоняли. В конце концов, Сесилия махнула на все рукой и решила заняться подбором подходящего для свадьбы наряда.

Кривая Кошка украдкой заглянула в Большой зал, затем снова повернулась к Мэг:

– По-моему, ее терпение на пределе.

– Вот и хорошо, – ответила Мэг. – Она что-то стала подозрительно почтительна и вежлива, чересчур уважительна к старшим. Я не узнаю ее. Едва дождалась, чтобы она не ушла.

– Что на нее нашло? Девчонку словно подменили. А она мне так понравилась вначале. Показалась очень хорошей девушкой.

– О, Сесилия действительно очень хорошая. Она очень милая, и у нее доброе сердце. Хотя мне не нравятся такая чрезмерная услужливость и скромность. Ведь это именно то, что старалась привить ей проклятая Анабелла. Иногда мне казалось, что девочка вот-вот с улыбкой спросит своего палача, не нужна ли ему помощь, чтобы обмотать ее шею веревкой.

Кривая Кошка рассмеялась, потом спросила:

– И что же за уроки вы стремитесь ей преподать?

– Она должна оставаться такой, какая есть. И должна поступать так, как велит сердце, а не по тем правилам, что когда-то навязывала ей леди Анабелла. Эта женщина, видимо, хотела, чтобы все на свете стали такими же жалкими и ничтожными, как она.

– Полагаю, эта женщина навязывала ей свои порочные и глупые мысли по поводу того, чего стоит ожидать от интимной жизни. И конечно же, она выдавала свои слова за непреложную истину и высшую мудрость.

– Да-да, леди Анабелла именно такая.

– А тебе не кажется, что мы все-таки сумеем сделать так, чтобы Сесилия одумалась и не изображала из себя угодливую дурочку, не имеющую собственного мнения? Ведь мы для этого уже кое-что сделали, верно?

– О, если бы все было так легко и просто! Но я не теряю надежды. Возможно, это станет для нее последней каплей, переполнившей чашу ее долготерпения.

– Ах, Мэг, умеешь ты выражаться… как бы это сказать… ну… поэтично.

Старая Мэг и Кривая Кошка переглянулись и весело рассмеялись.

Разглядывая свои платья, Сесилия то и дело хмурилась. Платья были разбросаны по всей комнате; дядюшка проявил большую щедрость, отдав племяннице наряды, оставшиеся после его покойных жен. Правда, почти все они требовали некоторой переделки, а до свадьбы оставалось совсем немного времени. Наконец Сесилия отложила большую часть платьев – ни одной нормальной женщине не пришло бы в голову надеть такие на собственную свадьбу, – и осталось совсем немного нарядов, то есть можно было спокойно выбирать.

В конце концов, она остановила свой выбор на простеньком зеленом платье. Сесилия положила его на кровать, а все остальные сложила обратно в сундук. В этом скромном одеянии было довольно трудно выглядеть несравненной и неотразимой – но разве это имело какое-то значение? Правда, в Данбарне ее ждало богатое приданое. Но даже если бы оно сейчас оказалось в ее распоряжении, Сесилия не смогла бы надеть платье, сшитое для ее венчания с другим мужчиной. Это всегда считалось плохой приметой, и такая оплошность могла бы навлечь несчастья на ее голову. А ей хотелось счастья и удачи в семейной жизни.

Сесилия прошлась по комнате, затем взглянула на маленькую коробочку, которую привез ей Беннет. В коробочке находился свадебный подарок от матери Артана – изящная гранатовая подвеска. Щедрость свекрови восхитила ее. Ей хотелось как можно скорее познакомиться со своими новыми родственниками, хотя она немного робела при мысли об этой встрече. Судя по словам Артана, у него была большая, веселая и дружная семья. Сесилия долго размышляла на эту тему и пришла к выводу, что представления не имеет о том, как нужно себя вести, общаясь с такими людьми. Положа руку на сердце Сесилия готова была признать, что понятия не имеет, как вести себя с любыми людьми – ведь в Данбарне она вела чрезвычайно замкнутый образ жизни.

Вынув подвеску из коробочки, Сесилия сначала долго ею любовалась. Она прекрасно понимала: подвеска очень дорога ей еще и потому, что это подарок. А ей никогда раньше не дарили подарков. К коробочке была приложена записка с поздравлениями от матери Артана и ласковыми материнскими напутствиями молодой жене ее сына. Записка этой женщины наполнила сердце Сесилии теплом и растрогала до слез.

Смахнув с ресниц слезинки, Сесилия убрала письмо. Она решила, что наденет на свадьбу подарок матери Артана, и будет носить его с гордостью.

– Не понимаю, почему я должна распустить волосы, – пробормотала Сесилия. Она сидела на стуле, а Кривая Кошка энергично расчесывала гребнем ее спутанные пряди.

– Ты ведь была девственницей, когда вышла замуж?

– Само собой разумеется.

– Никакой речи о том, что это само собой разумеется, малышка. Все меньше и меньше девушек остаются девственницами до вступления в брак.

– Все равно это не означает, что я должна была нарушить традицию.

– До своего замужества ты была девственницей. Теперь тебя ждет венчание по церковному обряду. Это то же самое, что и раньше, только на сей раз о том, что ты замужем, тебе сообщит священник. – Кривая Кошка внимательно посмотрела на молодую женщину. – Ты смеешься?

– Нет, конечно же, нет. Делай что хочешь с моими волосами. Распустить так распустить.

– Это зеленое платье очень идет к твоим рыжим волосам.

Тут пришла Мэг, и Сесилия распрощалась с мыслью о том, что ее мнение по какому-либо поводу будет учитываться. Но вскоре женщины закончили готовить ее к церемонии, и Сесилия вынуждена была признать, что они на славу постарались – даже прическа ее уже не волновала.

Но ей очень не хватало отца… Сесилии хотелось, чтобы он сейчас увидел свою дочь – такую ослепительную в наряде невесты – и подвел к Артану, чтобы тот повел ее к алтарю.

Сесилия утешала себя тем, что у нее был любящий дядюшка Ангус. Он часто называл ее «доченькой», и она ничего не имела против – ведь Ангус был самым близким ее родственником.

Когда дядюшка вошел в Большой зал и пошел ей навстречу, Сесилия не удержалась от улыбки. Несмотря на преклонный возраст, Ангус был бодрым и сильным мужчиной. Все женщины, находившиеся в этот момент в зале, мгновенно повернули головы и обратили на него свои взоры. Но затем в Большой зал вошел Артан – и в тот же миг приковал к себе внимание всех представительниц прекрасного пола. Сесилия же невольно нахмурилась. Ей вдруг захотелось, чтобы был принят закон, строго-настрого запрещающий глазеть на свадьбе на чужих женихов. И этот же закон должен был гласить: если какая-либо из женщин ослушается, невеста может сама выбрать для провинившейся жестокое наказание, к примеру – высыпать ей на голову коробку с пауками.